Она огляделась в шатре и на секунду зажмурила глаза, потому что стала все четче обозначаться реальность. Что теперь с ней будет? Неужели она действительно согласилась выйти замуж за того старого барона?

Вспомнился дядя Меркель. Его отношение, слова:

«Отбор – это шанс. Если повезет, устроишься при дворе. А нет… Кто-нибудь да на тебя позарится».

Спешка, с которой он торопился сбыть ее с рук.

«Ничего лишнего с собой не бери. Кое-какую одежду купим тебе по дороге, чтобы не была оборванкой. На первое время хватит, а дальше пусть думает тот, кто на тебя позарится».

Ну вот. Позарился.

Мара мрачно усмехнулась, силясь встать. Прострелило руку, смех отдался болью в ушибленном боку. Мара понимала, что настоящая боль придет потом. И болеть у нее будет сердце. А сейчас надо просто найти в себе силы и выйти из шатра. Но ей было трудно заставить себя сделать это. Потому что тонкие тканевые стенки – последнее убежище, за которым на нее обрушится разом все.

А снаружи доносился шум. Слышно было, как король гневно распекал кого-то. Но далеко, слов не разобрать. Хотелось втянуть голову в плечи. Мара сидела, покачиваясь, на огромном, покрытом шкурами ложе и собиралась с силами.

Вот сейчас. Еще немного, и она встанет и выйдет из этого шатра. Сейчас.

Не успела.

Раздались шаги у входа, резко взлетел кусок ткани, закрывавший вход, в шатер вошел король. Мара вскинула голову и сжалась, а он подался навстречу. На секунду они замерли, впившись друг в друга взглядами. Странное это было мгновение, казалось, сейчас изменится что-то и станет все хорошо.

И тут он сказал с каким-то злым пренебрежением:

– Барон на тебе не женится.

Как будто швырнул ее в омут и пристально отслеживал, как она будет барахтаться. В первый момент, конечно, был шок. Осмысление того, что за этот час ее мир перевернулся уже дважды.

Честно? Мара даже не знала, что в данной ситуации было правильно – расстраиваться или радоваться, что она не выйдет за старого барона. Зато наваливалось осознание будущего, которое ее ждет.

– Ну, что ж, я… – начала Мара.

Мужчина зло ухмыльнулся, делая шаг в ее сторону. Сокращая пространство, заставляя ее чувствовать себя маленькой и беззащитной. Огромный страшный волк, он попросту загонял ее, как дичь на охоте. Стало дико обидно за собственную глупость. А потом она вдруг перестала ощущать боль от ушибов и как-то сами собой развернулись плечи. Теперь ей действительно терять было нечего.

– Значит, я вернусь домой.

– Так?! – его гнев был осязаемым.

– Так.

На какое-то мгновение их взгляды скрестились, подобно двум мечам. Еще немного, и полетят искры. И вдруг он развернулся и вышел.

***

Это был феерический позор.

Мара сама толком не помнила, как добралась сначала до замка, а потом до крыла претенденток. Ехала и старалась по сторонам не смотреть, понимая, что на нее показывают пальцами и даже не шепчутся, а громко обсуждают вслух, обсасывая несуществующие подробности.

Ну да, большей дуры на свете нет. Еще ни одну девушку не выбрасывали с отбора вот так, все чинно и благопристойно выходили замуж. Она будет первой.

Иррациональная обида на судьбу и собственную глупость все еще горела в груди, хотя, чего обижаться? Все правильно и хорошо. Сейчас главное было оказаться как можно дальше отсюда. Думать, как обустраивать дальше свою жизнь, Мара собиралась потом.

В комнатке, которую ей отвели, она быстро переоделась в свое единственное платье. Хорошо, что не выбросила его, как советовал дядя Меркель. Остальные хотела вернуть барону, надо же дать ему хоть какую-то компенсацию за потраченные деньги.

Пока все это происходило, служанка причитала над испорченным розовым платьем. И вообще причитала:

– Что же вы, мадхен, прозевали все! Мммм?! Надо было пользоваться возможностью!

– Так вышло, – сказала Мара.

Та замерла на минуту, пристально на нее глядя, и выдала честно, по-простому:

– А я на вас так рассчитывала. Да что уж теперь.

Мара хотела ответить, но в этот момент дверь отворилась с грохотом. Она вздрогнула и, черт его знает на что надеясь, обернулась. Два дюжих стражника держали сундучок. Один грозно спросил:

– Мара-Элизабета Хантц?

– Да, – кивнула Мара настороженно.

Они буквально швырнули к ее ногам сундучок:

– Вот. Вознаграждение от его величества за участие в отборе. Велено доставить.

Развернулись. Дверь снова хлопнула. Служанка метнулась было к сундучку, потом обернулась к ней:

– Мадхен…

Наверное, это неприкрытое пренебрежение и было последней каплей. Мара просто подхватила кофр, в котором были ее деньги и личные, захваченные из дома вещи, и вышла из комнаты.

– Мадхен! – крикнула ей вслед служанка. – А как же деньги?! Платья эти куда?!

– Платья барону Малгиту. А деньги, – она пожала плечами. – Верните его величеству.

***

По коридорам она шла не оборачиваясь. На нее косились, шептались за спиной. Ничего. Если идти все прямо и прямо, то королевский замок, хоть он и большой, можно пройти очень быстро.

Из замка ее беспрепятственно выпустили в город. Там Мара остановилась в ближайшей гостинице, потому что уже наступил вечер. А утром вместе с первым транспортом, направлявшимся из Лендрио в сторону Даршантца, уехала домой.

Съездила на отбор.

Конец первой части.

Часть вторая

Глава 16

Обратная дорога всегда кажется короче, наверное потому, что, двигаясь «туда», больше обращаешь внимания на детали и чувствуешь себя напряженно. А когда едешь обратно, просто отмечаешь уже знакомые ориентиры.

Сейчас Мара почти ничего не замечала вокруг себя, а вид за окном повозки сливался в сплошное серое пятно. Иногда ей чудился шум погони, и это заставляло ее прислушиваться и нервно вздрагивать. Но когда выехали за пределы столицы и покатили по главному тракту, ясно стало, что страхи напрасны, никто ее преследовать не будет. Странное это было состояние.

В довершение всего пошел дождь. И потому дорога тянулась долго и однообразно. Однако рано или поздно все кончается.

С опозданием в один час они прибыли в Даршантц.

В сам городок возница заезжать не стал, остановил у постоялого двора на окраине. И пока меняли лошадей, тем пассажирам, кто желал ехать дальше, была предоставлена возможность размять ноги. Можно было пройтись или же пересидеть это время в харчевне. Прогуливаться под дождем было сомнительное удовольствие, и Мара решила зайти поесть вместе с остальными.

Обеденный зал был большой и довольно-таки закопченный, да и народ, сразу видно, простой и нетребовательный. Но в ее положении перебирать харчами не следовало.

Только Мара со своей порцией горячей похлебки устроилась за столиком и уже собралась есть, как вдруг услышала краем уха интересный разговор. И чем дальше вслушивалась, тем больше ей хотелось провалиться сквозь землю. Потому что говорили о ней.

Казалось бы! Только вчера все это произошло, а уже по всему Хигсланду судачат, что какую-то там девицу выкинули с отбора. С какой колоссальной скоростью распространяются слухи… Аппетит пропал к черту.

– Представляете, говорят, ее прогнал сам король.

– А…

– Да, – голос рассказчика понизился. – Говорят, за непристойное поведение.

Это вызвало немедленное оживление среди слушателей:

– Оооо…

– Наверное, эта девица была та еще штучка!

– Угу. И еще говорят…

Тут разговор оборвался, а рассказчик неожиданно обратился прямо к ней:

– Мадхен!

Мара попыталась сделать вид, что не слышит, но тот окликнул ее снова:

– Мадхен! Вы же едете из Лендрио?

Хорошо еще, на ней была накидка, скрывавшая волосы и верхнюю часть лица!

– Да, – сказала Мара, обернувшись.

А на нее уставились с нездоровым любопытством.

– Ну, расскажите нам. Вы же наверняка знаете все про это!

О, да, она знала все. И рассказать могла сейчас что угодно, ибо уже поняла – чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят. В тот момент в ней как будто щелкнуло что-то жесткое и встало на место. Однако на нее смотрели, и надо было что-то сказать.

– Я не могу ручаться, – пожала Мара плечами. – Но, говорят, на охоте на девушку напал волк.

– О…

– И после этого жених от нее отказался, а король снял ее с отбора.

Практически не соврала ни в чем. Несколько секунд висело молчание, потом посыпались версии:

– Наверное, сильно изуродована?

– Ну конечно, если волк напал!

– Оно и понятно, что жених отказался, если изуродована. Да и королю-то не надобна уродина на отборе.

– Да, не повезло… Жалко девушку…

Дровишки, подброшенные в костер сплетен, сделали свое дело.

Мару оставили в покое, можно было наконец поесть спокойно. И пока ела, имела возможность убедиться, насколько быстро сплетни могут обрастать подробностями. К концу обеда  по залу уже гуляло две версии. По одной, волк отгрыз девушке левую руку и правую ногу, а по другой, на девушку в лесу напали разбойники.

Пусть, подумала Мара.

Главное, что сию секунду никто не свяжет этот рассказ с ней, а завтра она будет уже далеко отсюда. И что о ней станут болтать в Даршантце, уже не будет иметь значения.

Тем временем закончили менять лошадей, и надо было выезжать дальше, возница хотел добраться до места к ночи.

***

Мара уже шла к повозке, чтобы сесть, и тут ее окликнули.

– Мадхен!

От неожиданности целый ворох ледяных игл прошелся по спине…

Слишком близко прозвучал голос, и она его узнала. Хотелось сбежать, но Мара медленно обернулась, стараясь не выдать себя. Потому что это был тот самый человек, у которого ее дядя покупал платья. То ли торговец, то ли переодетый лорд, а может, и кое-кто похуже.

– Добрый день, мадхен.

– Добрый, – ответила она и выпрямилась, сдерживая желание поскорее сбежать.

А мужчина подошел к ней ближе и тихо проговорил:

– Не бойтесь, я не выдам вашу тайну.

Чееееерт… Этого только не хватало.

Она уставилась на него, холодея изнутри и пытаясь понять, что этому человеку нужно. А он быстро огляделся кругом и как бы невзначай выдал:

– Я вижу, вы путешествуете налегке?

Разговор Маре не нравился, и этот человек ей не нравился.

– Да, – ответила она, оборачиваясь в сторону постоялого двора.

Не хватало еще, чтобы кто-нибудь их услышал.

– Но этот способ не слишком удобный.

Он пренебрежительно указал на большую повозку, в которую сейчас грузились ее попутчики. И, кстати, он ее задерживал, сейчас все набьются, и ей потом придется всю дорогу ютиться где-то с краешку.

– Меня устраивает, – проговорила Мара.

– Такая девушка заслуживает лучших условий. Если хотите, я мог бы устроить вас у себя. Мой дом открыт для вас, мадхен, – мужчина быстро оглянулся кругом, склонился к ней и чуть понизил голос. – А потом… завтра, или когда вам будет угодно, доставил бы вас к вашему дяде?

Он напирал так неприкрыто, что Мара разозлилась. Сразу припомнились все те полунамеки, которыми обменивались они с дядей Меркелем. Ведь этот человек был явно в курсе всех тех делишек, что проворачивала матрес Фоурм при дворе.

Злость придала силы, она смерила его взглядом и отодвинулась.

– Вам ведь знакомо имя матрес Фоурм? – спросила Мара негромко.

Мужчина нахмурился.

– Знаете, с ней приключилось такое несчастье, – начала она, отмечая про себя, что взгляд мгновенно мужчины сделался острым. – До его величества вдруг дошли слухи о том, что на отборе за его спиной процветает мздоимство. И, представьте себе, сейчас по приказу короля ведется расследование.

Вот теперь он отшатнулся, словно обжегся.

– Не благодарите, – сказала Мара и пошла к повозке.

И так втискивалась в нее одной из последних.

***