– Почему ты устроилась по договору. Я узнавал, ты – единственная, кто не работает в отеле официально. И это было твоим условием. Хотя, обычно бывает наоборот.

Неопределенно пожимаю плечами и отвожу взгляд в сторону. Динар и раньше читал и чувствовал меня хорошо. А сейчас я для него как раскрытая книга. А Рахимов – последний человек, перед которым я хотела бы обнажать душу.

– Насть, может, тебе нужна помощь? Ты только скажи. Деньги…

Вспыхиваю как спичка. Его слова для меня – как хлесткая пощечина. Удар по самолюбию. Словно он хочет снова показать нашу разницу в социальных позициях.

– Не все меряется деньгами, Динар, – выплевываю каждое слово в его каменеющее на глазах лицо. – И запомни: мне. Больше. Ничего. От. Тебя. Не. Нужно. Так понятно?

– Вполне, – усмехается, с интересом на меня поглядывая. – Больше не затрону эту тему. Но если тебе будет нужна помощь, то можешь на меня рассчитывать. Любая, Насть.

Ни за что!

– А если серьезно, Настен. Есть у меня шансы тебя уговорить остаться? Я знаю тебя как надежного и ответственного человека. А мне как раз такие сотрудники и нужны. Тем более, коллектив о тебе неплохо отзывается.

– Пусть тебе Вероника подберет, – поднимаюсь на ноги, показывая, что разговор окончен.

А Динар неожиданно широко улыбается и смотрит на меня с насмешкой.

– До сих пор не можешь простить ей ту выходку?

Хлопаю глазами. Сказанное Динаром медленно доходит до моего уставшего мозга.

А когда понимаю, что Рахимов имеет в виду…

– Так это она?! – ахаю, и челюсть моя стремительно летит к полу.

Глава 17

Настя

– Угу, Илюха просил присмотреть за его младшей сестренкой, пока он строит карьеру за границей. Ника закончила тут университет как раз по специальности «Управление персоналом». Илья попросил взять ее к себе, чтобы я приглядел за девчонкой и помог набраться опыта. Раз уж Ника отказалась переезжать за братом. Любовь у нее тут какая-то неземная…

Ага. И имя этой любви – Динар Рахимов.

Немудрено, что я не узнала Веронику. В последний раз, когда мы виделись, она была угловатой девчонкой. Обычным подростком, симпатичной, но не той, за которой обернешься вслед. А сейчас выросла, округлилась, немного подрихтовала внешность с помощью гиалуронки, татуажа и силикона. Вот я и подумать не могла, что Вероника Андреевна – Ника, мать ее, заноза в моей заднице. Девчонка выглядит старше своих лет.

Она всегда с обожанием смотрела на Динара. Всегда старалась быть в тех компаниях, где был он. И я всегда была для этой девчонки пустым местом. Она и не скрывала своей неприязни ко мне.

Это замечали все вокруг, вот только сам Рахимов отказывался признавать этот факт.

– Не говори ерунды, Настя! – кричал он. – Вероника – сестренка моего лучшего друга, и точка! Это табу! Тем более, она еще совсем ребенок, я старше ее на много лет! В ее детском мозгу я уже старпер.

Вот только эта «совсем ребенок» однажды здорово нас рассорила. Так, что мы чуть не расстались.

Мы с Динаром были на дне рождении его друга в клубе. Все было хорошо: шутки, смех, приятная атмосфера, классная музыка и море алкоголя. Мы отрывались от души.

В какой-то момент я отлучилась в уборную. В этом клубе она оказалась общей. Я поправляла волосы и тон на лице, и парень, мывший руки, сделал мне комплимент. Что-то невинное. Я даже не запомнила его.

В этот момент из кабинки вышла Вероника. Бросила на меня подозрительный взгляд и поспешила удалиться из туалета. А через несколько мгновений я и забыла, что видела ее там.

Спокойно доделав свои дела, я шла к нашему столику и на полпути столкнулась с бешеным Динаром. Я даже отошла на шаг назад – никогда не видела его в таком состоянии.

– Все в порядке?

– А ты сама как думаешь? – процедил он и…схватив меня за предплечье, резко пошел в сторону выхода. Проходя мимо столика, небрежно обронил: – Мы уходим. Леха, с днем рождения, друг. Извини, нам уже пора.

Всю дорогу в такси мы ехали молча. Каждый сидел возле пассажирской двери. Между нами было пару десятков сантиметров, а такое ощущение, что пропасть.

А дома был грандиозный скандал.

– Что, понравилось глазки строить тому парню?! – орал Динар.

Я открывала и закрывала рот и понять не могла, что происходит, и в чем, собственно, меня обвиняют. От обиды слезы сдавливали горло, и я толком не могла ничего сказать.

– О чем ты?!

– С кем ты мило пообщалась в туалете?! Или не только пообщалась?!

Разговор закончился звонкой пощечиной и моим хлопаньем дверью.

Я поняла, откуда ноги растут. Вероника «помогла», больше некому. Тем более, так все вывернуть.

Два дня я прожила в своей комнате в общаге. Два дня я прорыдала в подушку.

Динар потом пришел за мной. Долго просил прощения.

– Насть, ты пойми, я испугался за тебя. Мне башню снесло, как подумал, что там…Ты красивая, яркая, привлекательная. Живая и настоящая. Я же вижу, как на тебя мужчины смотрят. А еще Вероника сказала, что тот парень…В общем, прости, Настен, ярость и страх лишили меня здравого смысла. Я виноват. Возвращайся домой.

– Угу. Ты настолько мне не доверяешь? И как этой Веронике за несколько минут удалось промыть тебе мозги и настроить против меня?! Ты понимаешь, что это унизительно?! Ты понимаешь, что она это сделала специально?!

Мы долго разговаривали с Динаром. Он обещал мне доверять и больше не ставить под сомнение мою верность. А еще обещал, что Вероники больше в нашей жизни не будет. Это было несложно – через несколько месяцев Рахимов меня бросил.

***

– Тогда мы тем более с ней не сработаемся! – качаю головой – Динар так ничего и не понял за эти годы. – Она же уже мысленно за тебя замуж вышла…

Динар кривится и смотрит на меня с раздражением.

– Не городи чушь…

Его прерывает громкий и злой хлопок двери. Победоносно смотрю на бывшего и многозначительно вскидываю брови.

«Я же говорила!»

Босс прищуривается и следит за стремительно приближающейся Вероникой. Она в своем репертуаре: смотрит на меня, как на мусор, и направляется прямиком к Динару, покачивая бедрами.

– Надо набрать профессиональных и нормальных горничных! Никто не хочет работать!

– Стоять.

Голос Динара ровный и спокойный. Но жесткий настолько, что им можно резать сталь, как масло.

Вероника резко тормозит и хлопает ресничками, приоткрыв ротик.

– Стою. Что-то случилось?

Динар медленно поднимается со своего места. Обходит стол и встает напротив Вероники, нависнув скалой сверху.

Я не очень хочу присутствовать при их ворковании, поэтому отступаю назад, стараясь быть незаметной.

– Я сказал – стоять! – рычит Динар, и я замираю. Возвращает свой гневный взгляд к Веронике и продолжает: – Случилось. Во-первых, ты нарушаешь мои личные границы и субординацию. Ты не дома, поэтому, будь любезна, не забывай стучать в дверь моего кабинета. Все же я – твой босс.

Вероника поджимает губы и раздувает ноздри от злости. Подружка Динара в бешенстве, а я внутренне праздную маленькую победу – Рахимов отчитал ее при мне! И я знаю, что он сделал это специально. Чтобы она знала свое место, а мне…мне-то это зачем? Нас же больше ничего не связывает…

– И второе. Не стоит размахивать шашкой и грозить направо и налево увольнением. Для начала изучи должностные инструкции. Потому что СПА – зона ответственности уборщиц, но не горничных. Ясно?

– Д-да, – лепечет Вероника и бросает на меня взгляд, полный ненависти.

А я с ужасом понимаю, что дела обстоят еще хуже, чем я думала. И эта выходка Рахимова перед подружкой в будущем очень больно по мне ударит.

Потому что Вероника мысленно не только вышла замуж за своего босса, но родила от него троих детей и дала им имена…

Глава 18

Настя

Несмотря на то, что мне не пришлось драить СПА, я выжата до дна. Просто досуха.

Я не пришла домой, нет. Приползла и свалилась на наш с Полей небольшой диванчик на кухне и прикрыла глаза. В таком состоянии я не могу пойти к дочери. Мне нужно несколько минут наедине с собой, чтобы прийти в чувство.

Я подумала, что Динар мог меня специально ввести в заблуждение насчет увольнения, и первым делом, выскочив из его кабинета, пошла в отдел кадров.

Но нет. Все верно.

Я действительно обязана уведомить работодателя заблаговременно, а при нарушении этого пункта с меня взыщут штраф в размере десяти тысяч рублей. Неподъемная для меня сумма на настоящий момент, учитывая мое положение и необходимость найма юриста для развода с Тимофеем.

Поэтому, сцепив зубы, мне пришлось идти и убирать несчастные номера на третьем этаже. А еще именно сегодня, как по заказу, работы выше крыши, и мы, горничные, ни черта не успевали. И мне пришлось помочь девочкам, потому что они меня саму не раз выручали.

– Настюш, – раздается над головой обеспокоенный голос Вали. – Все в порядке?

Приоткрываю один глаз и смотрю на подругу. Она нависает сверху и взглядом ощупывает меня.

– Могло быть и лучше, но терпимо. Работы было много. Сейчас приведу себя в порядок и помогу с готовкой. Или с детьми посижу. Кстати, где они? Что-то больно тихо.

– В зале, играют в лего, о чем-то шушукаются. Подожди, ты сказала «работы»? – Валя хмурится, хлопает глазами. Трясет головой и смотрит на меня, как на недалекую. – Ты же хотела уволиться!

– Хотела, – бурчу и сажусь на диванчике, потирая виски. – Но я жо…другим местом, не глазами, читала договор. А по нему я должна две недели отработать, прежде чем уйти со спокойной совестью. И без последствий в виде штрафа.

– Капец…

– Так что мой бывший будет глаза мозолить мне еще четырнадцать дней…Так, ладно, – решительно поднимаюсь на ноги, – чем помочь? Я вся твоя. Только не сильно эксплуатируй, мои батарейки почти сели.

Валя подходит к плите, поднимает крышку с кастрюли, проверяет соль и отключает конфорку.

– Да все готово уже. Дети как-то тихо себя вели, и я легко и быстро все сделала. Ты хлеб купила?

Чеееееерт…

– Блин, – хлопаю себя ладонью по лбу. – С этим Рахимовым все из головы вылетело. Прости, сейчас сбегаю.

– Я сама, – подруга хлопает по плечу. – А ты пока отдохни.

– Но…

– Поиграешь с детками после ужина, – подмигивает и быстренько убегает в коридор, что я даже не успеваю ничего возразить.

Поступаю так, как велит Валя: падаю на диванчик, блаженно растягиваюсь, обнимая подушку двумя руками. И тут же слышу всхлипывание.

Резко распахиваю глаза и прислушиваюсь к тишине в маленькой квартире. Напрягаюсь всем телом, даже испарина выступает на спине.

Но нет, не показалось. Всхлипывание повторяется, и плачет мой Кукленыш.

Меня сдувает с дивана, вбегаю в комнату и сразу же цепляюсь взглядом за сидящих на полу детей.

– Поля, не плачь, – Вова гладит по спине и волосам мою девочку и подсаживается к ней ближе. – Я сам соберу этот конструктор, – медленно проговаривает, старательно выделяя букву «р». – Только не плачь.

Но Полюшка прячет личико в ладошках, судорожно всхлипывает и мотает головой. Сердце сжимается от этой картины, и слезы выступают на глазах.

– Кукленыш, котеночек мой, что случилось? – осторожно подсаживаюсь и обнимаю дочь. Она тут же прижимается ко мне всем тельцем и поднимает заплаканное личико.

– Мам, а мы скоро вернемся к папе? И когда можно будет про него рассказывать?

Неожиданный вопрос сбивает меня с толку, и я не сразу нахожусь, что ответить. Только глажу малышку и прижимаю к себе сильнее.

Когда мы вынуждены были резко сорваться и уехать, я была так подавлена, что смогла лишь выдавить из себя, что мы играем с папой в прятки. Мы прячемся, а папа ищет.

Я намеренно не сказала ни единого плохого слова про Тимофея. Наши сломанные отношения – это только наши проблемы, нельзя в них впутывать ребенка.