– Божественно. Как же хорошо ты придумал сходить за булочкой, умница моя, – похвалила я малыша. – А что ты еще хочешь? Где-то тут были сушеные ягоды. Мы хотим ягод? Да, мы хотим. И запить. И сыру тоже хотим. – И я укоризненно покачала головой: – Ну, что ты со мной делаешь? Я так сама буду похожа на булочку, как не стыдно…

Было ли дайнанчи стыдно или нет, мне это неведомо. А я, свалив вину, как и полагается, на самого младшего, уселась за стол, набрав всё, что огласила ранее. Добавила еще горсту сухариков, и ночь расцвела красками…

– И вам не спится, душа моя, – услышала я и едва не поперхнулась от неожиданности.

Дожевав и проглотив сухарик, я взялась за последний кусочек булочки и проворчала:

– К чему было подкрадываться?

– Помилуйте, душа моя, я и не думал красться. Вы попросту за хрустом сухарей не услышали моих шагов. Впрочем, хеги недурно скрадывают звук шагов. Доброй ночи, Шанриз. – Я кивнула, и магистр прошел к кувшину с холодным этменом. Налив в стакан, он обернулся и продолжил: – Никак не могу привыкнуть к вашему второму имени. Когда дайн или его родственники называют вас – Ашити, это звучит естественно, мне же никак не дается.

– Любое из двух имен мое, – пожала я плечами. – Обращайтесь, как вам удобней. Это мелочь. Как ваши попытки совладать с языком? Мы так и не поговорили об этом, но на курзыме вы хотели опробовать мой совет. Вам он чем-нибудь помог?

Хамче приблизился к столу и устроился на месте, которое обычно занимала Сурхэм.

– Курзым – не то место, где я могу услышать песню души, – констатировал Элькос. – Это сплошная какофония. Мне не удалось сложить и пару звуков. Вот если бы один человек говорил и говорил долго, быть может, тогда бы что-то и вышло.

– Что-то вроде камертона, – улыбнулась я. – Вы бы могли попытаться настроиться на говорящего.

– Да, вы верно уловили мою мысль, – ответил магистр и допил этмен. – Может быть, вы поможете мне в этом, когда найдете время?

– О, у меня его много, – легко произнесла я. – Например, вся ночь. Спать мне пока расхотелось, малыш всё еще продолжает свои пляски. И если вы не желаете спать, то я почитаю вам книгу Шамхара. Иначе не представляю, о чем можно говорить и говорить. Чтение, на мой взгляд, самое подходящее, что можно придумать в этой ситуации. К тому же на языке Белого мира. Что скажете?

Элькос потер подбородок и хмыкнул:

– Замечательная идея. И книга – превосходно! Я готов приступить прямо сейчас, если вы уже успели доесть все запасы и действительно не желаете спать.

– Запасы еще остались, – усмехнулась я, – что не может не радовать, иначе в следующий раз мне будет грустно. Давайте зажжем лампы и пойдем в гостиную, там удобней. Только этмен прихватите, а я пока схожу за книгой.

– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, – встав со стула, Элькос отвесил изящный поклон истинного царедворца.

И пока магистр выполнял свою часть работы, я отправилась в спальню за книгой. Чаще всего она находилась подле меня. Мне не хотелось оставлять свое сокровище без присмотра. И вроде бы взять ее было некому, да и прочитать не под силу, но я берегла послание последнего адана, как собственную жизнь. Даже, наверное, жизнью дорожила меньше.

Впрочем, перед сном я читала ее Танияру, чтобы он знал столько же, сколько и я, и сейчас книга лежала под моей подушкой. Супруг подтрунивал и спрашивал, зачем мне вообще нужна мягкая подушка, когда на послании Шамхара мне будут сниться самые сладкие сны? Я фыркала, отмахивалась, и дайн просто добродушно усмехался над моими странностями, но не мешал делать то, что я считала нужным.

Подкравшись к постели, я уже намеревалась взять книгу, но вдруг залюбовалась супругом. Он был в эту минуту так беззащитен и трогателен, что на глаза выступили слезы. Теплый, милый, родной…

– Жизнь моя, – в умилении всхлипнула я и забралась на кровать, чтобы поцеловать Танияра…

Но не удержала равновесия и повалилась на мужа. От неожиданности и веса, упавшего на грудь, Танияр сипло крякнул и рывком оттолкнул меня. Умиление сменилось жесточайшей обидой, и я вновь захлюпала носом, но уже по иной причине.

– Ашити, – охнул дайн и поспешил заключить меня в объятья. – Прости, я со сна не разобрался. Тебе больно?

– Обидно, – пожаловалась я. – Я всего лишь хотела тебя поцеловать.

– Так целуют только рырхи, свет моей души, – уже с иронией произнес Танияр. – Не хватало только клыков на моем горле.

– Пф, – фыркнула я и попыталась освободиться от объятий. – Теперь оставайся совсем без поцелуев.

Супруг прижался к моим губам, после отстранился, и я, вредничая, потерла его рот пальцами.

– Не будет тебе никаких поцелуев, – проворчала я. – Спи себе дальше не целованный. – После встала с кровати под ироничным взглядом дайна, достала из-под подушки книгу и добавила: – Может, даже вообще никогда не буду тебя целовать. А сейчас вовсе ухожу от тебя.

– Куда? – полюбопытствовал Танияр. – За булочкой?

– Негодяй! – возмутилась я и, вздернув подбородок, дошла до двери. А уже оттуда объявила: – Я ухожу к магистру.

– Доброй вам ночи, – ответил дайн. После скрыл зевок в ладони и вернулся на подушку. А спустя мгновение до меня донеслось: – Если все-таки решишь меня поцеловать, больше не прыгай. Это пугает.

– Никаких поцелуев, – с ноткой патетики ответила я.

– Как скажешь, свет моей души, – сонно пробормотал Танияр. – Люблю…

И он бессовестно засопел, едва я успела шагнуть за порог. Передернув плечами, я направилась в гостиную, где меня уже ожидал Элькос.

– Какой бесчувственный наглец, – пожаловалась я книге, игнорируя последнее слово супруга, и оставила дайна даже мыслями.

Магистр расположился в одном из кресел. Он закинул ногу на ногу и постукивал кончиками пальцев по подлокотникам. Кажется, наш хамче нервничал. На столе стоял кувшин с холодным этменом и два стакана. Еще было блюдо с сушеными ягодами, но, думаю, это предназначалось уже только мне. Масляные светильники недурно осветили пространство у кресел, тут Элькос мудро не стал рассеивать свет по всей гостиной, сосредоточив его весь на месте для чтения, и я благодарно улыбнулась.

– Вы переживаете? – спросила я, налив себе этмен, чтобы после не отвлекаться.

– Признаться, да, – передернув плечами, ответил магистр. – Девочка моя, сейчас у меня нет большего желания, чем научиться говорить на языке Белого мира. Из-за моей вынужденной «немоты» я чувствую себя… нет, не изгоем, но чужаком. Мне неуютно. Вы понимаете, я привык быть участником происходящих событий, а пока остаюсь вашей тенью. Я безумно люблю вас, душа моя, но бесконечно держаться за женскую юбку не могу. Я уже давно и благополучно вышел из этого возраста.

Отложив книгу на стол, я ненадолго отошла к окну и поманила Элькоса:

– Друг мой, подойдите ко мне, не откажите в любезности.

Он приблизился, и я, встав за спиной мага, взяла его за плечи. Хамче полуобернулся и одарил меня недоуменным взглядом.

– Смотрите, – шепнула я. Он послушно устремил взгляд в окно, и мы замолчали, зачарованные буйством стихии. Однако вскоре я отмерла и негромко сказала: – Это и есть Белый мир, магистр. Посмотрите на этот хаос и представьте, что стоите посреди него. Дышать тяжело, передвигаться невозможно. В этом безумии выживают немногие. Но вам надо выбраться, вы должны найти дорогу, и вам повезло больше остальных – у вас есть ваш дар. Вы – хамче.

Магистр обернулся ко мне, с минуту смотрел непроницаемым взором, но вдруг глаза его зажглись, и Элькос медленно кивнул.

– Да, Шанни, вы правы. Я стою посреди хаоса, но мой хаос состоит не из снега, а из непонятных мне звуков и слов. И я найду путь, не будь я Мортан Элькос.

– Именно так, – улыбнулась я и направилась к своему креслу. – Приступим.

Элькос уселся напротив меня, шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он поерзал, устраиваясь удобней, снова выдохнул, но уже медленно, и накрыл подлокотники ладонями. Поза магистра стала расслабленной, и он прикрыл глаза, готовый слушать. Едва заметно улыбнувшись, я промочила горло, а после взяла в руки книгу.

Открыв ее, я любовно провела ладонью по первой странице, исписанной ровными строчками ирэ, и память на миг воскресила древний савалар в его великолепии, а после и главного адана Шамхара. Я увидела его лицо с благородными одухотворенными чертами, прямой взгляд чистых глаз, как замерзшие воды источника, в котором можно увидеть Создателя. Он ведь даже не был встревожен, несмотря на угрозу, разлитую в воздухе. Адан был спокоен и неколебим в своей вере, равнодушен в скорой участи и желал только одного – подарить потомкам прошлое, а вместе с ним и их будущее. И настоящее, его настоящее, Шамхара уже заботило мало, потому что было данностью, о которой он знал.

– Надеюсь, ты был удостоен чести говорить с духами, ты это заслужил, мудрый Шамхар, – прошептала я на языке Белого мира.

После коротко вздохнула и начала чтение. Теперь слова давались мне легко, будто я читала книгу на родном языке. Даже не заметила, как в голосе появилась выразительность. А в какой-то момент мне подумалось, что я могла бы пересказать написанное по памяти, до того мне въелись в кровь эти строки. Впрочем, экспериментировать я не стала, потому что сейчас было важным иное – помочь старому другу. И я продолжала бежать взглядом по ирэ.

За окном продолжал завывать ветер. Он вздымал с земли снег, кружил его и в яростном порыве кидал в окна. Но в доме было тепло, и вой метели, смешавшись с сонной тишиной, царившей в этих стенах, стал не просто фоном, но гармоничным дополнением к происходившему действу. Я будто попала в еще одну реальность, которая ткалась перед внутренним взором из снежной пелены. Рождалась под сплетение буйства стихии и спокойного течения моего собственного голоса. Если бы сейчас зазвучал хот, я бы и вовсе уверилась, что присутствую при сотворении…

А потом в мое сознание вплыл новый звук – мужской голос, бормотавший что-то невнятное. И это бормотание было похоже на эхо, повторявшее то, что озвучила я. Только я говорила четко, а эхо откликалось издалека и едва уловимо. Оторвав взор от раскрытых страниц, я устремила его на Элькоса. Теперь я и вправду говорила текст по памяти. Наверное, я декламировала даже неосознанно, потому что отвести зачарованного взора от магистра так и не смогла.

Он оставался в прежней расслабленной позе, и глаза его были закрыты, но губы шевелились. Магистр продолжал повторять за мной, впрочем, неразборчиво. Но не это поразило меня. Вокруг магистра разливалось легкое белое свечение. Нет, он не сиял, но казалось, будто всё его тело охвачено призрачным, чуть мерцающим ореолом. И мерцание это шло от мельчайших искорок, более всего напоминавших… снежинки? Да, верно! Именно снежинки, ну, или ледяные крошки, подобные тем, что сияли в пещере Создателя.

И я поняла, что это видимое проявление силы Элькоса, вроде вихря на ладони. Только сейчас он уже не пытался формировать поток энергии Белого мира, но излучал ее каждой порой. Это было невероятно, любопытно и занимательно в равных долях.

В нашем с ним родном мире дар мага был совершенно неприметен, когда магистр использовал магию. И мне стало интересно, имеется ли тому причина? Быть может, дело в объеме используемого ресурса… или же попросту энергия Белого мира была таковой? Но подтвердить или опровергнуть было невозможно. По крайней мере, пока Элькос был занят. Оставалось дождаться окончания наших изысканий, а после спросить, что думает об этом сам хамче. В любом случае это было красиво и мистично.

Все-таки оторвавшись от созерцания, я опустила взор в книгу, но поняла, что не смогу отыскать нужного места, не прервавшись. Опасаясь сбить не только себя, но и Элькоса, я отложила послание Шамхара, сама прикрыла глаза и продолжила пересказывать то, что помнила так отчетливо, будто сознательно заучивала строки.