В таком раскрытом виде кибердева гордо возвышалась на два с половиной метра и расходилась вширь примерно на полтора. Кулачищи у неё были литые, но при этом гибкие, как живые. Брунгильда бы удавилась от зависти, встретив эту гром-бабу.

– Дай мысли прочитаю, капитанчик. «Я так облажался, сам их впустил». «Как же я мог так лохануться». «С моим-то умищем», – усмехнулась Джо-Джо. – Нет, сестрёнка не из менталистов, просто вы все думаете одно и то же. У всех умище и все как один в шоке. Открою тебе тайну: почти каждый, кого мы не можем вскрыть, сам впускает нас внутрь. Каждый капитанчик хочет стать героем, который мощно вынес пиратов и спас свою команду и корабль. За время работы моей штурмовой схемы «Открывашка» почти никто вовремя не просёк ловушку и не остановился. Ну, понятно, с поправкой на расу: к разным планетчикам нужен разный подход.

Она приосанилась и продолжила голосом солидной киборг-профессуры:

– Расы-паникёры, такие, как люди, берутся на страх и неизвестность. Расам-прагматикам надо позволить решить, что они тебя переиграли. Расы-эмпаты впускают, когда посчитают, что мы сомневаемся в своём преступном пути и готовы перевоспитаться. Для нас с вами такое дико звучит, правда? Но оно работает. У нас восемнадцать проверенных схем для разных типов планетников. Поэтому мы сначала выходим на связь, чтобы понять, кто наша цель. Предъявляем условия выкупа, для проформы, а потом работаем по подходящей схеме. Знаешь, сколько из капитанов не поддаётся на развод?

– Семь процентов? – хрипло спросил Фокс, сплюнув кровь, которая сочилась из разбитой губы.

– Верно, – хмыкнула кибердева. – Шесть целых семьдесят шесть сотых процента. Но с ними работает что-нибудь другое: штурм, выборочное облучение, дипломатия или шантаж. Так что статистически, если кораблики не могут от нас упрыгать или скрыться, мы почти всегда берём своё. А математика великая наука, капитанчик, на математику можно полагаться. Казалось бы, у корсаров пустоты должна быть короткая и смертельно-опасная жизнь? А вовсе нет. Я с десяти лет работала на конвейере – и ушла в пираты, когда посчитала вероятности своего выживания и успеха. Ты не поверишь, насколько они оказались выше.

Детектив промолчал. Бока ломило от ударов, которые нанёс ему дёрганый психованный палочник-хисс. Встрёпанная Ана с разбитой скулой и пятном крови на щеке висела рядом и прятала взгляд. Девушка размеренно дышала, словно пытаясь восстановить душевное равновесие, но Одиссей физически чувствовал непримиримый гнев звёздной принцессы и её несломленную гордость. С точки зрения юной и чистой идеалистки, происходящее было глубоко неправильным.

Фокс же, напротив, считал, что полностью заслужил такой результат. Только жаль, что из-за его самонадеянности в беду попали остальные.

Когда пираты вскрыли дверь в зал номер три, экипаж «Мусорога» не пытался сопротивляться – все понимали, что это бессмысленно. Но пираты всё равно врезали парню с девушкой для порядка. Впрочем, это были так, приветственные пиночки, основные развлечения ждали впереди. Одиссей знал пиратов, и понимал, что им с Аной предстоят изобретательные и изощрённые забавы, ведь для корсаров измываться над пленниками – отдельный и важный пласт культуры.

Ана и Фокс висели в паре метров над полом, руки вывернуты назад и оплетены плоской лентой, шеи стиснула та же удушающая полоска, которая прижала их к стене. Сегментная киберзмея была метров двадцать в длину и сильнее анаконды, она выстрелила из руки Джо-Джо и молниеносно оплела пленников, связала по рукам и ногам и прилепилась к стене.

– Вот, нашёл спрятника, – пробулькал мелкарианец, вытекая из тоннеля.

Внутри желейного тела гигантской разумной амёбы болтался пузырь воздуха, в котором, как в прозрачном шаре, скорчился мокрый и всклоченный Фазиль.

– Там целая система тоннелей, а этот укрываш забился в норку и сидел тише воды, темнее погасшей звезды. Но от моих рыбок не спрячешься, они найдут. Идите домой, красавицы.

Из тоннеля выплыла целая стайка пузырьков желе, и внутри каждого блестела маленькая рыбка. Они вереницей вплыли обратно в бродячую амёбу, а попав в родную среду обитания, принялись резвиться, красиво блестя пурпурными и оранжевыми боками.

– Получайте беглеца, – мелкарианец с хлюпаньем выдавил из себя пленника, Фазиль ошарашенно смотрел на пиратов, прижав мокрые уши.

– Луур? Давай его к остальным, – одобрила сестрёнка. – Пускай обтекает.

Длинный хвост киберзмеи метнулся к бухгалтеру, захлестнул его в петлю, подтянул – и тот повис рядом с Аной, грустно поджав хвост.

– Крушила! Что там со странным существом, которое не просвечивается?

– Это какая-то птица, – рявкнул жер с другого конца огромного зала. – Она в руки не даётся, и в сети не даётся. И от глушилки уходит. Излучение ей ни по чём. Я её поймал в силовой капкан, а она вжух – и черванула! Как настоящий дырокол, только она не корабль, а птица. Реакция быстрее моей втрое, а у меня вообще-то ускоренная! И маневрирует, как шифлер на кольцевых гонках. Удивительная тварина. Капитан, давай взорвём её вакуумной бомбой прямо в ангаре, и дело с концом!

Чернушка почуяла, что все комплименты вместе с предложением убить адресованы именно ей, и тут же телепортировалась жеру прямо на голову. Долбанула острым клювом по бронированной макушке, оставив там вмятину. Крушила уязвлённо взревел и выпустил очередь из импульсного бластера, входящего в оружейный комплект его левой руки. Но космическая птица филигранно крутанулась в воздухе, уходя от каждого из импульсов, и заехала жеру крылом по морде, после чего телепортировалась под купол склада номер три, на вершину Мусорной горы. И оттуда издала резкий, неприятный крик возмущения.

– Какая лапочка, – оценила Джо-Джо. – Вот кто здесь боец. Погоди её убивать, наверняка она дорогущая. Что это у вас за птица, капитан?

– Астероидный нырок, владеет телепортацией, – честно ответил Фокс.

– Ваш питомец?

– Независимая. Прибилась.

– Эй! Эй! – взвизгнула грубля, привлекая внимание. – А чё делать с грёбаными роботами? Они меня нервируют, столпились и молчат. А ну, заткнитесь, молчать, мрази! Чё делать, кэп?

– Принимать успокоительное? – на удивление вежливо предложила Бекки. Но тут же исправилась. – Хотя психоидам не поможет.

– Молчать, гадина! – прошипела грубля, раздувшись и выпустив шипы. – Как ты смеешь хамить разумному, убогая железка?!

– А я и не говорю ничего, – невозмутимо ответила Бекки. – У меня даже рта нет, не видишь?

– Что это за скрип тогда, а?! Что за скрип?!

– Так это твоё чувство собственного ничтожества. Его не заглушишь.

– Ах ты тварь, – завизжала грубля, хватая тележку и бросая её на бок. – Я тебе спицы порву, чипы выдавлю!

– Пф-ф, да хоть на атомы распыли, мне-то что, – хмыкнула Бекки, удержавшись на гибких хваталках и спокойно вернувшись на колёса своя. – Я-то не живая. А вот твоя убогая жизнь лучше уже не станет.

Хисс что-то застрекотал и двинулся к тележке, поднимая руку с бластером. Дуло начало яростно раскаляться для залпа, но грубля внезапно оттолкнула пирата в сторону.

– Ах вот как, – пугающе тихо сказала она, сжимаясь и синея, втягивая все шипы, как глубинная бомба перед взрывом. – Решила бросить мне вызов? Да начнётся священная грубалия…

– Тихо, – чуть повысила голос Джо-Джо, и грубля осеклась. – Сейчас не до вызовов, это можно потом. А сначала деньги. Где деньги, капитанчик?

– Они всё потратили, – отозвался мелкарианец, который уже некоторое время обходил зал сразу с несколькими хак-и-скан устройствами, которые вобрал в своё тело.

– Вот как.

Сестрёнка понимающе кивнула и внезапно с глухим пневматическим звуком врезала Ане кулаком в живот. Девушка с хрипом содрогнулась, сжимаясь от боли и пытаясь продохнуть.

– Думаешь, соригинальничал, капитанчик? – бросила атаманша. – Да все делают то же самое. Как поняли, что попались, так сразу переводят деньги бабушкам, отдают в залог, бегут покупать недвижимость в защищённом мире. Думают, что таким образом спасли свои богатства. Что мы прилетим, увидим пустые кошельки и скажем: «А, ну ладно тогда». Нет. Не ладно.

Лицо сестрёнки стало бледным от презрения, бронепластины сильнее раздвинулись и стало видно, как ходят и дышат механические части её напичканного оружием нутра. Одиссей моргнул, увидев татуировку на живом клочке тела, где-то между ключицей и шеей – там синел знак «М», и Фокс уже встречал его раньше. Вездеходные гусеницы с клацаньем разогнулись, вознося киборгиню ещё выше, она нависла над пленниками и пообещала:

– Но потом все эти умники и хитрецы кричат, стонут, визжат и упрашивают взять их деньги, только прекратить наказывать. Все до единого. Но я им сначала отказываю. И соглашаюсь только когда желание отдать всё до последнего гроша становится самым искренним желанием в их никчёмной жизни.

Одиссей с трудом оторвал взгляд от Аны, тело которой, напряжённое до последнего мускула и обрисованное под намокшей блузкой, разом расслабилось. Он испытал два чувства, и каждое было всепожирающим: переживание за девушку, желание освободить её из плена – и ненависть к пиратам. К оборванным крысам, которые взобрались на пустующее место вершителей чужих судеб – и возомнили, что занимают его по праву.

До этого момента Одиссей относился к шайке бандитов, романтически именующих себя корсарами, как к неизбежному злу – в жизни бывают взлёты и падения, это одно из падений, пятисотлетнему страннику не привыкать. Действуй правильно, и ты переживёшь падение с минимальными потерями, а часто и превратишь его в новый взлёт. Со своим парадоксальным восприятием Одиссей умудрялся даже из неприятностей извлекать не меньше интересного, полезного и вдохновляющего, чем из успехов и побед.

Но сейчас это великодушное, философское отношение внутри него беззвучно поменялось: когда громадная капитанша, сверху донизу жадно набитая апгрейдами и техно-блоками, ударила молчаливую и беззащитную принцессу. И дело было не в том, что Фокс успел влюбиться Ану, а в том, насколько неправильным оказалось такое положение вещей. Ведь по сравнению с этой смешливой и открытой девушкой суровая и продуманная киборгиня была треснутым отблеском из кривого зеркала, недостойным отражать оригинал. Просто она этого не осознавала. Она гордилась своей силой и считала ровно наоборот.

– Нужно было сразу отдать всё? – улыбнувшись, уточнил Фокс. – Тогда бы вы нас не так сильно пытали? Ну немножко бы позабавились, в меру, проявили пиратскую щедрость. А раз мы посмели потратить свои деньги, то вы теперь вне себя и будете истязать нас по полной, верно? Ведь все одинаково пытаются спастись, но никто не имеет права. Все обязаны вам сразу сдаваться. Так у тебя получается, капитан?

В голосе его звучала такая концентрированная издевательская насмешка, что огромная женщина на мгновение опешила. Её глаза, усиленные прозрачными бронированными фильтрами и потому слегка выпученные, смотрели внимательно и цепко, словно вглядываясь прямо в душу добычи. Пытаясь считать её порывы и выискать способ унизить и растоптать, окончательно и бесповоротно утвердить свою власть.

– Да, братишка, – с титаном в голосе ответила Джо-Джо, её здоровенная рука легла человеку на плечо и легонько сжала, оставляя чёрные синяки. – Всё, что у вас есть, на самом деле принадлежит нам. И вы сами, с потрохами. Своего у вас ничего нет, потому что вы овцы и рабы, а мы волки и хозяева. Ты сам так выбрал, быть овцой, так что блей. Блей!

Она ударила Фоксу в живот, и её нарочито несильный тычок был так силён, что детектив ощутил себя куском глины, внутри которого всё перемешалось от удара в один неразборчивый ком. Он на мгновение потерял сознание, всё вокруг замутилось, тело само по себе замычало, мучительно хватая ртом воздух.

– Вот, – удовлетворённо кивнула Джо-Джо. – Теперь ты заговорил на своём языке, капитанчик, как и положено скоту. Ладно, повиси тут немного. Передохни перед тем, как сдохнуть. Буль-Буль, муть твою воду! Ты наконец разобрался с их кошельками?!

Ходячая амёба подползла с отчётом: