– Софушка, тебе непременно стоит подружиться с сестрами князя. – Отлипнув от окна, снова обратилась ко мне.

Достала!

– Анна и Наталья очаровательные девушки, которые смогут многому тебя научить.

– Например тому, как не надо вести себя за столом? – уточнила я, не открывая глаз.

Она достала, а я устала. Я бы предпочла сто пикировок с Анной, чем один разговор с Татьяной.

– Их манеры выше всяких похвал, – ринулась в бой не-родственница. – Как свободно и красиво они держат осанку и пользуются столовыми приборами. У тебя сегодня дважды чуть вилка не упала. Вот позору-то было бы…

Интересно, когда это она такие моменты углядела? Я хоть и не обучалась столовому этикету, но его отлично знала Софья, и ее тело меня еще ни разу не подводило. Хотя бы в этом. Я ни на мгновение не задумалась, для чего нужен тот или иной прибор, все получалось естественно и непринужденно.

– Не стоит беспокоиться о том, чего не случилось.

– И твой бессовестный намек на родовое проклятье, – вошла во вкус, а заодно и в раж Татьяна. – Постыдилась бы говорить такое о женихе! И…

– Хватит! – рявкнул князь, не выдержав теткиного напора. –  Помолчите, Татьяна, от вас уже голова гудит. Просто нет сил!

– Но я же…

– Замолчите! И чтобы ни звука до самого дома, иначе отправлю молиться и учиться кротости у жриц Многоликого!

Ого! А князь, оказывается, не только на дочь орать умеет.

– Ах, – картинно выдала Татьяна, и это было последнее, что она сказала.

Я облегченно вздохнула. Прикрыла глаза, рассчитывая наконец подумать обо всем, что случилось за ужином.

Итак, что мы имеем? Мне явно не рады. И это на сто процентов взаимно. Вдовствующая княгиня умна и осторожна. Сама меня ни разу не оскорбила, но Анну одергивать не спешила, давая той карт-бланш. Всегда ведь можно сослаться на неразумность и молодость дочерей, слишком близко принявших к сердцу внезапную женитьбу брата. Сестринская любовь и все такое…

Вот только у меня сложилось впечатление, что Анна во многом действовала не по указке, и к концу ужина ею были недовольны все, включая и «счастливого» жениха, и будущую свекровь. Казалось, она то ли яро меня ненавидит, то ли злостно завидует. Для ненависти как-то совсем мало времени прошло, для зависти вроде нет поводов.

Чему тут завидовать? Что я, будучи пустышкой, выхожу замуж за сильного колдуна? Так ведь она вроде не лишена дара. Непонятно…

И спросить не у кого. Разве что у Чета поинтересоваться.

Кстати, а где этот неугомонный чертяка?

Неугомонный чертяка обнаружился уже дома. Нагло развалившись в Софьиной кровати, лениво болтал в воздухе лапами. Никто кроме меня его не видел, так что переодеваться я опять пошла за ширму. Еще не хватало светить перед этим чудом природы голой попой. Обойдется! Хотя скорее комментариями замучает. Он такой – он может.

А мне ссориться с ним не выгодно. Надо беречь ценный источник информации и по возможности дружить с ним.

Отпустив Беляну отдыхать, я наконец полностью сосредоточилась на Чете. Тот уже не валялся кверху задом, а сидел на краешке кровати, флегматично поводя хвостом из стороны в сторону. Я бы даже сказала, задумчиво так, сосредоточенно.

– Что ты молодец не весел, что ты голову повесил? – спросила, подтрунивая.

– От того не весел, что ты договор подписывать не желаешь, душа моя залетная. – Состроив жалобную мину, он тоненько выдал: – Подпишешь?

Перед моим лицом, снова засверкав от магических спецэффектов, появился свиток.

– Я могу только прописать, – честно ответила ему. – Люлей.

– Злая ты, Машка. Бессердечная, – горько выдохнул аджан. – Совсем меня не ценишь, не любишь и не жалеешь…

– Потому что я тебя не знаю. И не могу расшифровать твою абракадабру, – озвучила очевидное, а Чет удивленно на меня воззрился. Явно на другой ответ рассчитывал. – Вот когда научишь читать все, что там написал, тогда и подумаю над заключением сделки. И, возможно, любви тебе немного отсыплю. А пока только люли, милый.

Что это он в самом деле? Я девушка двадцать первого века. Нашел дуру подписывать что-то не глядя и не читая, да и на слово я верить не собираюсь. Нет уж! А то как заключу сделку с местной нечистью, потом в рабство меня отправит или того хуже – на сковороде раскаленной вечность жариться. Чет, конечно, не черт, но что-то от нечисти в нем определенно есть. Возможно, я предвзята, но подписывать все равно ничего не стану!

– А ведь я полезный. И красивый! – продолжал он неумелые попытки.

– Я тоже ничего, – ответила ему в тон и с интересом спросила: – А скажи, вот если бы тебе предложили подписать то, что ты предлагаешь мне, ты бы согласился?

Пауза. Глаза у Виньецкого забегали. Быстро-быстро. Как бы в итоге косоглазия не случилось.

– Я? Договор? Да зачем мне… Я ж… это… самое…

– А вот я не это не самое! – фыркнула, но без недовольства. Реакция Чета, если честно, повеселила. – Полагаю, тема договора закрыта?

– И откуда вы только такие умные беретесь на мою голову, – буркнул аджан и весь такой из себя обиженный и оскорбленный спрыгнул на пол.

– Да ладно тебе, ты ведь и не рассчитывал, что уговоришь. – Я села на краешек кровати и с трудом подавила зевок. Тело Софьи уже вовсю намекало, что мне пора баиньки. – Лучше расскажи, что интересного узнал?

– А с чего ты взяла, что я что-то узнал?

– А у тебя на лбу во-о-от такими буквами написано: сил нет, хочу поделиться! – Я развела руки в сторону, демонстрируя размер этих самых букв.

– Врешь! – Чет, наивная душа, бросился к зеркалу.

– Шучу, – мягко его поправила. – И все же тебе не показалось, что Анна себя вела странно? – закинула я удочку, желая разговорить своенравного «помощника».

– Да завидует она! – отмахнулся чертяка, крутясь возле зеркала, любуясь собой распрекрасным. – У нее дар есть, но сла-а-абенький. Ей такая партия, как тебе, не светит даже с богатым приданым.

Интересно…

– А как ты это понял? Ну, про дар.

– Да тут нечего и понимать! – хмыкнул хранитель и, наконец отлипнув от зеркала, принялся вышагивать по комнате. – Я же аджан. За версту магию чую. Вот у Андрюхи твоего сильный дар. Аж две, девонька, стихии! Воздух и вода. Видела, как он принюхивался?

– Э-э-э…нет.

– Слепая ты моя курочка… Меня он учуял! Хуже подстилки своей блохастой! – Чет демонстративно скривился.

Надеюсь, это он не про его любовницу.

И почему я опять думаю про его любовниц?

– То есть ты хочешь сказать, что он понял, что я возможно, чисто гипотетически, обладаю магической силой?

От этого предположения неприятно засосало под ложечкой, но Чет меня успокоил:

– Не понял он. Куда ему вот так сходу разобраться, если ты еще сама ничего не понимаешь.

– Но лучше больше не появляйся, когда он рядом. На всякий пожарный.

Аджан неопределенно пожал плечами, а я продолжила расспрашивать:

– И тебе больше ничего странным не показалось?

– Что именно? Ты ж не ждала, что тебя как родную примут?

– Такого, может, и не ждала, но бить вот так – подло. Я бы посмотрела, как бы они запели, если бы Анну или Наталью также помузицировали.

– А никак не запели бы. Андрей цесаревича попросту убил бы, а сам на плаху отправился.

– И тогда уже точно прощай славный род Воронцовых. – Я тихонько вздохнула.

– Поверь, Машка, он именно так бы и сделал. За своих родных мужик горы в пыль сотрет.

Хорошее качество, просто отличное. Одна беда – кто сказал, что он точно так же будет относиться ко мне? По-хорошему, ему куда выгоднее услать меня в какую-нибудь Тьмутаракань и забыть, что у него есть жена. И не факт, что из Тьмутаракани будет проще вернуться на Землю.

Или вообще убить прикажет, чтобы от камня на шее избавиться.

В глазах неожиданно защипало. Это не я, если что, а тело, которое не мое.

– И чего носом хлюпаем? – уловил перемену в моем настроении недолис. – Давай только без слез, девонька. Ненавижу я это мокрое дело.

– А ты бы не хлюпал? Замуж выдают – не отвертеться, жених не в восторге, его семейство тоже. Надолго ли хватит заботы императора?

– А этот-то тут причем?

– Пока он приглядывает за мной, убить не должны… Ну чисто теоретически. А я еще ни черта в магии не смыслю и чего ждать от окружающих – неизвестно. Беззащитная и бесполезная.

Кажется, я начинала расклеиваться. Вообще, не люблю я это дело, но, видимо, усталость и стрессовый вечер оказались сильнее и все-таки меня одолели.

Раньше можно было на любую неурядицу пожаловаться маме. Спросить совета, да и просто крепко ее обнять. Зарядиться с лихвой и нежностью материнской, и любовью. А тут? Где взять на все силы и выдержки?

К кому здесь обратиться? К Татьяне, которую волнуют только личные интересы и на чувства племянницы ей начхать? К Вяземскому? Очень смешно…

Я шмыгнула носом и тут же едва не взвилась до потолка. Эта собака дикая, которая недолиса, ущипнула меня! И пребольно!

– Эй! За что?!

– Я же сказал – ненавижу слезы.

– Хреновый аргумент.

– Лапонька, лягушенька моя зеленая, – пропел он. – И не округляй глазоньки, ты, когда плачешь – вылитая квакушка. Помогу я тебе с магией – не реви.

– Поможешь?

– А то! – самодовольно подтвердил чертяка. – Как все уснут, так и проведу в библиотеку.

Мда, я вообще рассчитывала на другое. На практическое занятие, чтобы сразу, особо не напрягаясь, начать творить магию. Но книги – это тоже неплохо.

– И покажу с чего начать, а на что внимания даже не обращать. Как тебе?

– Отлично. – Мой ответ смазала зевота, бороться с которой сил уже не осталось.

– Вот и славненько, вот и поспи пару часиков. Они все равно раньше не улягутся. А я разбужу, когда придет время. Честное аджанское, девонька!

– Машка!

– Еще минуточку, – сонно пробормотала я, снова накрываясь одеялом. А погружаясь в блаженное забытье, добавила: – Лариса Анатольевна, я вам завтра пряники принесу.

– Какая я тебе Лариса Анатольевна?! Да что же это такое! – завозмущался кто-то уж слишком назойливый. – Я тебе сейчас все-все подпалю! И начну, девонька, с волос. Поедешь в храм лысой, как святой Никитий!

– М?

– Сама напросилась!

Я и пискнуть не успела, как меня стащили с кровати. Спасибо хоть головой не стукнулась, Чет как-то умудрился смягчить мое приземление.

Но и того, что было, – за глаза хватило.

– А поласковее нельзя? – буркнула я, садясь на мягкое место.

– Я тебя уже час поднять пытаюсь, лентяйка, а ты мне про пряники! – взвился хранитель, и я наконец проснулась.

– Извини, – пробормотала, осоловело потирая глаза.

Все же он старался, будил меня.

– В следующий раз вставай сама!

Я вздохнула и… встала. Встала и пошла.

А куда деваться-то? Надо просвещаться, пока есть такая возможность.

– Не злись, я просто устала, – примирительно сказала чертяке. Обернулась и посмотрела на него, надутого и хмурого. – Ну так мы идем?

– Идем, – фыркнул он. – Но сначала накинь что-нибудь, а то замерзнешь.

Логично. В сорочке хорошо только под одеялом.

Я поспешила к платяному шкафу и, порывшись в его закромах, отыскала длинную вязаную шаль.

– Пойдет, – ворчливо отозвался Чет, все еще обижаясь, что я не поднялась сразу, как солдат в казарме при появлении капитана.

– Веди, мой герой! – улыбнулась своему будильнику.

– Вот так бы сразу: и герой, и самый лучший на свете мужчина.

Правильно, сам себя не похвалишь – никто не похвалит. Вслух не сказала, дабы избежать очередных недовольств господина баклажана. Тьфу ты! Аджана!

Давай, просыпайся, Машка.

– Лучший, лучший.

Пары слов лести хватило, чтобы чертяка гордо выпятил грудь и высоко задрал подбородок. Правда, быстро опомнился – попробуй в таком виде походить, сразу споткнешься и носом в пол.

– Следуй за мной, – царственно обронил он и первым шмыгнул за дверь.