– Ну да! Уж больно всех задевает, что мы вперед идем, а они в своем болоте загнивают! – Тут Веселовский радостно захохотал.

…Что-то ты переигрываешь, дружок. Нервничаешь сильно? С чего бы тебе нервничать? Ты даже не предложил мне сесть и не спросил, как меня зовут, а по телефону я представлялся только по фамилии! Посмотрим. Поглядим. Оценим.

Алекс стоял посреди «дельфинария», разматывал с шеи шарф, хозяин кабинета вольготно сидел в кресле, покручивался из стороны в сторону, похохатывал, поигрывал карандашиком и ни секунды не был спокоен.

– Ну, и как там? В бывшем отчем доме? Все та же благость и сладость? Бабку в дом престарелых еще не сдали? Давно пора, давно! Да и вообще вся эта история с издательским бизнесом на ладан дышит, позапрошлый век! Первопечатник Василий Федоров уже не в моде! Технологии, друг мой, технологии! За ними будущее. А в Сети каждый сам себе и писатель, и читатель, и редактор, и директор!

И он опять захохотал.

Алекс сказал равнодушно:

– Иван.

– Извиняюсь, я даже не спросил, как вас зовут! – И Веселовский покрутил головой, будто посмеиваясь над своей забывчивостью и прощая ее себе.

– Первопечатника звали Иван, – объяснил Алекс. – Не Василий. Вы ушли из «Алфавита», потому что бизнес бесперспективный?..

– Я ушел, потому что здесь мне предложили повышение и оклад больше почти вдвое! – Он казался раздосадованным. Еще бы, так промахнуться с первопечатником-то! А начал хорошо, просто отлично, и вся комбинация предполагалась легкой, выигрышной! – Ну, и, конечно, все оскорбились, особенно императрица Анна! Такого никогда в жизни не было, чтоб ее драгоценное издательство по своей воле кто-то кинул! А я осмелился! Да бабка и не отпустит никогда, она же змеюка! Ядом изойдет, всю жизнь отравит, это она может.

– Она отравила вам жизнь?

Тут Веселовский вновь захохотал, и Алексу, так и стоявшему посреди кабинета, показалось, что с каждым разом хохотать ему все труднее и труднее.

– Да господь с вами, юноша! Вы посмотрите! – И он простер руку. – И еще вот сюда посмотрите! – И он простер другую. – Где я и где они?! Отравила жизнь, я вас умоляю! Да если б она даже попыталась, разве ей со мной тягаться!

Следом за его простираниями дланей Алекс послушно оглянулся и посмотрел сначала туда, а потом сюда. Огромный кабинет с окнами от пола до потолка, со стеклянной мебелью и немыслимыми перепадами света, который эти стены и потолок излучали, казалось, сами по себе, был увешан дипломами. Вадим Веселовский, должно быть, собирал все награды, полученные в разное время за самые разнообразные достижения, и украшал ими свою жизнь.

Дипломы в стеклянных и деревянных рамках производили совершенно определенное впечатление.

– А вы что хотите узнать-то? Спрашивайте, у меня времени не так чтоб очень… – тут Вадим стряхнул на запястье толстые часы розового золота и полюбовался на них. – Совещание за совещанием, ох уж эти большие компании!.. Мне после нашей избушки на курьих ножках первое время даже тяжеловато было. За настоящим бизнесом не угнаться, друг мой! Но я привык, привык.

Алекс никак не мог взять в толк – то ли этот мужик редкостный болван, то ли играет роль, стремясь увести его от правды.

Но зачем? И от какой правды?..

– Вы работали с авторами?

– Ну да, если их можно так назвать. Коммерческое поле, вы ж понимаете, если редактор! Вы редактор?

Алекс промолчал.

– Ну, вот, с Гориным работал – не Горин, а сплошное горе, – и он опять засмеялся. Должно быть, от того, что получился каламбурчик. – Умнее всех, в задницу пошлет и не поморщится, а писателишка-то так себе, прямо скажем, средненький, ничего особенного. Нет, премии всяческие получает, это бабке очень нравится, а как же, издательству престиж! А сам!.. – тут Веселовский махнул рукой. – То опоздает, то рукопись не сдаст, а у нас план! То вдруг в Израиль его понесет, ему, видите ли, для работы нужно! Какая там у него работа, сиди себе выдумывай и выдавай на-гора! А бабка ему все прощала, привечала, в кабинете чаем отпаивала, если вдруг с бодуна приедет, – как же! Гений! А какой он, на фиг, гений! В Интернете каждый второй такой гений!

– Ну, Горина печатают и читают. Покупают за деньги, обсуждают, по телевизору показывают, – осторожно заметил Алекс.

Разговор становился все интереснее. Особенно интересным Алексу показалось то, что Веселовский, топ-менеджер процветающей частной компании «Колбасы России», про «скромное» издательство «Алфавит» сказал «у нас».

– Ну, читают! Ну и что?! Раскрутка хорошая, вот и читают! Да я сам его раскручивал, боже мой! Я про это столько могу вам порассказать! Или вот Покровская! Тоже ведь покупают и читают!

При этом имени Алекс насторожился.

Правнучка авиаконструктора Поливанова – писательница Марина Покровская – не выходила у него из головы.

– Вы ее видели? Ну, вам же надо с авторами работать, вас должны были представлять! Или бабка и это упустила?!

– Я Покровскую видел.

– А читали?

– Нет.

Веселовский захохотал.

– И не читайте! От скуки подохнете, клянусь мамой! А туда же – детективный автор! В Интернете таких авторов…

– Каждый второй? – перебил Алекс, но Веселовский его не слушал.

– А самомнение какое! Ей бы вагоны разгружать, а она в литературу лезет и в телевизор, где ее спрашивают и где не спрашивают! То про гаишников рассуждает, то про любовь, то про политику! А кто ее на телевидение за руку привел?

– Кто?

– Да я же и привел! Она сидеть не умела прямо, в камеру не смотрела, краснела, кашляла, двух слов не могла связать! Я тогда всех редакторов упрашивал – только возьмите, только возьмите! А ее не хотел никто! А потом – конечно! Когда в нее такие миллионы вбухивают, как не раскрутиться! Вы с ней поосторожней, кстати, – вдруг предупредил Веселовский доверительно. – Ее бабка обожает, и… другие менеджеры тоже. Так что она в издательстве вес имеет.

– Другие менеджеры – это Стрешнев и Митрофанова?

– И они тоже, – согласился Веселовский с некоторой, кажется, заминкой. – И, главное, знаете, Маня все святую из себя корчит! Приезжает, подарки привозит, за всеми ухаживает, со всеми дружит, а все это вранье. Сожрет и не подавится. Никто и ничего ей не нужно, кроме ее вселенской славы!

– Мне так не показалось.

– Да какая разница, что там вам показалось! – Веселовский вдруг рассердился. – Вы же пришли хорошо если неделю назад! И мой вам совет – уматывайте оттуда, пока не поздно, не связывайтесь вы с ними! Все равно работать в полную силу не дадут, а задницы всем лизать быстро надоест. – Тут он вдруг замолчал на секунду и спросил совершенно серьезно: – А вы кто?

Алекс посмотрел ему в переносицу:

– Меня зовут Александр Шан-Гирей, и я…

– Да нет! Вы кто? Редактор? Пиарщик?

– Я не пиарщик.

– Вам бы все равно ничего делать не дали! Там все решает одна бабка, а она уже давно в маразме! Все ваши проекты и идеи, если они у вас есть, полетят псу под хвост, если бабка их не одобрит! Вы из штанов вылезете, а бабку с места не сдвинете! Вот она взялась любить эту самую Покровскую, а на всех остальных ей положить! Никто не пробьется, никто, хотя я сколько талантливых авторов приводил!

– Вы хотите сказать, что издательству не нужны новые авторы? Так не бывает.

– Еще как бывает! Вон Ольга из отдела русской прозы та-акие детективы выдает! Мы и под ее фамилией посылали, и под чужой, по-всякому, а ей – от ворот поворот! Место, мол, занято! Покровская заняла! А ей мно-ого места нужно! Она же у нас не женщина, а конь с яйцами! Да и вообще под бабами работать – хуже некуда, – и Веселовский опять махнул рукой. – Так что мой тебе совет, парень, сваливай ты оттуда, пока еще не заржавел там, в трясине этой.

Что-то в его пламенных речах казалось Алексу странным, непонятным, и кабинет, напоминавший дельфинарий, тоже был как будто откуда-то ему знаком.

Он вышел в коридор корпорации «Колбасы России», задумчиво постоял возле окна, за которым простирались поля, поля и снег летел, самый настоящий, зимний, сухой и морозный.

…Простыну, слягу с температурой, буду спать, читать и ни о чем не думать. Особенно о писательнице Покровской, которой, оказывается, «ничего не нужно, кроме вселенской славы»!

Он еще постоял, потом разыскал пиар-отдел, соврал, что он новый фотограф, и его прислал Вадим Веселовский, и ему хотелось бы посмотреть кое-какие проекты.

Алекс мило улыбался, смущался, извинялся, стрелял глазами в девушку, туго обтянутую розовой водолазкой. Волосы у него доставали почти до плеч, на шее болтались наушники, а дубленка, которую он то и дело ронял, была дорогущая, с иголочки, – и материалы ему показали.

На посту директора по рекламе и пиару корпорации «Колбасы России» бывший сотрудник издательства «Алфавит» Веселовский провел акцию под названием «Без картона», суть которой сводилась к тому, что именно в этой колбасе нет никаких примесей, то есть бумаги. Привнес инновацию – давать изделиям названия литературных персонажей или писателей. На выбор были предложены: колбаса вареная «Обломов», корейка «Война и мир», шпик острый «Лев Толстой».

…Болван? Вот прямо редкостный?

Алекс поблагодарил девушку, закрыл объемистые папки с рисунками, диаграммами, слайдами и цифрами и вернулся в коридор. От батареи шло тепло, и он жмурился от удовольствия, грел руки, даже дубленку пристроил так, чтобы погрелась и она и потом надеть ее теплой стороной было приятно.

…Значит, некая Ольга из отдела русской прозы пишет романы, а Анна Иосифовна их зажимает и не печатает, потому что любит писательницу Марину Покровскую. В издательстве все зависит исключительно от мнения генеральной директрисы. А на всех остальных ей «положить». А таких, как Покровская или Горин, только что получивший в очередной раз «Большую книгу», самую престижную литературную премию в этой стране, в Интернете пруд пруди, но им никак не пробиться.

Занятно.

Вадим Веселовский сто раз посылал эти самые романы генеральной директрисе, и она их все отвергла! Нет, он сказал не так. Он сказал «мы», а не «я».

«Мы посылали», вот как он сказал.

Забыв на батарее дубленку, Алекс стремительно вернулся в кабинет Веселовского, тот что-то тревожно гудел в телефон, согнув обтянутые полосатым пиджаком плечи, в которых на самом деле была «косая сажень»!..

– Послушайте, вы же ушли! – Веселовский брякнул трубку на стол. – У меня совещание, я же вам сказал!

И он опять вытряхнул из манжеты упитанные розовые часы и потряс ими у себя перед носом.

– Сколько сейчас времени? – быстро спросил Алекс.

Веселовский моргнул.

– Сколько?

Веселовский уставился на циферблат в первый раз осмысленно:

– Три пятнадцать. Нет, а что такое, я не понимаю!..

– На какой адрес вы отправляли детективы вашей подруги? По электронной почте?

– Да. А что такое, я не понимаю!..

– Адрес помните?

– Да на бабкин адрес и отправляли! Анна-Иосиф, собака, алфавит, точка, ру. Или что-то в этом роде! А чего вам надо-то?!

– В издательстве всем известно, что Анна Иосифовна никогда не пользуется компьютером. Ей всё приносят исключительно на бумаге. Ее почту получают секретарь и заместители, но у них свои электронные адреса. Откуда вы взяли ее личный адрес? И откуда узнали о том, что он в принципе существует?

Веселовский вдруг переменился в лице. Кресло под ним дрогнуло.

– Во-он что! – протянул он задумчиво. – Ты, выходит дело, засланный казачок!

– Так откуда?

– Да пошел ты! Все равно ничего не докажешь!

Тут Алекс позволил себе улыбнуться.

– А мне и не надо ничего доказывать. – Он пожал плечами. – Я же не райотдел милиции. Тут ведь дело не в доказательствах, а в репутации. А она у вас и так подмоченная.

Веселовский стал медленно подниматься из кресла.