Это были первые слова за весь день, с которыми ко мне обратился противный старец.

Где-то до пенсии на северах чалился, как на тюремной шконке, а потом и по работе на шахте. Тёртый калач. Наглый и с претензиями на лидерство. К тому же, кому не в кайф получить шестёрку, которая за тобой ухаживает. Только обломилось ему. Послал, причём в первый же вечер и почти первыми же словами, которыми мы с ним обменялись.

А через пару дней, когда эта падла поняла, что у меня и денежки водятся, потребовал проставу сделать – стол, поляну в палате выставить. У него дружок собутыльник в соседней палате чалится. Но опять не по адресу обратились, о чем я им, не стесняясь в выражениях, и поведал.

Повозмущались. Кричали, что слишком наглые пошли нынче молодые щенки, вот в их время уважали старость!

Промолчал я тогда, наверное, и правильно сделал, не стоила ругань того.

Ужин. Тарелка каши на молоке, кусок масла, какая-то там по счёту диета. Так и не запомнил. Вкусно, но однообразно, и за эти месяцы такая еда мне просто осточертела. Хотелось большущий кусок жареного мяса, курочку копчёную, в гриле, а к этому можно было бы солёный огурчик, под ледяную водочку. Но пока это для меня только в мечтах, и не потому, что нельзя или не могу себе такое позволить. Как раз то и могу. Вот только сам себя ограничиваю. Привыкать к плохому легко, от последствий избавиться бывает намного труднее.

Вот на отвальной с Мариной позволю этому телу немного слабого алкоголя попробовать. Посмотрю, как он на него подействует. Сегодня дежурит мой лечащий врач.

После ужина наведалась, когда я, как обычно, собирался сбежать в соседский двор. Успела к моему выходу практически.

– Поймала! – усмехнулась она, зайдя в палату.

– Опять один? – уточнила она.

Я пожал плечами, а чего комментировать очевидное?

– Ладно, – присела она на стул около общего стола. – Держать в больнице я тебя больше не могу, отправить на лечение в санаторий, как оказалось, тоже. – Она покачала головой, при этом с жалостью посмотрела на меня. – Вмешался тут в твои дела кто-то очень серьёзный. Затребовали и личное дело, и карту больного. Главврач проверял записи и сказал выписывать, мол, нечего уже держать. Сделали всё, что могли. На мои просьбы оставить тебя тут ещё на месяц, чтобы продолжить обследование, упёрся. Не знаю, с чем это связано, но точно не с его профессиональной деятельностью. Понятно, что кто-то его об этом попросил, причём тот, кому отказать наш главврач оказался не в силах.

Взглядом спрашивает, мол, понял о чём я говорю?

Я же только молча кивнул.

– И как мне добираться до детдома? – спросил я.

Она пожала своими хрупкими плечиками. Милая женщина и прекрасный врач.

– Даже без понятия. Об этом разговора нет. Пока нет. До выписки ещё три дня. Думаю, всё решится, тем более, я завтра на планёрке этот вопрос задам. Кто твоей доставкой в Комсомольск заниматься будет?

Посмотрела на меня серьёзно.

– Рекомендовала бы тебе этим самому обеспокоиться, ты не лежачий. Есть поезда, как прямые, так и проходящие. Самолётом тоже можно – малая авиация рейсы делает. А на машине, – она с сочувствием кинула взгляд на мой модернизированный костыль, – думаю, ты и сам не захочешь, хотя и оптимальный вариант. Сейчас лето и дождей в этом месяце не обещают. По утрам даже туманов на трассе нет. А трасса скоростная, хорошая. Деньги, я слышала, у тебя имеются. Эпикриз я подготовлю. На комиссии ничего страшного не будет, да и формальность это. Но удивляет меня, что при такой травме, ребёнку, практически инвалиду…

Я скривился.

– Прости, но привыкай. – Жёстко произнесла она. – Пока бегать не начнёшь – инвалидность не снимут. Максимум, что могут предпринять – это понизить её категорию. Но вернёмся к разговору. Меня очень удивил отказ нашего руководства подсуетиться и отправить тебя в санаторий. Да в тот же Николаевск, тем более, что путёвок у нас навалом. Потому, прошу – будь осторожен. Вот сейчас ты сам куда-то собрался. Знаю, за забор собрался, к тому же, дырок у нас в нём хватает. А вот не боишься, что там тебя кто-нибудь и подловит?

Ага! Кто-то явно делится инфой обо мне в больнице, что в принципе прогнозируемо. Тот же Яковлевич со своей пассией обо мне явно рассказывал, да и Марина Николаевна имеет недостатки, присущие всем женщинам.

– Я понял, учту, – улыбаясь, говорю я.

Ну не говорить же, что по ночам, оставаясь один в палате, в последнее время я тренировался, не только отжимаясь от пола, я и кое-какие па отрабатывал, особенно присущие стилю Айкидо, который, не скажу, что в совершенстве когда-то освоил, но в моём теперешнем состоянии, когда быстро я двигаться не могу, ударную технику ногами и руками не смогу использовать, остаётся только надеяться на ловкость своих рук и инерцию тел противников. Да и на соседе своём я тренировал, в обеденный перерыв, воздействие на него сонным состоянием. Вводил в транс. И, не хвалясь, скажу, что даётся мне это плетение – не плетение, заклинание – не заклинание, всё легче и быстрее. С парой противников, я думаю, легко смогу при надобности справиться, во всяком случае, думаю, что именно на столько врагов мне сейчас собственных сил хватит. Спасибо неизвестной богине!

– Да кому я нужен, уважаемая Зинаида Степановна? – кривлюсь я.

Но мои успокоения в душе врача отзыва по-видимому не находят.

– Как сказать, как сказать. Деньги многим разум затмевают! – внимательно смотря мне в глаза, произносит мой лечащий врач. – Вчера, пока ты по алее гулял, кое-кто о тебе справки у наших наводил, – припечатывает она меня фактами, – и заметь, нагло, в открытую, ничего не боясь. Прижмут паяльник к заднице, как в былые времена, и всё, куда ты денешься? Всё отдашь. Может, и найдут, конечно, потом, кто-то же должен за холодное тело ответить, но, думаю, что зная, кто у тебя в противниках, прокуратура не сильно рыть будет. Назначат крайним какого-нибудь бомжа, бывшего урку, и привет. Думаешь, ты у нас такой первый?

М-да, граждане врачи, до чего же вы циничные господа. А ведь реально, мне струны тронула, отвечающие за шухер в душе.

Значит, кто-то уже начал действовать, не дожидаясь моей выписки, как только стало известно, что по вечерам я на прогулку в город выхожу, вот же! Хабаровск, конечно, бывших зеков тут и так навалом, да и просто лихих ребят хватает, но так нагло действовать!

Потом поразмыслил.

Да не рискнёт тут никто меня обидеть, дело-то серьёзное и многие, в итоге, могут пострадать.

– Не волнуйтесь, тетя Зина, – улыбаюсь я своей самой обаятельной улыбкой, – ну кому я нужен? Ещё пару дней и меня тут уже не будет, но так и быть, сегодня схожу и завяжу на самоволках вплоть до самой выписки, – обещаю я, – а сегодня я уже настроился, – улыбаясь, говорю я. – По приходу доложусь. К чаю что прикупить?

– Ты собрался сам до магазина дойти? – удивлённо приподняв бровь, спросила эта великолепная женщина.

Чувствую, что уже никогда, наверное, и не встретимся, если, конечно, опять в травму не попаду в районе Хабаровска. Что, в принципе, на ближайшие годы вряд ли. Но красива, хотя и полновата. Моложе Марины Николаевны почти в два раза, по возрасту – лет тридцать, может чуток больше. Широкая в кости, личико круглое, но приятное. Знавал я ребят, для которых подобный формат верх эволюции. Им бы было за что подержаться. А тут, и зад, что надо, правда, грудь подкачала. Марина многим тут в этом вопросе фору даст.

– Да, схожу, может, тортик прикуплю. – Говорю я. – Сладкого захотелось.

Про вино молчу в тряпочку, явно тут не тот случай, сразу по рогам получу. Это с Мариной у меня отношения простые, да и сама она предложила немного выпить за моё здоровье, всё-таки впереди долгая разлука, возможно, что и навсегда, хотя уж у кого – у кого, а у Марины Николаевны я и адрес, и номер телефона возьму. Буду общаться, к тому же, судя по Марине, доча у неё должна быть и вовсе секс бомбой, а к моменту, когда знакомиться можно будет, я постараюсь привести это тело в норму. В моём понятии. И кто знает, может и закручу романчик, а по пути и потенциальную тёщу соблазню?

Тьфу ты! Ну и мысли крутятся в голове. Тут мне открытым текстом говорят, что интересовался кто-то мной, и пугают паяльником в интересном месте, а я, как обычно у вояк, думаю о бабах. Тринадцать лет! Ну, не знаю, в бытность детдомовцем, где-то в этом возрасте и потерял я свою девственность. Это было просто. И девчонки не строили из себя непонятно что. Пара лимонада, плохое вино и печенье на закуску. Ни цветов тебе, ни ухаживаний. Сунул, вынул, убежал перед сверстниками кичиться, что ты уже настоящий мужик. А всё общей сложностью в трёшку уложилось. Эх, было время!

– Лучше просто печенье или, на крайний случай, пирожное возьми. – Соглашается тётя Зина. Любит сладкое и все об этом знают, особенно всякую выпечку.

– Понял, что-нибудь свежее прикуплю.

– И чай в пакетиках не забудь! – уже улыбается мой строгий лечащий врач.

Всё, разрешение на самоволку получено. Главное, сильно не задерживаться. А с завтрашнего дня, увы, придётся прятаться, да и всё равно. Подготовку к отвальной Марина берёт на себя. Яковлевич будет. Тетё Зине потом подарю и конфеты, и Мартини, что не говори, а врачи в Первой Краевой весьма отзывчивые, или меня просто жалеют, сироту при родственниках. Но документы есть, они у меня на руках, направление в детдом имеется, хотя и обязаны по закону сопровождающего дать, а то и машину для перевозки инвалида.

Бля, инвалида!

Чуть ли не матерюсь в открытую, спускаясь по широкой лестнице, при этом, почти не опираюсь на костыль. Тоже тренировка для ног, хотя и чувствую сильные приступы боли в ноге, но терплю.

Ночью, пред отбоем, уже в постели, разгоню кровь и энергию по телу, и начнётся очередной период заживления и восстановления хрящевых и костных тканей. Вернуть пока кости в прежнее состояние не могу. Ни сил, ни знаний не хватает, но развитие в этом направлении мне ещё моя наставница наметила. Целый план составила, чем заниматься в первую очередь, а чем можно и во вторую, а то и третью. И её рекомендациям я следую, не отступая от сказанного ни на йоту.

Ковыляю на выход. Нагло и в открытую, к ближайшей дырке в заборе. Тропинка уж больно извилистая и в рытвинах, а так, напрямую, на проходной сегодня Митрич. Тоже хромой, но ему под шестьдесят, и вот с ним мы ладим. Куплю деду пачку сигарет, вот и пропуск, как на волю, так и обратно.

Ну, чо я говорил? Издали заметил меня, вышел на крыльцо проходной, улыбается.

Явно и на пиво рассчитывает, но за это можно мне и по голове получить от дежурного врача.

Ну уж нет, тут из персонала ругаться ни с кем не хочу. Даже не дав ему ничего сказать:

– Пачка Петра, и привет! – говорю я пароль. Скривился дедок, но махнул рукой, кивнул согласно, дав мне проход.

Ну, вот и всё, я на свободе. Хабаровск. Домой бы заехать, но это уж как получится, да и не хочется мне туда ехать, пока, во всяком случае, разве что просто помыться и переодеться.

Разбитый тротуар, впрочем и дорога к больнице ровным покрытием не блещет. Немного пасмурно к вечеру. Солнышка не видать, но на улице светло. Решаю, куда вначале – до ларька, или в магазин кросс в пару сотен метров сделать? Для меня это кросс. Или вначале позаниматься? Но потом, уставшим идти за покупками, мне явно не хватит энтузиазма.

В ларьке только печенюшки прикупить можно, а в Пятёрочке и тортики есть, и заварные пирожные. А что, дорогу осилит идущий, а мне по любому тренироваться надо.

По привычке осматриваюсь по сторонам.

Хайс на стоянке одиноко притулился, прямо около входа на территорию больницы. Кого-то ждут, или просто к больному приехали с посещением.

Никого подозрительно го нет. Хотя…

К дороге не приближаюсь. Проще всего инвалида машиной сбить, а потом ищи виновного, как ветер в поле, тем более, тут между домов, где ни камер нет, да и просто прохожих мало. Вот только небольшая толпа подростков у магазина виднеется.