Cестра сглотнула, но все еще держала себя в руках, не отводя глаз.

– Мама, – начала было я. – Она вовсе не имела в виду…

– Убирайтесь. Отсюда. Прочь. Лейтенант. – Мамины слова шипели, словно струйки пара в ледяном воздухе кабинета. – Прочь, пока я не доложила о вашем отсутствии в подразделении без официально одобренного отпуска.

Мира выпрямилась, кивнула, повернулась с военной точностью и без лишних слов направилась к двери, по пути прихватив с пола небольшой рюкзак.

И мы с мамой впервые за несколько месяцев остались наедине.

Ее глаза встретились с моими, она глубоко вдохнула, и в комнате стало немного теплее.

– На вступительных экзаменах ты была среди лучших по баллам за скорость и ловкость. У тебя все получится. У всех Сорренгейлов прекрасно получается.

Она провела тыльной стороной ладони по моей щеке, едва касаясь кожи.

– Так похожа на своего отца, – прошептала она, прежде чем прочистить горло и отступить на несколько шагов.

Да уж, все ее награды получены не за проявление эмоций.

– Я не смогу признавать или афишировать наше родство в течение следующих трех лет, – сказала она, присаживаясь на край стола. – Поскольку, как генерал, командующий Басгиатом, я буду изрядно выше тебя по званию.

– Я знаю. – Это меньшее из того, что меня беспокоило, учитывая, что она едва ли признавала меня и сейчас.

– К тебе не будет никакого особого отношения только потому, что ты моя дочь. Скорее всего, командующие будут третировать тебя даже сильнее, чем остальных, чтобы заставить проявить лучшие качества. – Она приподняла бровь.

– И об этом я тоже знаю. – Хорошо, что я тренировалась с майором Гиллстедом последние несколько месяцев – с тех самых пор, как мама приказала мне это делать.

Она вздохнула и заставила себя улыбнуться.

– Тогда увидимся в Долине, на Молотьбе, кандидатка во всадники. Хотя, полагаю, к закату ты станешь кадетом.

Или мертвецом.

Хотя никто из нас этого не сказал.

– Удачи, кандидатка Сорренгейл. – Она вернулась за свой стол, отгородившись им от меня.

– Спасибо, генерал. – Я взвалила рюкзак на плечи и медленно вышла из кабинета.

Охранник закрыл за мной дверь.

– Она окончательно свихнулась, – громко сказала Мира.

Она стояла в центре коридора, аккурат между двумя охранниками.

– Теперь они доложат ей, что ты так говорила.

– Как будто они сами не знают, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Пойдем. У нас только час до того, как все кандидаты должны явиться. Их там несколько тысяч у ворот, я видела, пока поднималась.

И она быстро зашагала, провожая меня вниз по каменной лестнице и дальше, по переходам – к моей комнате.

Ну… к тому, что раньше было ею.

Всего за тридцать минут отсутствия все мои личные вещи упаковали в ящики, которые теперь стояли в углу. Мой желудок сделал кульбит и, судя по тому, как мне стало паршиво, просто шлепнулся на деревянный пол. Мама… Она просто взяла и упаковала всю мою жизнь.

– Она охренительно эффективна, надо отдать ей должное, – пробормотала Мира, прежде чем повернуться ко мне и окинуть внимательным, оценивающим взглядом. – Я надеялась, что смогу отговорить ее от этого. Ты никогда не была предназначена для квадранта всадников.

– Ты упоминала об этом. – Я приподняла бровь. – Раз или два.

– Прости. – Она поморщилась, присела и начала распаковывать рюкзак.

– Что ты делаешь?

– То, что когда-то Бреннан сделал для меня, – тихо ответила она, и горе холодной ладонью стиснуло мне горло. – Ты умеешь пользоваться мечом?

Я покачала головой:

– Он слишком тяжелый. Зато я довольно сносно управляюсь с кинжалами.

И охренительно быстро, если на то пошло. Молниеносно. Нехватку силы я отлично компенсировала скоростью.

– Поняла. Хорошо. Теперь брось рюкзак и сними эти ужасные ботинки.

Она быстро перебрала принесенные вещи и протянула мне новые сапоги и черную форму.

– Надень это.

– Что не так с моим рюкзаком? – спросила я, но все равно спустила его с плеча.

Она тут же открыла его и распотрошила все, что я тщательно упаковала.

– Мира! Я всю ночь его собирала!

– Он слишком тяжелый, а ботинки могут тебя и убить: с такими гладкими подошвами ты просто соскользнешь с парапета. На всякий случай я заказала для тебя сапоги на резиновом ходу, а сейчас, моя дорогая Вайолет, наихудший «всякий случай» из всех возможных.

Потом по комнате полетели книги, приземляясь рядом с ящиками.

– Эй, я могу взять с собой только то, что смогу утащить на себе! И я хочу тащить именно их!

Я бросилась за следующей книгой, и мой любимый сборник мрачных басен едва удалось спасти, прежде чем Мира успела отшвырнуть его.

– Ты готова умереть за книги? – спросила сестра, и взгляд ее стал жестоким.

– Я смогу нести их!

Всё это было нелепо. Неправильно. Я должна была посвятить жизнь книгам, а не бросать их сейчас в угол, чтобы облегчить рюкзак.

– Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, ширина парапета примерно восемнадцать дюймов, высота двести футов над землей, и в последний раз, когда я смотрела на небо, там собирались дождевые тучи. Тебе не дадут отсрочку, не позволят переждать дождь только потому, что мост стал вдруг скользким. Ты упадешь, сестренка. И умрешь. Может, все же послушаешь меня? Или хочешь присоединиться к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?

В стоящей передо мной всаднице не было и следа моей старшей сестры. Эта незнакомая женщина выглядела проницательной, хитрой, почти жестокой. Эта женщина за все три года учебы заработала единственный шрам – от раны, нанесенной ее собственным драконом во время Молотьбы.

– Потому что это все, что от тебя останется. Еще одно надгробие. Еще одно имя, выжженное на камне. Брось книги.

– Эту дал мне папа, – пробормотала я, прижимая книгу к груди.

Может быть, она была детской и несерьезной, просто сборник историй, предостерегающих от соблазнов магии и демонизирующих драконов, – но это все, что у меня оставалось.

Мира вздохнула:

– Это та старая книга сказочек о вредителях-чернокнижниках и их крылатых драконах с двумя лапами? Разве ты не читала ее уже тысячу раз?

– Наверное, больше тысячи, – призналась я. – И кстати, они вэйнители, а не вредители.

– Папа и его аллегории, – задумчиво ответила Мира. – Просто не пытайся использовать силу, не получив связку с драконом, и тогда красноглазые чудовища не будут прятаться у тебя под кроватью. Прятаться в надежде, что когда-нибудь ты проколешься, и тогда они украдут тебя и увезут на своих двулапых драконах, чтобы сделать частью темной армии.

Она достала из рюкзака последнюю книгу – из тех, что я с такой любовью туда складывала, – и протянула мне.

– Оставь книги. Папа тебя не спасет. Он пытался. Я пыталась. Решай, Вайолет. Ты собираешься сдохнуть писцом? Или выжить всадником?

– Какая же ты заноза в заднице!

Я опустила глаза, посмотрела на книги… и выбрала.

Басни я отправила в угол, но другую книгу так и не выпустила из рук, дерзко глядя в лицо сестры.

– Заноза в заднице, которая собирается сохранить тебе жизнь. А эта тебе зачем? – Мира продолжала спорить со мной.

– Чтобы убивать людей. – Я протянула ей томик.

И тут она улыбнулась:

– Хорошо. Ее можешь оставить. А теперь переоденься, пока я разбираюсь с остальным барахлом.

Где-то вдалеке раздался звон колокола. У нас оставалось ровно сорок пять минут.

Я быстро одевалась, чувствуя, что все эти вещи принадлежат кому-то другому. Хотя их явно подгоняли по размеру для меня. Вместо туники я натянула облегающую черную рубашку с длинными рукавами, а свободные брюки заменила на кожаные, плотно обхватившие бедра. Потом Мира помогла мне затянуть поверх рубашки корсет, скроенный в форме жилетки.

– Чтобы ничего не натирало, – пробормотала она.

– Похоже на снаряжение, которое всадники надевают на битву, – должна признать, одежда была крутая, пусть даже я чувствовала себя в ней самозванкой.

В голове билась мысль: «Боги, это действительно происходит со мной».

– Именно. Потому что это то, что ты сейчас делаешь. Идешь в бой.

Теперь от ключиц до пупка мое тело охватывал корсет из комбинации кожи и неизвестной мне ткани, обнимая грудь и переходя на плечи. Я провела пальцем по скрытым ножнам, пришитым по диагонали вдоль ребер.

– Для твоих кинжалов.

– У меня только четыре, – я вытащила их из кучи на полу.

– Ты добудешь еще.

Я вставила оружие в ножны, и мои ребра будто сами превратились в оружие. Конструкция была гениальна. Теперь клинки было легко достать, и они не цеплялись за бедра при движении.

Я едва узнавала себя в зеркале. Я выглядела как всадник. Но все еще чувствовала себя писцом.

Спустя несколько минут половина того, что я ранее упаковала, была свалена на ящики. Мира деловито собирала мой рюкзак, выбрасывая все ненужное и почти все сентиментальное, по ходу дела засыпая меня советами о том, как выжить в квадранте. А потом удивила меня, сделав самую сентиментальную вещь на свете: сказала мне сесть между ее коленями, чтобы она могла заплести мне косу вокруг головы.

Как будто я снова была ребенком, а не взрослой женщиной… но я сделала это.

– Из чего он?

Я провела ногтем по материалу корсета чуть выше сердца.

– Моя придумка, – объяснила Мира, больно натягивая волосы, чтобы заплести косу как можно крепче и ближе к голове. – Я сделала эту штуку специально для тебя, вшив сюда чешую Тейна, так что будь аккуратна с ней.

– Чешую дракона? – Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на нее. – Как? Тейн такой огромный.

– Я знаю одного всадника, чья сила может делать большие вещи очень маленькими, – на ее губах заиграла коварная улыбка. – А маленькие вещи… намного, намного больше.

Я закатила глаза. Мира всегда была более откровенна в разговорах о своих мужчинах, чем я… о всех своих двоих.

– И? Насколько именно больше?

Она рассмеялась, потом дернула меня за косу.

– Наклонись вперед. Честно говоря, тебе стоило подстричься. – Она подтянула пряди ближе к моей голове и продолжила плести. – Это же помеха в спарринге и в бою, не говоря уже о том, что волосы делают из тебя отличную мишень. Ни у кого больше нет волос, которые вот так высветлены, тебя легко вычислить.

– Ты прекрасно знаешь, что длина ни при чем. Родной пигмент выцветет вне зависимости от того, подстригу я их или нет.

И глаза мои тоже неопределенного цвета, светло-ореховые, отливающие то синевой, то янтарем. Они, кажется, так и не смогли выбрать какой-то один цвет радужки.

– К тому же, вне зависимости от того, что там кто думает про их цвет, волосы – это единственная часть меня, которая абсолютно здорова. И если я их обрежу… Получится, что я наказываю тело за его здоровье, так? Да и вообще я не чувствую необходимости скрывать свою суть.

– Ты и не должна. – Мира потянула меня за косу, заставляя откинуть голову назад, и наши глаза встретились. – Ты самая умная женщина из тех, кого я знаю. Не забывай об этом. Твой мозг – твое главное оружие. Перехитри их, Вайолет. Ты слышишь меня?

Я кивнула, и она ослабила хватку, потом закончила заплетать косу и помогла мне подняться на ноги. Все это время она торопливо говорила, едва делая паузы, чтобы отдышаться, – пыталась разом выложить все свои знания, накопленные за годы тренировок и сражений.

– Будь наблюдательна. Быть тихой и незаметной – это хорошо, но убедись сначала, что ты замечаешь все и всех вокруг и можешь применить это с пользой для себя. Ты читала Кодекс?

– Несколько раз.

Книга правил для квадранта всадников в разы меньше, чем для других подразделений. Наверное, потому что всадникам трудно подчиняться правилам.