Соляной столп. Расследование админа (страница 4)
– Бабка эта Настасья орала, помню. Типа мультика, где всех посчитали. Орала: "И тебя сняли!" – поморщился Славик, – там много народу было, когда мы с камерой ходили. Возле магазина. Испугались, наверное, что их опухшие рожи кто-нибудь увидит. Потом мужики надвигаться начали, и мы оттуда ушли. Вдруг, камеру разобьют? Вот и весь конфликт. И чо? Думаете, мы их убивать пошли ночью за это?
Славик серьёзно просмотрел в глаза Воронову и тот почувствовал, что парень не врёт. Да зачем ему, на самом деле?
– Слышал, ты какие-то расследования проводишь? – миролюбиво поинтересовался Валерий.
– Да какие там расследования? – махнул рукой парень, – так, рассказываю про дома с призраками, пытаюсь зафиксировать аномальную энергию… Сюда чилить приехали, да заодно уровень аномальной энергии в Ледяной пещере измерили.
– И много её там? – усмехнулся Валерий.
– Овердофига! – абсолютно серьёзно подтвердил Слава, – по уровню можно подумать, что там живёт какой-то очень мощный призрак. Или демон.
– Чем измеряете? Счётчиком Гейгера? – невинно поинтересовался следователь.
Слава метнул в него презрительный взгляд:
– У нас прибор есть, – но какой именно, распространяться не стал.
Гости не стали долго задерживаться и вскоре распрощались, узнав, что по ночам ребята не спят, а гуляют по деревне, но в основном ходят в соседнюю деревню Лыково в клуб.
– Всё не то, – задумчиво произнёс следователь на обратном пути. – Понятное дело, к ребятам надо будет присмотреться повнимательнее. Надо будет проверить их алиби на все три убийства, раз они говорят, что в это время тусовались в Лыково. Значит, их там видели. Но всё не то. Чувствую, что зверь притаился рядом, но прохожу всё время мимо.
Поход в соседнюю деревню Лыково запланировали на следующий день и разошлись. Вечером в дверь дома, где обитал Воронов, постучали. Он встал из-за стола, где делал записи, подошёл. На пороге оказался невысокий щуплый старичок.
– Здравствуйте, товарищ следователь! – не проговорил, а прошептал мужичок, испуганно оглянувшись.
– Добрый вечер! – от громкого звука его голоса, мужичок попятился.
– Можно поговорить? – спросил он и снова сделал шаг назад.
Больной, что ли? Мелькнула в голове Валерия беспокойная мысль. Кто их знает, местных…
– Проходите, – он пошире открыл дверь, и старик робко вошёл в комнату.
– Как вас зовут? – приветливо улыбнулся следователь. Он видел, что человек чем-то сильно напуган.
– Фёдор Иванович Сколкин, – шумно сглотнул мужичок, набрал побольше воздуха и затараторил, – хочу вам рассказать, кто убийца.
– Присаживайтесь, – заинтересованно взглянул Валерий. Фёдор Иванович помотал головой и остался стоять.
– Хорошо, я слушаю, – следователь подумал и тоже не стал садиться.
– Убийца – наш участковый! – выпалил мужичок и испуганно покосился на дверь, как будто ожидал увидеть там Степана.
Глава 5
…Наташа снилась Павлу каждую ночь. Теперь он просыпался по утрам опустошённый и одновременно полный эмоций, как после просмотра хорошего фильма в кинотеатре. Оглушённый громким звуком и яркими картинами, и вместе с этим полый, как барабан внутри. Теперь Павел ждал ночи, когда к нему придёт Наташа: живая, с теплыми нежными руками, склонится над ним, щекоча лицо длинными шелковистыми прядями волос. Как он любил раньше зарываться лицом в густую чёрную гриву и вдыхать до одурения нежный бесконечно родной аромат! Он не мог оторваться от её волос, пока Наташа со смехом не начинала отталкивать его: «Ну, хватит, Павлик!»
Павел просыпался по утрам и вместе с пробуждением приходило осознание, что Наташи больше нет. Яркие, бесконечно живые сны, где жена была рядом, испарялись в беспощадно-жарком утреннем солнце. Лето выдалось тёплым, припекало с утра. Павел садился на кровати, бессмысленно глядя в окно на беззаботное синее небо. Однажды он не выдержал, уткнулся в подушку, ещё хранящую тонкий аромат волос его жены, и заплакал:
– За что? Почему?! Почему?! – вместе с глухими рыданиями вырывались у него слова.
Он вытирал жгучие слёзы, пропитанные едкой солью горя, отчаянно спрашивая небеса, почему так несправедливо поступила с ним жизнь? Почему его любимой не стало, а он, Павел остался на Земле?
Павел Ивашов с Наташей Звягинцевой дружили с восьмого класса и для окружающих не стало откровением, когда в восемнадцать лет они поженились. Трудно было представить более гармоничную пару. Они даже чертами лица были чем-то похожи, а уж общих тем было больше, чем у кого бы то ни было. Когда начали жить взрослой жизнью, в отдельном доме, который остался Паше в наследство от деда – любовь стала ещё острее, духовная общность пропиталась физическим единением и нежностью. У Наташи из близких родных были только мать, да незрячая бабушка, а у Павла и вовсе никого не осталось после смерти деда, который его вырастил.
У молодых всё было хорошо. Наташа сидела дома, вела хозяйство. Павел получил права, устроился на работу в местное отделение МЧС водителем. Оба заочно выучились в институте. Павел купил «Ладу» и был вполне доволен. Иномаркой ещё успеет обзавестись, а пока был счастлив уже тем, что смог приобрести отечественную. Да и Наташа была рада.
Семейная идиллия омрачалась тем, что у пары шесть лет не было детей. Они ездили на многочисленные обследования и в конце концов оказалось, что у девушки бесплодие неясного генеза. Тогда пара решилась на экстракорпоральное оплодотворение. Но попытка за попыткой заканчивались неудачами, и Павел видел, как после каждого раза гаснет блеск в глазах жены: пока они не стали совсем тусклыми и неживыми.
Радость исчезла из их дома, воцарились тяжелое уныние и грусть. Павел пытался поддерживать Наташу, но она отдалилась, почти перестала разговаривать с ним.
В тот дождливый день они ехали в город на очередной визит к доктору. Наташа, вопреки всему, казалась оживлённой, радостной. Паша, который давно не видел жену в таком настроении, не знал, радоваться её преображению или после приёма у врача она погрузится в ещё более страшную мрачность? Он всё время отвлекался от дороги, краем глаза следя за женой и гадая: что может значить её хорошее настроение? Выехав с заправки, он вновь посмотрел на Наташу. Она улыбалась чему-то своему и тихо подпевала песне, льющейся из магнитолы. Паша так засмотрелся, что совсем забыл пристегнуться ремнём безопасности.
В какой-то момент невнимательность сыграла с парнем коварную шутку. А может быть, был виноват подрезавший его громоздкий «джип». Павел выкрутил руль, уходя от столкновения, не справился с управлением и на полной скорости влетел в отбойник.
Он плохо помнил, что происходило дальше. Страшный удар погрузил мир во мрак. Пашу выбросило через лобовое стекло. Он очнулся почти сразу, так ему показалось, во всяком случае. Глаза застилал кровавый туман, сквозь багровую пелену Паша увидел свою машину. «Наташа!» – крутилось в голове. «Лада» выглядела как-то странно, а прямо за ней громоздился грузовик. Прежде чем его окутал удушливый чёрный туман, Павел смог подняться на ноги, не чувствуя тела, не слыша ничего, лишь ощущая во рту металлический вкус крови, заковылял к своей машине. Тогда он ещё даже не осознал, что произошло. После того, как не пристёгнутого Павла выбросило через лобовое стекло, в «Ладу» въехал грузовик. Жена сидела с ремнём безопасности… Павел подошёл ближе и среди искорёженного железа увидел Наташу. То, что осталось от его хрупкой красавицы жены. То, что будет мучить его в ночных кошмарах, пока он будет лежать в больнице с тяжёлой травмой головы.
– Ты везунчик, Павел, – сказал ему седой лечащий врач на очередном обходе, – с такими травмами мало кто выживает.
Он посмотрел на исхудавшего мрачного Пашу с жалостью. Знал его историю. И то, что жена, Наташа была на третьей неделе беременности, тоже знал. Павлу же, до поры, до времени не говорили. К парню приходили как-то раз сердобольные соседи, однажды – дальние родственники и всё. Тёща, Ирина Вадимовна, возненавидела зятя, почему-то вбив себе в голову, что её ненаглядную Наташеньку угробил именно он. Видеть его не могла. А уж, когда забирала дочь из морга и узнала, что та ждала малыша…
Павел всего этого не знал, но тогда слова доктора воспринял, как издёвку. Кто везунчик?! Он? Да Павел ненавидел сам себя за то, что выжил! Поэтому даже не удивился, когда после выписки из больницы пришёл к тёще, а она его даже на порог не пустила.
– Ты убил Наталью, ты! – она багровела лицом, сипя от ненависти, – ты мою Тусю угробил!
Павел молчал, понуро опустив голову.
– И ребёночек на твоей совести! – фраза тёщи скальпелем резанула по сердцу, безжалостно располосовала его на лоскуты, обожгла острой болью.
– Какой ребёнок?! – непохожим на свой голос, жалким фальцетом вскрикнул он, – какой?!
– Такой! – заорала тёща и слёзы обильно полились по её щекам, – Тусечка была на третьей неделе беременности!
Павел замолчал, осознавая страшную фразу, потом развернулся и пошёл на кладбище. С тех пор он каждый день старался ходить на могилу Наташи, гладил холодную поверхность камня и шептал какие-то свои, одному ему ведомые клятвы. И – ждал ночи. Опустевшая, как ему казалось, его телесная оболочка продолжала днём мыкаться по дому, в предвкушении ночи. После возвращения из больницы кошмары с участием Наташи исчезли, зато во сне он каждый раз видел её живой.
И ночь приходила, томительно-зовущая, накрывала деревню своими чёрными, как у Наташи, волосами, стучала в висках сладким предвкушением встречи с любимой. Павел закрывал глаза – и вот жена оказывалась совсем рядом, склонялась над ним, щекоча его лицо локонами, тихо смеялась и губы её жарко шептали:
– Пашенька, не верь никому, я ведь живая!
По ночам он верил и душа погружалась в счастливый покой. А каждое утро его вновь ждало глубокое разочарование.
В один из обычных пустых дней Павел уныло бродил по дому. Не мог найти себе места. Тяжело было. Всё время мерещилась ему Наталья. То слышал лёгкий шорох её тапочек по линолеуму. То вдруг как будто посуда звякнула на кухне. Павел – туда, а там всего лишь Тихон, его кот, голодный шастал по столу. Павел равнодушно смотрел на животное мутными глазами, но до него даже не доходило, что его надо покормить. Тишка был породистым котом, Павел с женой купили его в городе. В отличие от местных ушлых котов он не мог уяснить, что в деревне еда на каждом шагу и жалобно мяукал, жадно подъедая остатки Пашиной еды. Корова, куры – давно бы передохли с голоду, если бы не сердобольные соседи: Фёдор Сколкин и его жена Дарья. Они смотрели за животными, пока Павел две недели лежал в больнице, да так и продолжали до сих пор, видя, что ему не до этого.
Дарья приходила спозаранку, доила корову, потом являлся Фёдор, приносил банку молока, сметану и творог, яйца его же кур, но Павел даже не смотрел на еду. Холодильник был заставлен склянками. Тогда Паша вернул все банки обратно и попросил больше не приносить ему ничего. Встревоженный Фёдор рассказал обо всём жене, и она вместо того, чтобы перестать опекать соседа – начала отправлять мужа ещё и с горячими обедами. Оба – Фёдор и Дарья – были пенсионерами, свои дети жили в городе, и Павел стал для них своего рода дитём, который никак в себя не придёт от горя, за которым надо присматривать.
Горячее Павел ел. Понемногу, под бдительным взглядом соседа, который заодно удовлетворял свою потребность в бесконечном трёпе. Павел был для него ещё и свободными ушами – для пенсионера необычайная удача.
Про убийство сельчан Павел услышал именно от него. Пенсионер явно играл в следователя в отставке, выдавал версии, одна фантастичнее другой, подозревал половину деревни. Словом, развлекался, как мог. В понедельник Фёдор явился в полдень, как обычно. Принёс куриный суп с лапшой, сел напротив вяло жующего Павла и заговорил. Был он значительно бледнее, чем обыкновенно, глаза возбуждённо сверкали.
– Паш, я ведь позавчера всю ночь не спал, – начал он, – всё размышлял, кто может быть убийцей. Сдаётся мне, что я раскрыл это дело. Всё сошлось! Слушай.