– Да греби ты! – не выдержал мужчина и громко скомандовал женщине.

Та молча замотала головой.

– Ну, дура! Пусти!

Пересаживаясь на место гребца, мужчина обернулся ко мне.

– Сейчас, товарищ егерь! – с фальшивой улыбкой сказал он. – Видите – перепугалась жена от неожиданности. Сейчас мы подплывём.

Оказавшись на вёслах, он неожиданно сильно погрёб к середине озера.

– Стойте! – закричал я. – Предъявите документы!

– А то что? – отозвался мужчина. – Стрелять будешь? Не имеешь права!

Стрелять я, конечно, не собирался. Тут он сообразил правильно.

Изо всех сил мужчина грёб туда, где берег озера делал крутой поворот. Там отражался в воде небольшой остров, заросший ёлками и берёзами.

В тростнике послышалась возня и кряканье. Я вгляделся и увидел крякву в коричнево-пёстром оперении. Волоча одно крыло и опустив голову, она кружила в крохотном, затянутом зелёной ряской водяном оконце.

Вот урод! Хоть бы в селезня стрелял!

Лодка почти слилась с отражением острова. Ну, не собираются же они прятаться посреди острова? Наверняка гребут к базе. Неужели егерь-сосед поощряет браконьерство?

Ничего, дальше базы не уйдут!

Я поправил на плече ружейный ремень и быстрым шагом, почти бегом, двинулся по берегу в обход озера.

Опавшая хвоя мягко пружинила под ногами. Злость гнала меня вперёд.

Я обогнул залив, который глубоко вдавался в молодой ельник. За ёлкой мелькнул человек. Он быстро шагал мне навстречу. За его правым плечом висело ружьё.

– Стоять! – резко выкрикнул он, кладя руку на ложу ружья. – Предъяви документы! По какому праву стрелял?

Я опешил. Но тут же полез в карман штормовки и вынул удостоверение. Мужчина подошёл, внимательно вглядываясь в книжечку.

На вид ему было лет пятьдесят. Плотный, коротко стриженый, с упрямым лбом и тяжёлым подбородком. Он напоминал отставного военного.

Мужчина переводил взгляд с фотографии на меня. Постепенно его лицо расслабилось, стало почти добродушным. Он вытащил своё удостоверение и показал мне.

– Егерь, Жмыхин Дмитрий Константинович! А ты, Андрей Иваныч, значит, вместо Василия?

Надо же, и отчество успел запомнить.

– Так зачем стрелял, Андрей Иваныч? – прищурился Жмыхин. – По воронам, или волка увидел?

– Это не я. Браконьеры на резиновой лодке уток били.

– Где?

Лицо Жмыхина вмиг закаменело.

– Возле устья Песенки. Я хотел остановить, но они сбежали.

– Куда поплыли? – живо спросил егерь.

– К острову.

– Ах, ты!

Он с досадой хлопнул ладонью по бедру.

– Там просёлочная дорога к воде подходит. Не успеем перехватить! Вокруг озера – долго. А они наверняка на машине. Ты лица-то их запомнил?

– Мужчина и женщина. Вроде, муж с женой, но точно не знаю. Мужчина плотный, с чёрными усами. Лицо красноватое. Женщина лет тридцати, волосы светлые.

Жмыхин озадаченно покачал головой.

– Такие не заезжали. Да у меня на этой неделе вообще пусто. В прошлые выходные были рыбаки. А с тех пор никого.

Расстройство Жмыхина казалось искренним. Но как-то уж он очень вовремя появился на месте происшествия. Хотя, он же егерь. Делал обход участка, что тут необычного?

Словно угадав мои сомнения, Жмыхин улыбнулся.

– А я, знаешь чего сюда зашёл? Идём, покажу!

Жмыхин повёл меня вглубь своего участка. Мы продрались сквозь густой ельник, и вышли на край пологого сухого оврага, поросшего мелким осинником.

– Смотри – поманил меня Жмыхин и осторожно выглянул из-за пушистой ёлки.

На противоположном склоне оврага, возле неприметной норы лиса кормила двоих лисят. Лисята уткнулись мордами в материнский живот. Сама лиса лежала на боку, подняв голову и поводя острыми ушами с чёрной опушкой.

Вдруг она насторожилась и издала еле слышный звук, похожий на скрип и фырканье. Лисята мгновенно юркнули в нору под толстым, засыпанным листьями бревном.

В кустарнике на дне оврага показался лис. В зубах он держал задушенную лягушку. Поднеся добычу к норе, лис осторожно положил её на землю и попятился.

Лиса коротко фыркнула, и лис беззвучно исчез в зарослях.

Самка поднялась на ноги, обнюхала лягушку и негромко тявкнула. Из норы немедленно показалась рыжая мордочка.

Я неосторожно пошевелился, и лисёнок мгновенно исчез в норе. Сама лисица, подхватив лягушку, бросилась в кусты.

– Идём!

Жмыхин потянул меня за рукав штормовки.

– Теперь не вернётся, пока не уйдём.

Мы отошли подальше от норы.

– Я бы тебя к себе пригласил, – сказал Жмыхин. – Да супруга сегодня приболела. Сам понимаешь. В другой раз заходи обязательно. Ты когда теперь у нас появишься?

– Думаю, на выходных, – откровенно ответил я.

Жмыхин покачал головой.

– Василий Ильич ко мне нечасто заходил. У нас с ним как бы негласная договорённость была – он за моими угодьями присматривает, которые поближе к шоссе. А я тут, возле озера. И ему удобнее, и мне. Чтобы лишний раз ноги не бить. А ты, как думаешь, Андрей Иваныч?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Я человек временный. До осени только.

– Да? А что так?

– Учусь в Ленинграде. Вот на практику устроился.

– Понятно.

Мне показалось, или Жмыхин повеселел?

– Приятно было познакомиться, Андрей Иваныч! Пойду я. Как опять в моих краях появишься – заходи в гости, не стесняйся.

Меня раздражало, что Жмыхин упорно называет окрестности озера своими. Но виду я старался не подавать.

– До свидания, Дмитрий Константинович! Вот, возьмите к чаю.

Я развязал рюкзак и достал из него пакет с пряниками.

– Ленинградские, Ещё свежие.

– Спасибо, Андрей Иваныч! – обрадовался Жмыхин. – Жену угощу. А ты приходи! У меня тоже угощение найдётся!

Мы пожали друг другу руки и разошлись, каждый в свою сторону. Я направился обратно к устью Песенки, а Жмыхин – в сторону своей охотничьей базы, которая еле виднелась на другом берегу озера.

– Да, Дмитрий Константинович! – остановил я Жмыхина. – У тебя транспорт-то есть?

– А как же, – ответил егерь. – «Урал» с коляской. Бензина только маловато выдают. Но ничего, справляюсь.

– Ну, до свидания!

– Бывай!

Жмыхин, тихо похрустывая веточками, скрылся за деревьями.

Я подождал минут десять. Потом развёл костёр, перекусил тушёнкой и, не спеша, напился чая.

Залил костёр водой, закинул ружьё за плечо. И пошёл в сторону базы Жмыхина.

Я не доверял Жмыхину. Что бы он там ни говорил, но стрельба на озере под носом у егеря требовала, как минимум, проверки.

Минут через сорок я подошёл к кордону. Не выходя из-за деревьев, стал присматриваться.

Дом самого егеря располагался чуть в стороне. В отличие от дощатого засыпного здания базы, он был срублен из хороших сосновых брёвен. Возле дома копались в пыли куры. Позади, рядом с дровяником, был пристроен просторный вольер, в котором бегали две западно-сибирские лайки.

Возле причала, который выдавался далеко в озеро, сушились на берегу несколько перевёрнутых лодок.

Была у меня мысль подойти к базе поближе и посмотреть – нет ли гостей. Но из-за собак от неё пришлось отказаться. Они наверняка поднимут шум. И тогда придётся объясняться со Жмыхиным. А ссориться с коллегой на ровном месте мне не хотелось.

Поэтому я не стал выходить из леса. Обошёл базу по широкому кругу и вышел на ту самую просёлочную дорогу, про которую говорил егерь. Судя по карте, она шла из Светлого и утыкалась в болото за озером, где превращалась в обычную тропинку.

От дороги в сторону базы отходил заезд. На рыхлом сухом песке я отчётливо увидел следы автомобильных шин. Они проходили поверх мотоциклетных следов.

Судя по всему, машина проезжала в обе стороны. На базе я её не видел. Значит, приехала и уехала.

Может быть, это были те самые рыбаки, а следы сохранились с воскресенья? Интересно, а был в этом мире дождь в воскресенье, или в понедельник? Я сделал в памяти заметку, что неплохо бы об этом узнать.

***

Домой я вернулся поздно. Деревня уже спала. Небо на севере потемнело. Зато скопившиеся на западе облака горели нежно-розовым светом.

Я толкнул калитку, мечтая только о том, чтобы опустить ноги в таз с холодной водой и что-нибудь съесть. Вчерашняя картошка с сардинами подходила идеально. Я бы её даже жарить не стал.

Двор был чисто выкошен. Бурьян и лопухи лежали ровными рядами. Остро пахло скошенной травой.

На завалинке, зажав между колен косу, сидел председатель сельсовета Фёдор Игнатьич.

– Поздновато бродишь, Андрей Иваныч, – сказал он. – Я тут у тебя похозяйничал немного. Ты не против?

– Спасибо, Фёдор Игнатьич!

– На вот, похлебай!

Он показал на кастрюлю, которая стояла рядом с ним.

– Да завтра кастрюлю вернуть не забудь. А миску сейчас заберу. Супруга спрашивала.

В кастрюле плескался наваристый борщ. Тёмно-красный, с жёлтыми кружками застывшего жира.

Придётся топить печку!

Я сглотнул и повторил:

– Спасибо, Фёдор Игнатьич!

– На здоровье, Андрей Иваныч! В дом пригласишь?

Мы прошли в дом. Фёдор Игнатьич тяжело опустился на табурет.

– Устал за день, – пожаловался он, наблюдая, как я растапливаю печь. – Попросить тебя хочу, Андрей Иваныч.

– О чём, Фёдор Игнатьич?

– Как тебе сказать… Василий Ильич – он наш был егерь, местный. К нашим охотникам относился с пониманием. Ты не подумай – браконьерство не поощрял! Но, сам понимаешь – всякое бывает. Я за всеми углядеть не могу. Ты если из наших кого поймаешь – можешь сначала меня оповестить? А уж потом своё начальство? Может, мы между собой это порешаем. Ты не думай – покрывать я никого не собираюсь. Но и сор из избы выносить неохота без нужды.

Я поставил кастрюлю с борщом на плиту и сел напротив председателя.

– Давайте договоримся так, Фёдор Игнатьич. На днях соберём всех охотников, и я с ними поговорю. Обсудим трудодни. Сено нужно косить, солонцы подновить. Веников заготовить. Думаю, там всё и решим.

– Хорошее дело, – отозвался Фёдор Игнатьич. – Давай тогда я завтра после обеда всех и соберу в правлении. И сам приду.

– А вы тоже охотник, Фёдор Игнатьич?

– Да когда мне! – улыбнулся председатель.

– А давайте борщ пополам? – предложил я. – А то мне одному много. Заодно и кастрюлю сразу заберёте.

Я разлил борщ по тарелкам.

– Извините, хлеба нет.

– Ничего. Мы и без хлеба навернём!

Борщ был такой – язык проглотишь! С курятиной, с зажаркой из лука и морковки, с кусочками свиного сала.

Против воли я хлебал торопливо, обжигаясь. Фёдор Игнатьич ел, не торопясь, аккуратно дул на каждую ложку.

Я наклонил тарелку и аккуратно вылил в ложку последние капли борща.

– Тогда завтра после обеда я у вас в правлении, Фёдор Игнатьич!

Но на следующий день случилась неприятная история.

Глава 6

Наутро я проснулся поздно – будильник показывал восьмой час утра. Забыл завести с вечера!

Сегодня я собирался пройти вверх по течению Песенки к шоссе на Ленинград, где заканчивался мой участок. Но туда только в одну сторону километров восемь, да столько же – обратно. До обеда теперь никак не успею.

Придётся сегодня заняться хозяйственными делами. Ничего не поделаешь, в воскресенье поработаю.

Я вышел на крыльцо и словно окунулся в волны жара и духоты. В разогретом воздухе не было ни малейшего ветерка. Листья на яблоне бессильно обвисли. Даже безоблачное небо словно посерело.

Похоже, к вечеру соберётся дождь. И не просто дождь, а проливной, настоящий. С залпами воды, с дробным грохотом капель о железную крышу.

Трава, которую вчера скосил Фёдор Игнатьич, за ночь подсохла и пожелтела. От неё остро пахло свежим сеном. Опасаясь дождя, я решил сгрести траву в кучу. Могу я один день посвятить собственному хозяйству?