09

Сильные руки сгребли меня в объятия, поднимая с песка. Абсолютно без сил я упала головой на плечо Владимира. Его жаркая кожа была влажной, как и моя. Коснулась ее губами, прижимаясь ближе. Тело продолжало немного дрожать. Это была самая сладкая, самая приятная дрожь, которую я только испытывала в своей жизни. Как же хорошо…

– Все в порядке? – низким бархатным шепотом спросил Владимир, когда я совсем размякла и закрыла глаза.

В порядке? Зависит от того, кто мы теперь друг для друга. Я не хочу быть для тебя мимолетным приключением. Я хочу, чтобы твои невероятные глаза смотрели только на меня. Всегда…

– Марина? – немного обеспокоенно позвал он и отстранился, заглядывая мне в лицо.

Блаженно улыбнулась и приподняла голову.

– Я без сил… – хрипловато призналась.

И это чистая правда. К подобным марафонам я не привыкла. Секса не было почти год, а такого ошеломительного – вообще никогда в жизни…

Его губы растянулись в ответной улыбке, затем неторопливо поцеловали мои. Совсем не так требовательно, скорее нежно и бережно. Только от этого невинного поцелуя у меня снова скрутило низ живота, и я невольно поерзала. Владимир тут же захватил меня за попку и поднялся с колен, удерживая на весу с такой легкостью, будто я Дюймовочка.

– Постой, ты куда?! – взвизгнула я, когда он шагнул к воде, и, как кошка, подтянулась выше, боясь намочиться. Крепче обняла его за шею. Не собирается же Вова идти в отель голышом!

– Смыть с тебя песок, – весело объявил он.

Снова взвизгнула, болтая ногами.

– Я почти не испачкалась!

О да, мой искусный любовник очень предусмотрителен. Песок из труднодоступных мест вымывать не придется. Если бы я сама не опустилась спиной на песочное покрывало пляжа, была бы совершенно чистой!

– У тебя спина испачкалась, – напомнил он.

– Вова, поставь меня! Мы будем мокрые, а вытереться нечем.

– Ты торопишься?

– Нет.

– Значит, успеем высохнуть.

– Ой, холодно… холодно… холодно… – запищала я. А когда он зашел по пояс, вовсе не сдержала возгласа, вся покрываясь мурашками.

Знаю, вода не холодная. Двадцать пять градусов точно есть. Я самолично видела на электронном табло, установленном перед входом на пляж. Но тело еще не остыло после нашей обоюдной страсти, и температура ощущалась по-другому. Хорошо, что я не шипела как раскаленная сковорода, пока меня стремительно заносили в воду!

Когда мы оказались в океане по грудь, Владимир принялся наглаживать мне спину легкими массажными движениями. Поначалу я стучала зубами, дрожа всем телом, затем наступил момент привыкания: дрожала я уже не всем телом, а только дыханием… А когда Владимир разошелся не на шутку и принялся губами ласкать мою шею, вовсе затаилась, в блаженстве закрывая глаза. В какой-то момент его губы поднялись выше, мягко скользнули по подбородку и, добравшись до моих губ, накрыли их поцелуем, медленным и беспощадно томительным. Дразнит… По-другому не скажешь, потому что попкой я вполне себе ощущала его готовность снова подарить мне безграничное удовольствие. И я буду сумасшедшей, если откажусь ощутить этот невероятный пик экстаза вновь.

Не сдержалась, превратила наш медленный ласковый поцелуй в настоящую бурю страстей. И целовала его до тех пор, пока Владимир не заполнил меня собой и я не забыла, как выглядит окружающий мир. Это было столь же прекрасно, как и на берегу. Когда ощущения оказывались на грани, когда все темнело в глазах, он снижал накал, не давая этому волшебству прекратиться. В эти моменты я не узнавала свой голос, а мои пальцы крепко сжимали его волосы и плечи. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем наши тела замерли. После вершины блаженства я снова не могла пошевелиться. И даже тогда Владимир не отпускал меня, нежно осыпая лицо поцелуями. Убийственно хорошо…

Мы смогли одеться только спустя час. Я скрутила мокрые волосы и аккуратно устроила их на плече, чтобы они не намочили дорогое платье. Конечно, запоздалая забота о любимом гардеробе, но лучше поздно, чем никогда. Владимир предложил руку, когда мы обходили скалу по воде, и, к моей бесконечной радости, не выпустил ее до возвращения к бунгало.

Я полагала, что он, как деликатный ухажер, проводит меня до домика, но нет. Владимир остановился гораздо выше, рядом со своим бунгало, и огляделся. Отель словно вымер, видимо уже была поздняя ночь. Молчание, что висело между нами, начинало пугать. Он не хочет светиться случайной интрижкой со свидетельницей перед своими родственниками и ждет, когда я уйду? Без каких-либо признаний и объяснений?

Спина покрылась холодными колючими мурашками. Кто хочет посмотреть в глаза полной дуре? Точно не мой страстный любовник. Тот остался на диком пляже, запертом между скалами. А этот мужчина спешил от меня избавиться.

– Ну, я, пожалуй, пойду… – Попыталась высвободить свою ладонь из его захвата – не вышло. – Увидимся завтра.

– Останься… – тихо попросил он, медленно привлекая меня к себе.

В его глазах отчетливо читалась борьба.

Я смотрела на него, как привороженная, затаив дыхание. С кем ты борешься, Владимир? Уж точно не с двадцатидвухлетней девушкой, которую сразил наповал меньше чем за день! Как бы я хотела узнать, что творится в твоей голове! Но позволишь ли ты мне это? Узнать тебя ближе…

10

Четыре года назад. Владимир

Уже светало. Я смотрел на спящую в моей кровати девушку и снова не мог уснуть. Не мог понять, почему не идет сон. Да, я сгорал от собственного бессилия, от каждого нового вздоха, но это – дело совершенно привычное. Непривычным было спокойствие. Странная, почти болезненная наполненность моей внутренней пустоты. Словно крохотная искорка солнца осветила кромешный мрак, что сжимал меня со всех сторон последние четыре года.

Я давно не желал так сильно ни одну женщину, и это пугало. Секс для меня – обычная эмоциональная разрядка. Но только не в этот раз. Сейчас это нечто большее. Не оттого ли я смотрю на спокойное, умиротворенное сном лицо Марины и глаз отвести не могу? Под легким касанием так четко ощущаю ее нежную тонкую кожу. Слишком хрупкая, слишком прекрасная и женственная. Такие женщины рождены для того, чтобы мужчины оберегали их. Какого черта рядом с ней затесался я? Неспособный дать ничего, кроме секса…

Она чуть заметно улыбнулась во сне и повела плечом. Видимо, почувствовала сквозь сон мое прикосновение. Убрал руки с шелка ее кожи и сжал пальцы в кулак. Не стану ее будить, она слишком сильно устала за эту ночь. Пусть спит столько, сколько потребуется.

А что, если попробовать? Сделать все, чтобы она осталась рядом?

С силой сжал губы, испытывая сильнейшее раздражение. Что может дать девушке, созданной для любви, такой, как я? Мне нечем любить – сердце давно не бьется в моей груди. Я настолько изувечен изнутри, что и самому заглянуть страшно. Даже не замечу, как потяну ее в свой мрак. И рано или поздно тот яркий лучик солнца, что привлек мое внимание, потухнет…

Со вздохом отвернулся, рассматривая точечные рисунки на занавеске того самого окна, в которое вчерашним вечером подсматривала Марина. По груди снова растеклось тепло, а губ коснулась легкая улыбка. Черт! Да что со мной? Откуда эти дурацкие мечты сопливого мальчика? Пора бы подумать головой, а не членом. Я не лучшая партия.

Я закрыл глаза и впервые ждал сна, не таращась отрешенным взглядом в потолок.

Марина

Яркий утренний лучик беспощадно терзал мои закрытые веки. Я отвернулась от света, сладко потягиваясь, но в следующее мгновение замерла. Каждая клеточка тела отдавала слабой, но все-таки ощутимой болью. И если вчерашняя безумно страстная ночь не плод моего воображения в царстве Морфея, то я, должно быть, лежу в кровати Владимира. Абсолютно нагая.

За ночь я столько раз занималась любовью, сколько моя скудная сексуальная жизнь не видела за все время своего существования. Только вот в кровати было подозрительно тихо и спокойно.

Приоткрыла тяжелые веки и огляделась. Я действительно лежала одна. Платье было аккуратно повешено на спинку большого стула, кружевные трусики покоились рядом на сиденье. Вот точно помню, что это многострадальное одеяние было сброшено с меня еще на пороге.

Воспоминания обо всех совершенных мною деяниях мелькали перед глазами, словно картинки со стороны. Я покраснела как помидор и плюхнулась на подушку. Боже, это точно была не я!

– Вова? – окликнула тихонько.

Голос сонный, чуть хриплый. В ответ – звенящая тишина.

Закуталась в простыню и приподнялась на кровати. Стрелки часов показывали второй час дня! Почему Владимир меня не разбудил? Выскочила из-под одеяла, хватая одежду.

– Вова! – уже громче позвала я.

И снова тишина. Я что, тут одна? Быстро натянула платье и прошлась по комнате. Стукнула по двери, ведущей в ванную комнату, – никого. Черт, я реально одна в чужом бунгало! Наскоро застегнула молнию платья и умылась холодной водой.

Так, без паники! Нужно просто незаметно выбраться отсюда, не привлекая внимания. Иначе вопросов последует тьма, и какую бы отговорку я сейчас ни придумала, сложить два плюс два будет несложно. Мой взъерошенный вид и помятое вечернее платье буквально кричат на всю округу: «Ты гостишь в бунгало брата жениха с ночи!» А учитывая то, как началось мое утро, я не уверена, что хочу афишировать, как и с кем прошла эта ночь…

Тихонечко приоткрыла входную дверь, выглянула и осмотрелась, насколько это было возможно. Отдаленно слышались голоса мужчин. А вот поблизости никого не было. Просочилась сквозь щелочку и что есть сил понеслась к себе, только пятки засверкали. Лишь бы никто не увидел!

С облегчением выдохнула, когда благополучно оказалась рядом с дверью своего бунгало. Вдруг дверь открылась. Ровно на меня шагнула Екатерина, теперь уже Савицкая, и стрельнула крайне озабоченным взглядом.

– Вот ты где! – Зеленые глазки подруги внимательно пробежались по мне. – Ты что, только вернулась?

Положила руку на сердце и хихикнула.

– Свадьба удалась, дорогая! Мы гудели до утра!

– Кто это – мы?

И снова этот тон великого сыщика. Боже, Катя, ты неисправима!

Пока я выдумывала кандидатов, с которыми могла бы кутить до утра, Катя успела махнуть рукой и заявила:

– Ладно, забудь. У тебя телефон надрывается уже пару часов. Наверное, что-то срочное!

Я зашла в комнату и взяла телефон. Пятнадцать пропущенных вызовов от мамы. Да, лучше не оставлять телефон на время праздника в номере. В душе поселилась зябкая тревога. Быстро разблокировала смартфон и набрала номер матери. Если бы не случилось что-то серьезное, она бы не стала так настойчиво звонить с десяти утра.

– Алло, Марина? – хрипловатым, убитым горем голосом ответила мама.

– Привет! – Я почувствовала, что на меня накатывает паника. – Ты чего, мам?

Неужели братец вляпался в очередную передрягу? Господи, этот парень – ходячая неприятность, да еще и с большой буквы!

– Марина, прошу тебя, не откладывай приезд…

– И не собиралась!

– Хорошо… – Ее голос дрогнул, я отчетливо услышала горький всхлип.

– Да что случилось, ма… Вадим чего учудил? Пожалуйста, не молчи… Мам?

– Мариночка, ты только не плачь, прошу, – рыдая, попросила мама. Я закрыла ладонью рот. Тело покрылось мурашками, а глаза увлажнились сами по себе. – Папа… наш папа умер.

11

Последующие две недели прошли как в тумане. Бесконечные соболезнования, выражение скорби, постоянные расспросы, что произошло: «Ох, какое горе, крепитесь, мои дорогие!», «Как же такое могло произойти? Костик же еще шестой десяток не разменял!», «Как же мы теперь без него жить-то будем! Пропадет наш городок!».

Я не могла отвечать. Родители всегда были для меня примером светлой, чистой и большой любви. Двадцать пять лет прожили душу в душу. Давали нам с братом все самое лучшее. Я училась в лучшем институте культуры, брат поступил в престижную экономическую академию.

Обширный инфаркт произошел на работе. Папа просто упал замертво в своем кабинете. Тихо, резко, внезапно. Ушел насовсем.