Закрыв рот и нос ладонью, чтобы случайно не наглотаться пыли и не чихнуть, я не шевелилась, слившись с темнотой. Судя по скрипящим половицам, хозяйка была крупного телосложения. Она медленно обошла всю комнату, и её тяжёлое грудное дыхание было хорошо слышно даже под кроватью. Будто хищник вынюхивал добычу с клокочущим в глотке хриплым рыком.

Только бы не вздумала наклониться! Только бы ушла как можно скорее!

В гостиной на одной ноте плакал ребёнок, но хозяйка будто его не слышала: судя по шелесту одежды, она перекладывала своих кукол.

Неужели ищет меня? Думает, я укрылась среди её жутких игрушек? А когда закончит их осматривать, то и под кровать заглянет? А что, если и правда?!

На кухне громко зашипела вылившаяся прямо на плиту вода. Встрепенувшись, женщина тотчас бросилась к забытой на огне кастрюле с пелёнками.

Это мой шанс! Нужно убираться отсюда, пока действительно не поймали!

Стараясь не шуметь, я выбралась из-под кровати и выскользнула в коридор, всё время поглядывая на распахнутую дверь кухни в самом конце квартиры.

Обстановка здесь, конечно, была странная. На всех стенах в коридоре висели старые чёрно-белые фотографии, где все эти куклы были посажены на лавки, диваны или в кресла как живые люди и смотрели прямо в объектив.

Я передёрнулась от пробежавших по лопаткам мурашек. Прокравшись в гостиную, я уже собралась выдохнуть, но не тут-то было. Младенец в колыбели внезапно закричал таким дурным голосом, словно его ошпарили кипятком. Он выводил рулады, переходившие в истерику, и почти сразу же с кухни вновь послышались торопливые шаги.

Да что же это такое! Нырнув как в бездонный омут в кипу игрушек, сваленных у ближайшей ко мне стены, я замерла. И в тот же миг на пороге возникла хозяйка. Она шагнула к люльке и стала молча укачивать малыша, но тот всё никак не желал замолкать.

В щёлку между игрушками я оглядела комнату, бросив тоскливый взгляд на противоположную стену, где меня дожидалась приоткрытая решётка вентиляции. Теперь до неё точно не добраться. Пока хозяйка здесь, я вряд ли сумею прокрасться мимо неё незамеченной.

Что же делать? Закусив губу, я стала ждать. Не может же этот ребёнок кричать без остановки целый день, в самом деле! Но через десять томительных минут выяснилось: может. Потому что время шло, а младенец не успокаивался. И моя надежда тихо выбраться из этой ужасной квартиры таяла на глазах.

Вечно сидеть на месте тоже было нельзя, и я, осторожно раздвигая игрушки, стала по стеночке на четвереньках ползти по периметру комнаты, прикрываясь плюшевыми слонами, медведями и зайчиками. Когда до решётки оставалась всего пара метров, хозяйка вдруг с хрипом вскинула голову, шумно втянула носом воздух и обернулась. Я замерла, как мышь под веником, забыв даже, как правильно дышать. Закрывающая меня от женщины куча игрушек мешала обзору, но одно я разглядела точно. У обернувшейся в мою сторону хозяйки квартиры не было лица – только огромная пасть, из которой высунулся длинный синеватый язык и где поблёскивали ряды острых чёрных зубов, тянувшихся до самой глотки.

От страха я онемела, чувствуя, как сердце отбивает в груди сумасшедший ритм.

Что это за существо?! В чьём логове я оказалась?!

Внезапно меня, выводя из ступора, схватила за локоть сухая холодная ладонь, и я едва не задохнулась от ужаса. Но другая рука тут же зажала мне рот. Это была тётя Анфиса: она сидела рядом, тоже спрятавшись в горе мягких игрушек, и взгляд её мерцающих в полумраке больших глаз был таким же испуганным, как у меня.

Я недолюбливала свою вторую тётю, склочную и вечно всем недовольную, но в тот момент была готова её расцеловать – за то, что пришла за мной, что отыскала меня здесь. Теперь было не так страшно: ведь я уже не одна.

Приложив палец к губам, она поманила меня за собой и первой двинулась к вентиляции. Прячась за игрушками и не делая резких движений, мы доползли до решётки и забрались туда. Напоследок я обернулась, выискивая взглядом страшную хозяйку квартиры. Она всё ещё стояла возле колыбели, раскрыв свою пасть и принюхиваясь. Слюна с её языка капала на пол, а младенец в люльке так и продолжал орать.

– Быстрее! – шёпотом поторопила меня Анфиса, и я поползла за ней по вентиляционной шахте.

Когда мы обе вывалились на ковёр в нашем родном гнезде, я сразу же расплакалась как испуганная дурочка. Вокруг уже собрались все сёстры, брат и тётушка Инесса, а я всё ревела, размазывая по щекам слёзы и сопли и указывая пальцем на зев тоннеля за тумбочкой.

– Ну чего ты ревёшь? – даже растерялась Анфиса. – Сама же и полезла куда не просили, и сама же теперь хнычешь! У-у, Варька, бестолковый ребёнок! Ну вот зачем ты туда забралась?

Сколько ни успокаивали меня сёстры, сколько Дима ни тыкал в меня печеньем, всегда припасённым про запас в нагрудном кармашке его детского комбинезона, дельного я ничего так и не ответила. Только через пару часов, когда я уже сидела на коленях у тётушки Инессы, а она мягко меня обнимала, я призналась:

– Мне стало обидно, что в квартире есть что-то, о чём я не знаю… От меня все скрывают тайный ход, как от маленькой, вот я и решила сама поглядеть, куда он ведёт…

– Так ты и есть маленькая, – усмехнулась Инесса. – А разве нет? Вон как глупо поступила. Ни у кого ничего не спросила, сама туда полезла и чуть там же и не осталась. Разве это не поступок несмышлёного ребёнка?

– Наверное, – буркнула я, опустив взгляд.

– Ну-ну! Не дуйся. Знала же я, что рано или поздно кто-нибудь из вас туда заберётся. В нашем роду все любопытны от природы сверх меры – но нужно же думать и о собственной безопасности, когда шагаешь в другие миры.

– А это был другой мир? – тихо спросила я, едва схлынула первая волна изумления.

– А как сама-то думаешь? Конечно, он и был! Все мы – дети бескрайнего Леса, где каждое дерево – это отдельный мир, одновременно и похожий на все остальные, и не похожий ни на что. И часто по ветвям из одного измерения можно попасть в ближайшие. Правда, совершать подобные путешествия без надобности всё же не следует, моя пташка.

– Мы все живём на дереве? – искренне удивилась я, вспомнив о школьных уроках, где рассказывали то о круглых планетах, летающих в чёрном небе, то о трёх слонах, стоящих на спине черепахи. Всё это не укладывалось у меня в голове, ровно как и слова о Лесе.

– А где ещё, по-твоему, должны гнездиться птицы? – прищурившись, с хитрецой в голосе спросила тётушка, ссаживая меня со своих коленей.

– Выходит, я сегодня была на другом дереве? – сделала я вывод.

– Верно. Но заблудиться в этом Лесу проще простого, Варя. И всегда нужно помнить путь домой или уметь позвать тех, кто тебя выведет. Например, нашу семью.

– А как это сделать-то без мобильного телефона? – жалобно заныла я. – Будь у меня там телефон, я бы домой позвонила! Но вы мне всё никак его не подарите… – Я вся сжалась в комок, готовясь вот-вот захлюпать носом. Всё что угодно – лишь бы в который раз доказать необходимость покупки мне такой желанной игрушки, выпрашиваемой уже целый год. Но тётушка Инесса сразу же строго ответила:

– Не нужен тебе никакой мобильник, Варвара! – Она всегда, когда сердилась, звала что меня, что сестёр полными именами, и я тут же неосознанно втягивала голову в плечи. – Умей слушать сердце! И звать тех, в ком течёт та же кровь, что и в тебе. – Она схватила меня за руку и положила мою ладонь мне же на грудь.

– Вот! Здесь твоё сердце, Варя! Здесь твоя жизнь – и здесь частица всех нас, всей твоей семьи. Позови нас, и мы всегда сможем тебя отыскать, где бы ты ни оказалась. Никогда не забывай об этом. – Она коснулась унизанными перстнями пальцами своей груди и закрыла глаза. И в тот же миг я почувствовала, как кровь в моих венах вскипела. Я ощутила зов, который тянул меня вперёд, который бился внутри меня как птица в клетке и красной нитью указывал мне путь. Даже прикрыв веки, я видела, куда ведёт эта незримая линия, дрожащая от зова. Она вела к моей тётушке, сидящей напротив. Прямо к её сердцу, уверенный ритм которого отдавался эхом у меня в ушах.

– Теперь ты слышишь мой зов?

– Д-да, – поражённо кивнула я, не в силах пошевелиться.

– Никогда не забывай, что он рождается из твоего сердца. И тогда ты не потеряешь дорогу к дому. – Она встала и, поцеловав меня в макушку, ушла с кухни.

А я так и стояла, глядя, как тянется за тётушкой алая нить, которую я не замечала столько лет.

Да, тот день я помню хорошо. Даже сейчас смех берёт, какой простодушной девочкой я была в те годы! Сколько всего не знала, сколько всего не видела вокруг.

И теперь уже мало что способно меня удивить.

Бросив пыльную тряпку на пол в комнате тёти Анфисы, я устало приваливаюсь спиной к тумбочке. За ней всё ещё гудит ветер. Но туда я уже больше никогда не полезу, что бы вообще откуда ни доносилось. С того самого памятного дня этот проход тётя Инесса закрыла, сперва окурив дымом семи трав, а после поставив там решётку с замком. Больше никто не должен оказаться в логове кукольной хозяйки и её младенца. Ключ от решётки был лишь у Анфисы – правда, как я ни допытывалась, она так и не созналась тогда, для чего ей вообще был нужен этот проход.

Вот слышится шорох ключа в замочной скважине входной двери – и на пороге гнезда появляется Анфиса. Едва успев скинуть туфли, она сразу же замечает меня, сидящую на полу в её комнате с тряпками и тазиком воды.

– Ты что это творишь, Варька?! – обеспокоенно спрашивает она, в мгновение ока оказываясь в спальне. – Убираться тут у меня вздумала?! А ну брысь отсюда со своими швабрами и метёлками, и чтоб я тебя не видела больше в моей комнате!

Вскочив на ноги, я кубарем выкатываюсь в коридор. За мной оглушительно громко захлопывается дверь.

Тётушка Инесса, проходившая мимо, смотрит на меня поверх очков и мягко спрашивает:

– Что, не успела до конца убраться?

Я лишь тяжело вздыхаю в ответ.

– Ну ничего-ничего, моя пташка, – воркует тётушка, удаляясь на кухню. – Когда-нибудь она ослабит свою бдительность, вот увидишь. И тогда главное – чтобы ты в тот момент оказалась в нужном месте.

Я морщусь, пытаясь понять, уборку ли подразумевает тётушка или её фраза имеет какой-то более глубокий смысл, осознать который мне пока не суждено, но Инесса, поливая цветы на кухонном подоконнике и поглаживая их листочки, уже забывает обо мне и лишь тихо напевает себе под нос.

Глава 3
Лица

Тётушка Инесса днём работает в библиотеке, расположенной совсем недалеко от пятиэтажки, на последнем этаже которой мы живём. Библиотека эта такая крошечная, что, когда меня вместе с сёстрами водили туда в раннем детстве, я могла за пару минут обежать её всю, потрогав каждый стеллаж, из-за чего, собственно, она и казалась мне тогда чрезвычайно скучной. Тётя Инесса всегда пыталась образумить меня, дать побольше интересной литературы, но я только бесцельно бродила из зала в зал, рассматривая красочные обложки стоящих на полках книг, даже не открывая их. Наверное, всё изменил один день, когда тётушка как бы случайно оставила в библиотеке на столе возле меня раскрытую книгу, где в самом конце страницы была небольшая иллюстрация – свернувшийся кольцами и зарывшийся в песок двухголовый красный змей.

– Я никогда таких не видела, – едва глянув на изображение, сказала я Инессе. – Он какой-то неправильный.

Тётушка мягко улыбнулась и опустилась на пустой стул возле меня.

– Не всё, что не похоже на привычные тебе вещи, неправильно, моя пташка. Этот змей просто не принадлежит нашему миру.

– Он из другого мира? – сразу же заинтересовалась я.

– Верно. Как и эта книга. Она создана не в нашем измерении, хотя прочитать её ты можешь.