– А у нас что, коммунизм наступил в отдельно взятой редакции? – грубо прыснул Живчик, подмигнув мне. – Может, объединим усилия, совместим, так сказать, приятное с полезным? Путешествовать будем вместе, а жить – в одном номере. Это же какая экономия для издательства! Да и помогу тебе немного, нужно ведь дать фору неопытной коллеге!

– Спасибо, справлюсь как-нибудь сама, – фыркнула я, демонстративно отворачиваясь, чтобы не видеть заклятого врага, сиявшего снисходительной улыбкой человека, абсолютно уверенного в своих силах. И в плохо скрываемой панике обратилась к издателю: – А разве было предусмотрено, что мы должны работать вместе?

– Это как вам будет удобно. – Шеф развел руками и понимающе усмехнулся. – Хотя вообще-то предполагается, что каждый сам за себя. Два претендента – два материала. Я буду оценивать не только скорость, с которой вы представите интервью, но и его качество. Постарайтесь уложиться в месяц. Максимум в два. Срок, согласитесь, немалый, но и задача не из простых. К счастью, нашелся щедрый спонсор, который поверил в потенциал журнала и согласился взять на себя все наши – точнее, ваши – прихоти. Он считает, что игра стоит свеч, и я с ним солидарен. Задание на столе.

Я раскрыла лежавшую передо мной тоненькую папку, Живчик схватился за свою, точно такую же. Несколько минут мы сосредоточенно изучали краткую биографию героя и пару старых отсканированных статей. Потом дружно, в первом и, видимо, последнем порыве солидарности, задумчиво похлопали глазами, переглянулись и с недоумением воззрились на шефа.

– Ничего не понимаю, – на правах старшего нарушил тишину Живчик. – Мы должны собрать информацию об этом человеке и на ее основе состряпать материал, подать в виде интервью? Придумать, будто бы он жив? Это что, такой журналистский прием?

– Там ведь все четко написано, – терпеливо пояснил издатель. – Найдите этого человека и возьмите у него интервью. Никаких «состряпать» и «придумать», только чистая правда.

– Но ведь он мертв! Погиб много лет назад, – не выдержала уже я. В ту пору я была совсем еще малышкой, но историю этого персонажа прекрасно знала. Или, как выяснялось теперь, думала, что знала.

– Может, и не мертв… – загадочно протянул издатель и развел руками. – Это вам и предстоит выяснить. Друзья мои, я предложил шикарные условия работы. На кону престижная должность в известном журнале. Как говорится, победитель получает все: деньги, славу, возможность формировать команду и определять политику издания. Согласитесь, мы не могли придумать для вас нечто совсем уж банальное… Ну что, готовы побороться?

– Всегда готов, – шутливо отсалютовал Живчик, первым оправившись от потрясения. Сунув папку под мышку, он обменялся рукопожатием с шефом и, беспечно насвистывая себе под нос, направился к двери. Похоже, напоминание о щедром вознаграждении возымело действие, раз мой конкурент мгновенно обрел былую самоуверенность и решил немедленно приступить к работе.

Я же осталась сидеть на месте, погрузившись в тягостные раздумья и готовая сдаться без борьбы. Видимо, я слишком уверилась в том, что мне действительно предстоит написать какую-то весьма необычную по форме, но вполне себе реальную статью о давно ушедшем в мир иной человеке, более-менее известном. Разумеется, поговорив с его близкими, собрав о нем максимум доступной информации. Но, положа руку на сердце, я и представить себе не могла, что речь пойдет о кумире миллионов. Который, может статься, и не совсем умер… Что говорить, и впрямь бредовая идея!

– Маргарита, – вывел меня из раздумий бархатный голос, и я подняла взор на шефа. Он привычно напоминал льва, роскошного, мягкого и совсем неопасного. Кажется, четкая и краткая задача повергла меня в такие сомнения, что желание выйти из игры, так толком в нее и не вступив, явственно отразилось на моем лице. – Даже не вздумайте отказаться! Спонсор настаивает, да и я сам… Словом, мне жаль, что я не прислушивался к вам раньше, не защищал от нападок недоброжелателей. Возможно, тогда мой бизнес не оказался бы на грани катастрофы. Надеюсь, именно вы добьетесь успеха, и мы сможем выстроить отношения иначе.

Я кивнула и поднялась, постепенно стряхивая с себя наваждение. В самом деле, откуда взялись эти страхи, неуверенность? Я – профессионал. Знающий, как работать, умеющий это делать и, главное, верящий в свои силы. Я тоже готова вступить в борьбу, и у меня все получится!

– Я буду за вас болеть, – многозначительно пообещал шеф, со всей галантностью придержав для меня дверь. И я вышла из его кабинета навстречу сногсшибательной авантюре, нисколько не сомневаясь, что в следующий раз переступлю этот порог уже в ранге победительницы.

Глава 2

Я внимательно смотрела на бодро ходившего по сцене молодого подтянутого певца, раз в пятый гоняя один и тот же ролик. Качество «картинки» оставляло желать лучшего: угадать в полуразмытой черно-белой неестественно вытянутой фигуре любимца девчонок всей страны было непросто. Впрочем, нужно проявить снисходительность к съемкам начала семидесятых прошлого века…

Наблюдая за героем своего будущего интервью, я думала о том, что он был весьма талантливым артистом. Да, красавчиком, баловнем судьбы, настоящей звездой тех лет и все-таки прежде всего – артистом. Даже не видя толком его лица на записи старого концерта, я чутко улавливала настроение песни и ее исполнителя. Никакого официоза, в котором сейчас так любят обвинять знаменитостей тех лет, только искренняя, наивная радость парня оттого, что он молод и влюблен, а жизнь понятна и безмятежна. Казалось, ему с трудом давалась принятая в ту пору сдержанная сценическая манера, так и тянуло задорно попрыгать под веселую мелодию…

– Риточка, почему ты не на работе?

Увлекшись, я и не заметила, как вернулась домой мама. Переживая сокрушительные жизненные катастрофы, я уже почти год обитала «под крылышком» у родителей, на время отказавшись от идеи снимать квартиру. Здесь мне было комфортно и спокойно, а теперь любящая семья и вовсе могла оказать мне бесценную помощь. Уж мама-то точно!

– Это и есть моя работа на ближайшие пару месяцев. – Я кивнула на монитор, хотя это явно было излишним. Уже не слушая меня, забыв о тревоге, окрасившей ее голос при мысли о новом этапе травли со стороны коллег, мама уселась на диван рядом со мной и чуть ли не вплотную придвинулась к экрану.

– Прекрасно его помню, именно таким, – тепло улыбнулась она, когда песня закончилась. – Мы с подругами даже были на его первом сольном концерте. Билеты достали чуть ли не с боем, спустили все деньги, отложенные на поездку к морю. Но оно того стоило! Пел он шикарно, никакой «фанеры», только чистый голос. Тогда знали, что такое исполнительская культура! А во втором отделении разошелся, даже рок-н-ролльчик сбацал… Слова-то незатейливые, а мелодии… Тогда об авторских правах не думали, и мы лишь потом узнавали, что слушали «битлов», например. А внешность какая, харизма! Записи и на десятую долю этого не передают. Тогда это был наш, как принято теперь говорить, секс-символ. Девчонки с ума сходили… Да что там говорить, твоя ненормальная мать собственной персоной как-то под покровом ночи стащила его афишу!

Мама с мгновение подумала, вспоминая, и подошла к шкафу. Нырнув в глубь полки с постельным бельем, она, пыхтя от усилия, выдернула из-под простыней и наволочек какой-то древний журнал и потрепанный, с рваными краями лист, сложенный в несколько раз.

– Вот, смотри. Заприметила афишу в двух кварталах от дома, еле упросила твоего деда меня сопровождать. Он тем еще хулиганом был! Пока я стояла «на стреме», ножичком быстро вырезал плакат…

Мама раскладывала на полу вполне еще «живую» афишу, а я взяла старый журнал, который распался пополам прямо на нужной, явно засмотренной до дыр страничке с маленькой заметкой и фотографией кумира.

– Сохранила на память. Только папе не говори, он все порывался выбросить…

– О чем это папе не говорить? – Разумеется, глава нашего семейства оказался на пороге в «нужный» момент. И, бросив взгляд на афишу, закатил глаза. – Боже праведный, почему это все еще в моем доме? Столько лет прошло, а я сих пор помню эти визги-писки вокруг: «Ах, красавчик, ах, Элвис нашего разлива…» Брр! Давайте прихвачу это завтра на работу, там ребята из соседнего офиса как раз макулатуру собирают.

– Даже не вздумай, такой раритет! – искренне ужаснулась мама. – И твоей дочери, кстати, интересно. Даже молодежи надоела та пошлость, что сейчас потоком льется с экрана… Да брось, не будешь же ты спорить, что пел он отлично! Конечно, до тех пор, пока из Бориса не превратился в Боба и не попер в откровенную дурь…

– Какую еще дурь? – настал черед папы ужасаться. – Как раз с тех пор и началась самая классная музыка! Ритуля, мы тогда с твоей мамой только-только начали встречаться, прямо ностальгия… Он вдруг забросил ту слащавую патоку, которую лил в уши девчонкам, снялся в паре первых отечественных боевиков, ударился в рок. Времена менялись, требовалась совсем другая музыка, так он патлы отрастил, какое звучание было – гитара, ударные, да и тексты зашибенные писал, на злобу дня… Мы с друзьями за его кассеты чуть не передрались, переписывали еще, помню, у одного хлыща. А мать не слушай, она ничего не понимает…

Родители принялись жарко спорить, а я, опустившись на колени перед афишей, стала разглаживать заломы на большом портрете сорокалетней давности. Какое интересное лицо… Редкое для тех времен качественное цветное фото позволяло рассмотреть его в подробностях. По отдельности черты «красного Элвиса» – в отличие от внешности «подарившего» это прозвище западного коллеги – не отличались правильностью. Крупноватый нос с округлым кончиком, добродушные ямочки на щеках, небольшие светло-карие, янтарного оттенка, глаза, густые брови, каштаново-русые волосы, пухлые губы… Но все неидеальные детали, собранные воедино, создавали впечатление бесспорного красавца. Возможно, благодаря таланту и невероятному обаянию парня.

– …а понимаю я уж побольше твоих друзей-дуралеев, – между тем распалялась мама. – Тоже мне, добыли как-то «видак», посмотрели фильм про Эммануэль и сочли себя ценителями искусства!

– Кто бы говорил! – взвился уязвленный в лучших чувствах папа. – Разве не вы всем отделом читали в обед потрепанный самиздат «Камасутры»?

– Эй, ребята, хватит. Брейк! – Я помахала руками, прекращая эту полушутливую перебранку. – Поняла, молодость у вас была бурная. Но мы отвлеклись от темы. Что вы еще знаете про этого… Боба? Кажется, он погиб при каких-то загадочных обстоятельствах?

Родители помедлили, напрягая память.

– Это произошло неожиданно, но и ожидаемо тоже. Как бы тебе объяснить… – Мама задумчиво возвела глаза к потолку. – Словом, новость о том, что он разбился, прозвучала как гром среди ясного неба. Это было уже после перестройки, информация поступала свободнее, да и сплетни гуляли. Но подробностей происшествия никто не знал. Какая-то загородная дорога, абсолютно пустая, небольшой безобидный дождик, и его машина вдруг на скорости врезается в ограждение. Вспыхнула мгновенно, так и сгорела дотла… Мы пребывали в шоке, но, помнится, не сильно удивились. С его-то образом жизни…

– Ритуля, его ведь не зря сравнивали с Элвисом, хотя времена были уже другими. Истории похожи: бешеная популярность чередовалась со спадами, он то и дело пробовал что-то новое, менял стили, потом располнел и будто бы устал от жизни, от музыки. Скандалы с ним случались, как без этого, уже в восьмидесятые… То в ресторане с кем-то подрался, то с «левыми» концертами прижучили, то с администратором что-то не поделил – обычные истории для тех лет. И… как бы выразиться точнее… – Папа пощелкал пальцами, подбирая слова. – Кощунственно звучит, но ушел он очень вовремя. Кажется, продлись вся эта свистопляска еще немного, и либо спился бы, либо сел…

Так-так, уже интересно. Не то чтобы я не читала всего этого в Интернете, просто «свидетели эпохи» помогали создавать яркую, насыщенную впечатлениями того времени картину. Я уже более-менее представляла жизнь своего будущего героя. Загадкой по-прежнему оставалась его смерть.