Мужчина умеет расположить к себе. Он рассказал много интересного о своей работе во Франции. Кирилл прожил там почти два года. Его компания получила крупный контракт на постройку жилого дома с условием, чтобы тот вписался в общую архитектуру района. Вот Кир со своими коллегами из отдела как раз и занимался разработкой проекта. Сейчас необходимости находиться там на постоянной основе нет, он вернулся домой.

А еще, чтобы маму здесь оставить. Она тоже активно пытается устроить личную жизнь сына и не важно, что он давно живет отдельно и вполне может справиться с этим сам.

Мы погуляли по городу. Кирилл решил, что раз заказанную им пироженку я не съела, то просто обязана позволить себя проводить.

– Кир, да я на машине, – говорю ему стоя у подъезда мамы.

– Так я тоже, – смеется он. – Что будем делать?

– Каждый поедет к себе домой, – предлагаю самый логичный вариант. – Тебе вон, киваю на балкон, откуда за нами внимательно наблюдают две невыносимые женщины. – маму отвезти надо. Я сама доберусь, правда.

– Окей, – сдается блондин. – Не смею навязываться. Приятно было познакомиться, Маша. Буду рад, если мы еще увидимся.

– Мне тоже приятно. Спасибо за вечер.

Махнув мамам рукой на прощание, сажусь в свою машину и быстро покидаю двор. Настроение смешанное. С одной стороны прогулка и правда прошла неплохо, с другой, это вот назойливое требование от мамы найти себе мужика сильно утомляет. Это я ей еще не сказала, что на горизонте появился Святослав. Был бы вообще апокалипсис местного масштаба.

Бросив машину у подъезда, поднимаюсь к себе. Васька с порога ластится к ногам. Первым делом кормлю его, потом уже ставлю чайник и иду в душ.

За чашкой чая перебираю содержимое сумки, складываю то, что мне будет необходимо завтра и натыкаюсь на записку от Святослава. Надо было выбросить ее сразу, но я притащила с собой.

Перечитываю ее содержимое и решаю, что завтра прямо с утра заеду к нему в офис, оставлю деньги за ремонт машины. На субботу у меня свои планы. Свят в них никак не вписывается.

***

– Мяу, – Васька ходит прямо по мне и периодически возмущается в лицо. – Мяу, – трогает лапкой щеку, щекочет кожу длинными усами.

– Ну ты и гад, – сгребаю его под одеяло, чешу между ушей. Он довольно урчит и трется об руку.  – До будильника поднял.

Грустно вздохнув, понимаю, что уснуть уже не выйдет. Сонно шлепаю на кухню, делаю себе кофе, выхожу на балкон. Утренняя свежесть подбрит, отлично настраивает на рабочий лад и придает решимости сделать важный крюк по городу.

Выезжаю на тридцать минут раньше и благодарю своего пушистого «мужчину» за то, что успеваю проскочить пробки.

Паркуюсь у обычной стеклянной высотки, полностью принадлежащей концерну Черновых.

Половину первого этажа занимает фирменный магазин, который служит своего рода выставочным залом. На витринах красуются идеальные кексы в красивых коробках, множество разных конфет, оформленных в упаковки на любой вкус. Здесь можно купить подарочный набор для ребенка, женщины или своего руководителя. Все сделано стильно и со вкусом. Да и рекламный отдел поработал на славу. Банеры с аппетитным рисунком, наклейка на двери, запах – все это вызывает у простого прохожего желание зайти и сделать покупку.

Только не у меня.

Захожу в соседнюю дверь. Здесь охрана тут же сканирует меня пристальным взглядом. За стойкой ресепшена симпатичная девушка в форме компании.

– Доброе утро. Вы к кому? – приветливо улыбается.

– Доброе. Я бы хотела оставить записку для Святослава Константинович Чернова. Это возможно?

– Конечно. Руководства еще нет на месте, но как только Святослав Константинович появится, я ему передам.

– Благодарю.

Достаю из сумки его же конверт. В него уже вложена необходимая сумма. Оставляю на стойке.

– Спасибо.

Поспешно разворачиваюсь, чтобы уйти, и больно врезаюсь в мужчину в сером классическом костюме. Уже по запаху понимаю, что это не Чернов.

Точнее Чернов, но не тот!

– Какая встреча, – довольно тянет Константин Анатольевич, мой бывший свекор.

– Здравствуйте, – хочу его обойти, но мужчина делает шаг в сторону преграждая мне путь к выходу.

– Машенька, ну куда же ты так торопишься? Мы так давно не виделись. Пойдем, – берет меня под руку. – Нам очень надо поговорить.

Вырываться при посторонних не стала. Константин Анатольевич грубо, но при этом с улыбкой довел меня до лифта, пропустил вперед и только здесь расстояние между нами стало немного больше. Потерла руку в месте, где смыкались его пальцы. Скорее всего уже к вечеру будут синяки.

– Ну не смотри ты на меня так. Мы просто поговорим. Поверь мне, Машенька, это в твоих интересах.

– Сомневаюсь, – первая вышла из лифта.

Бывший свекор вновь попытался взять меня за руку, но я отскочила от него под удивленным взглядом секретаря. То самое «приложение», что было со Святославом на пробном занятии, сейчас выглядит менее пафосно, но взгляд все равно высокомерный.

Мой бывший муж так и не оставил привычки заводить романы на рабочем месте. А что? Удобно. И ходить далеко не надо.

Под ложечкой все равно неприятно зудит и в груди кольнуло ревностью. Ну не дура, а? Забыть его надо, а я ревную. И к кому?

А может обида просто за саму ситуацию. Я ведь думала, что меня отпустило. Была уверена в этом. Но появился Чернов и потянул за собой все: воспоминания, старые чувства, обиды.

Как же я уже хочу субботу. Мне жизненно необходимо напиться с подругой и перемыть кости всем особям мужского пола. Возможно, тогда полегчает.

– Чего замерла, Маша? Проходи, – Константин Анатольевич приглашающе открыл передо мной дверь. – Лия, кофе нам принеси и на двадцать минут меня ни для кого нет.

В давящей, тяжелой тишине дождались кофе. Лия из кожи вон лезет, чтобы показать себя передо мной. Выше ростом, ноги длиннее, грудь больше. Не спорю, есть чем похвастаться. Только я ни с кем не соревнуюсь и ее показательное выступление не произвело никакого впечатления ни на меня, ни на старшего Чернова. Он еще и осадил жестко, но для меня болезненно неприятно.

– Лия, своей накаченной задницей будешь крутить перед моим сыном и в нерабочее время. Он приехал, кстати?

– Не знаю… Сейчас узнаю, – исправляется и пунцовой пулей вылетает за дверь.

– Присаживайся ближе, Маша.

Стараюсь держать лицо, хоть горящие щеки уже никак не скрыть. Послушно сажусь в кресло напротив Константина Анатольевича.

– Как ты понимаешь, говорить мы будем о Святославе, – ухмыляется он.

– Не вижу смысла о нем говорить. – под столом сжимаю ручки своей любимой сумочки, но голову стараюсь держать ровно и взгляда от темных глаз мужчины не отводить.

Он как хищник, загнавший в угол свою добычу. Сожрать не торопится, потому что не голоден. Играет, дразнит. Ждет, когда жертва сорвется с места и побежит. Он тогда догонит, прыгнет ей в спину и уничтожит просто ради удовольствия.

Старший Чернов всегда был таким. Авторитарный, жесткий, грубый. Должно быть либо по его, либо он идет по головам и все равно будет по его. Иных вариантов не предусмотрено.

– Поверь, если бы ты была права, не сидела бы здесь. Я собирался сам навестить тебя на следующей неделе, но раз уж сама судьба нас столкнула, еще проще. Отрицать, что пару дней назад мой сын ночевал у тебя, не стоит. Не поверю. Я не собираюсь выяснять, как его снова занесло в твою постель. Может ностальгия мужика замучила или еще что. Мне плевать! Ты – бесперспективный вариант для Святослава. Мой единственный сын – наследник огромного бизнеса, сосредоточенного по всей стране. Его брак с тобой был блажью, которую я по своей глупости ему позволил. И слава Богу, вы не родили в нем детей!

– Знаете что?! – ком стал в горле, голос дрогнул. Подскочила с места. – Вам никто не давал права так со мной разговаривать!

Константин Анатольевич тоже поднялся из своего большого кожаного кресла. Он подошел ко мне, надавил на плечо усаживая обратно. Наклонился к уху и прошипел:

– Сядь. Я не закончил.

– Я не намерена выслушивать ваши оскорбления. Мы с вами уже три года, как чужие люди.

– Именно! Так и должно оставаться, Маша, если тебе не нужны проблемы. Святослав сейчас просто в ссоре с Анжеликой. Я сделаю все возможное, чтобы они помирились. У них общий ребенок. А тебя с моим сыном кроме трех лет беззаботной жизни ничего не связывает. Пока я прошу тебя по-хорошему, Мария Витальевна Ковалева. Не смей снова спутаться с моим сыном. Иначе я уничтожу твой сраный центр и тебя вместе с ним. Ты знаешь, у меня достаточно ресурсов для этого. Мы поняли друг друга?

Меня уже трясет. Я даже кивнуть ему не могу. Каждая клеточка внутри дрожит от негодования и обиды. Изо всех сил все еще сдерживаю слезы, но, если скажу хоть слово, они обязательно польются. Не хочу плакать при нем.

Кивнув, что услышала, поднимаюсь и медленно, чтобы не упасть, иду к выходу.

– Ты красивая баба, Маш. Молодая, яркая. Как мужик, я Свята прекрасно понимаю. Как бизнесмен, не могу позволить себе такой роскоши, как бесплодная безродная девчонка в моей семье. Мне внуки нужны, Маша! И связи. У тебя нет ни того, ни другого.

Открываю дверь, не оглядываясь на эту сволочь. Чувствую на себе довольный взгляд Лии. Не удивлюсь, если она подслушивала.

«Не плакать!» – даю себе установку.

Подхожу к лифту, подношу палец к кнопке вызова. И не сразу понимаю, нажала я на нее или нет. Створки разъехались. Не глядя сделала шаг вперед.

– Маша…

Невыносимо родной голос еще одного Чернова как спусковой крючок сорвал все мои эмоции со стопа. Я просто уткнулась носом в грудь Святослава и разревелась в голос.

Глава 4

Святослав

– Машенька, – подхватываю ее на руки, захожу в лифт и кое-как нажимаю на кнопку своего этажа. – Ччч, хорошая моя. Девочка моя.

Она так горько и доверчиво рыдает у меня на груди, что меня самого начинает жестко ломать. Мне даже страшно представить, что такого успел наговорить ей отец, чтобы ее так трясло.

Я совсем немного не успел. Задержался утром у психолога дочери, потом заскочил в один из наших крупных магазинов, там надо было решить некоторые вопросы. Примчался сюда, увидел ее машину на парковке. В холле не обнаружил Машу, лишь медведя, что отправлял ей в подарок. Новенькая девочка с ресепшена передала мне конверт с запиской и сказала, что Ковалеву увел мой отец. Я сразу сорвался за ней и вот. У меня на руках настоящая истерика.

– Дверь открой, – прошу свою секретаршу. – И чаю горячего принеси.

– У нас успокоительное в аптечке есть, – отвечает шепотом женщина.

– И успокоительное неси, – киваю ей.

Устраиваюсь с Машей на гостевом диване отодвигая ногой низкий журнальный столик.

Я помню, когда она так плакала в последний раз и от этого становится еще хуже. Меня придавливает чувством вины как многотонной бетонной плитой. Во всем я виноват перед ней. И тогда был, и сейчас.

Ну не знал же, что Маша сюда приедет.

Все равно виноват. Без понятия, как буду расплачиваться за все, что сделал. Если она назовет цену, я расшибусь, но заплачу, лишь бы был шанс быть с ней рядом.

Укачиваю ее на своих коленях. Глажу по волосам. Дарья принесла успокоительные капли, стакан воды. Накапала дозировку, вложила Маше в руку и также тихонечко ушла.

– Не впускай сюда никого, – прошу ее.

– Конечно, – она плотно закрыла за собой дверь.

Рыдания переросли во всхлипы. Маша теперь просто вздрагивает в моих руках, шмыгает носом, судорожно дышит. Еще немного и подействует лекарство. Даша сказала, минут через десять Маше станет легче.

Считаю секунды глядя в окно и стараюсь сохранить ее тепло в своих руках. Оттолкнет, а оно останется. Как подзарядка для меня: Сонина улыбка и Машино тепло.

Запутался, потерялся. Дебил!

Бабушка говорила, что ошибаться свойственно всем. Сильный человек умеет признавать ошибки и стремится их исправить. Слабый же обвиняет всех вокруг.

Мне бы сейчас очень пригодился ее мудрый подзатыльник. Может взять Машку и съездить в деревню? Соне тоже там понравится.