В бок медным носом врезавшись. И первый был,

Что дело зачал, – эллинский: он вдребезги

410 Корму у финикийца раздробил и знак

К резне всеобщей подал. Наше множество

Вначале стойко держится. Но сперта мощь

Проливом узким: нет простора действию;

Своих же давят; весла переломаны

Чудовищ медногрудых тяжким натиском.

А эллины, умыслив хитроумный ход,

Нас полукружьем сжали. Опрокинуты,

Суда тонули; море сплошь покрылося

420 Плывущей плотью, дерева обломками;

Как пены накипь, трупы окаймили брег.

Гребут, в нестройном бегстве, из последних сил,

Персидских войск остатки уцелелые:

Тунцов так острого́ю рыболовы бьют,

Как их частями корабельных остовов,

Стволами мачт и весел побивает враг.

Стон по́ морю и дикий разносился крик,

Доколе черным оком Ночь не глянула,

Утрат же наших, если б десять дней подряд,

430 Царица, говорил я, не исчислить мне.

Но знай наверно: никогда в единый день

Не гибло смертных такового множества.

Атосса

Увы, какое выступило море бед

На персов и на все народы варваров!

Вестник

Я бед и половины не сказал еще:

Другое разразилось и такое зло,

Что дважды перевесит прежде бывшее.

Атосса

Какое горе горше было б этого?

Что это испытанье превзойти б могло?

440 Скажи, что бо́льшим ты зовешь несчастием?

Вестник

Все лучшие, что силой мышц и храбростью

Отличны были, древним родом славились,

Царевы слуги верности испытанной,

Бесславно все погибли до единого.

Атосса

Ах, каково мне, горькой, други, слышать то!

Какой же изгубил их беспощадный рок?

Вестник

Лежит близ Саламина островок средь волн,

Без пристани удобной мореходу. Пан

Там хороводы водит над стремнинами.

450 Туда в засаду лучших царь послал мужей,

Дабы врагов остаток перебить легко,

Когда, судов лишившись, к тем утесам вплавь

Они спасаться будут; было б где спастись

И персам, уносимым вод течением.

Но дурно рассчитал он день грядущий. Дал

В морском сраженье эллинам победу бог.

И в тот же день, покрыты медяной броней,

Они, на остров высадясь, устроили

Облаву на засевших, оцепив их стан.

Кольцо стесняя, эллины со всех сторон

460 Их частым осыпают градом каменным,

Обстреливают тучей стрел; потом, одним

Порывом дружным, на несчастных бросившись,

В куски булатом острым изрубили всех.

И бездну зол увидя, восстенал сам Ксеркс!

Сидел он, озирая с высоты весь бой,

На выспренней вершине, над пучиной вод.

И ризы растерзал он, и завыл в тоске;

Войскам пехотным тотчас повелел бежать

470 И сам неблаголепно в бегство ринулся.

Вот что́ достойно плача пуще прежнего.

Атосса

О бог жестокий! Персов обольстил ты как!

За славные Афины – о, сколь горькое

Взыскал возмездье! Не довлела кровь тебе

Тех многих, коих раньше Марафон сгубил.

За них умыслил сын мой победителям

Отмстить – и вот что ныне на страну навлек!

Где ж остальные, вестник, что́ спаслись, суда?

Скажи мне точно, где же ты оставил их?

Вестник

480 Не ждут, в смятеньи, веянья попутного

Судов последних корабленачальники, —

Торопят бегство. Войска сухопутного

Остатки тают, добежав в Беотию:

Кто́ занемог, опившись у живых ключей,

Кто пал от истощенья. Еле дух влача,

Бредем через Фокею и Дориду мы

В поля, что влагой благостной поит Сперхей,

К Мелийскому заливу. Далее путь ведет

На Фтиотиду, Фивы Фессалийские.

490 В тех странствиях большая часть повымерла

От голода и жажды: натерпелись мы

Обеих пыток вдоволь. Чрез Магнетский край

И земли македонцев, чрез Аксий-реку,

Чрез топи Больбы, камышом заросшие,

Чрез кряж Пангея – выбрались в Эдонию.

В ту ночь дохнуло стужею безвременной:

Замерз Стримон священный; здесь и тот, кто встарь

Нигде богов не видел, вдруг уверовал,

Земле и небу вместе поклоняться стал.

500 Вперед, скончав моленье, войско двинулось,

Довериться осмелясь ледяным мостам.

И кто успели реку перейти пред тем,

Как стало солнце стрелы расточать, – спаслись.

Но жаркими лучами светоносный день,

Лед плавя, посредине расковал поток,

И пали сонмы друг на друга. Счастлив тот,

Кто скоро был задавлен иль пошел ко дну.

А те, что уцелели, через Фракию,

При множестве лишений и трудов и бед,

510 Достигли беглецами, в небольшом числе,

Родного пепелища. Плакать родине

О младости, расцветшей и загубленной!

Во всем правдив рассказ мой. Но исчислить всех

Нельзя напастей, что наслал на персов бог.

Предводитель хора

О демон ярый! Как стопою тяжкою,

Вскочив на род наш, топчешь ты и давишь нас!

Атосса

Увы мне, жалкой! Ратная крушилась мощь!

Ночное сновиденье, вот твой ясный смысл!

Воочию явил мне, что случилось, сон.

520 Не так его вы, старцы, толковали мне.

В одном вы были правы: первым долгом я

Богам, как вы внушали, вознесу мольбы.

Земле и в ней живущим ниспошлю дары,

Из дома взяв усопшим угощение.

Того, что было, знаю, изменить нельзя;

Но пусть в грядущем лучшая нас доля ждет,

От вас же, верных, мы во всем свершившемся

Опоры верной в горе и совета ждем.

И если сын вернется до меня, его

530 Радушно повстречайте и введите в дом,

Чтоб новой не прибавил он к беде беды.

Уходит во дворец.

Стасим I

Предводитель хора

О властительный Зевс! Разорил, сокрушил

Ты кичливую мощь многолюдной страны,

Нашу рать истребил!

И в печаль, и в позор, как в могильную ночь,

Схоронил Экбатану и Сузы!

Руки нежные рвут покрывала с лица,

Разрывают в клочки,

И несякнущих слез неудержный поток

540 Орошает цветущие перси.

Бездыханных мужей персиянки зовут

И влюбленной тоской изнывают по ним:

Сиротеет приют упоительных нег,

Не вернуть им услад разделенной любви:

Ненасытна печаль овдовелых!

Ах, и нас, стариков, сокрушает печаль,

С уст срывается плач многослезный!

Хор

С т р о ф а I Вся Асия рыдает днесь,

Стенает опустелая.

550 Увел народ воитель – Ксеркс,

Сгубил народ губитель – Ксеркс!

Безумец Ксеркс доверил свой народ

Утлым, в хляби волн, стругам!

Как же Дарий, мудрый вождь,

Меру знал, страну хранил

И в бедах невредимой,

Милый Сузам владыка?

А н т и с т р о ф а I Пехоту и морскую рать

Вы стаей синегрудою,

560 Увы, везли на казнь, суда!

Сгубили черные суда

Станицы медноклювых лютых птиц!

В руки вы ио́нянам

Выдали живой свой груз!

Ускользнул от них едва

По тропам неторным

Дикой Фракии сам царь.

С т р о ф а II Первозакланных сонмы, —

Ах!

Отданных в жертву Року, —

Горе, ах,

570 Горе! У скал Кихрейских,

Увы! Как вы гибли, тонули как!

Воскрежещи зубами,

К небу зови:

«Увы!»

Вопль подыми протяжный!

Взвой, взвой, город, диким воем!

А н т и с т р о ф а II Сонмы носимых зыбью,

Ах!

Отданных в снедь нечистым!

Горе, ах!

Чадам немым пучины!

Увы! …

«Где кормилец наш?» – стонет дом;

580 Матери: «Сын мой, где ты?»

К небу зовут:

«Увы!»

Старые деды плачут,

Дойдет всюду злая повесть.

С т р о ф а III Горе державе персидской!

В Асии подданных нет ей!

Боле не будут оброков

Несть на господские нужды

Стран покоренных языки,

В прах пред владыкой склоняться:

590 Имени царскому верить.

А н т и с т р о ф а III  Всех недовольных развязан

Дерзкий язык, и не нужно

Вольного слова стеречься:

С выи ярмо соскользнуло!

Памятный остров Аянта,

Кровью персидской пропитан, —

Силы персидской могила!

Эписодий второй

Атосса, во главе шествия женщин, несущих надгробные приношения, выходит из дворца.

Атосса

О други! Кто несчастье в жизни пережил,

Нрав смертных знает по себе: пришла беда, —

600 Во всем угрозу видит боязливый ум,

А в счастье провождая дни, надеемся

И впредь на ветр попутный от благих богов.

Моим очам все ныне полным ужасов

И знамением гнева представляется;

Ушам напев зловещий всюду слышится;

Подавлена я горем и запутана.

Затем-то я без колесниц, без пышности,

Столь просто снарядила это шествие.

Несу за сына кроткий дар на отчий гроб,

610 Из тех, какими мертвых ублажаем мы:

Вот млеко от юницы чистой белое,

Напиток благодатный, и златистый дар

Пчел-цветоделок; девственных ключей струи, —

И тут же дикой матери, хмельной лозы,

Несмешанное чадо, виноградника

Старинный сок; и светлорусой маслины,

Всю жизнь листву хранящей, благовонный плод;

С душистыми венками из детей земли.

А вы, о други, эти приношения

620 Вершите гимном и зовите Дария

Из тьмы могильной, между тем как прах вопьет

Богам подземным жертвы приносимые.

Предводитель хора

Ты, царица, царя и отечества мать,

Возлиянья пролей в терема, где живут

Благ податели: мы ж песнопеньем святым

Преисподних владык

Умолим благосклонствовать милым.

Вы внемлите, святой глубины божества,

Мать-Земля, и Гермес, и почиющих Царь,

630 И пошлите на свет душу Дария к нам.

Если ведает царь врачеванье живым,

Зол предел нам единый укажет.

Стасим II

Хор

С т р о ф а I Слышит ли царь

В недрах земли

Скорбный мой клич,

Царь богоравный, царь блаженный?

Родной

Варварской речью, царь,

В любом горе тебя зову!

В ночь пролию

Плач ко владыке:

Зов услышит усопший.

А н т и с т р о ф а I Матерь-Земля,

640 Боги глубин,

Стражи теней,

Демона славы, духа мощи

На свет

Солнца пустите к нам, —

Бога, в Сузах рожденного,

Вящего всех,

Коих останки

Персть прияла Персиды!

С т р о ф а II Мил нам сей муж

Мил нам сей гроб:

Милое сердце

В нем почило.

650 Айдоней!

Сам приведи к нам владыку,

Айдоней! он —

Царь наш единственный:

Дария дай нам!

А н т и с т р о ф а II Он не губил

Ратей своих

В честолюбивом

Ослепленьи,

И прослыл

Он «промыслителем» царства.

Промыслитель

Был он воистину,

Воинства кормчий.

С т р о ф а III  Царь мой, прежний царь,

Выйди, явись очам!

Стань на главу сего кургана,

660 Чтоб сандалий

Золотистых

Нам сверкнул блеск,

Чтоб сверкнул блеск

Тиары,

Островерхой, ясной!

Выйди, отец непорочный, Дарий!

Увы!..

А н т и с т р о ф а III  Горе услышишь ты,

Новое горе, встав,

О властелин владык родимых!

От стигийских

Поднялась волн

До живых мгла,

Отняла свет!

Поникла,

670 Земнородных юность!

Выйди, отец непорочный, Дарий!

Увы!

ЭПОД

Увы, увы!

О безутешно оплаканный царь!

Взгляни ж, владыка, владыка,

Что́ на страну твою

Неразумия грех двойной,

Что́ он навлек! Взгляни,

Где дома многовёсельные?

680 Ах, не дома – домовины!

Эписодий третий

На вершине Мавзолея появляется