Почти вталкивает меня в свой кабинет и закрывает дверь, усаживает в кресло. Наливает стакан воды, открыв бутылочку минералки из холодильника в углу. Сам садится напротив и ждет, пока я успокоюсь. Пью жадно воду, стучу зубами по стеклу, пытаясь подавить остатки рыданий.

– Рассказывай, – приказывает Агафонов и я наконец отрываюсь от стакана с водой. Смотрю на мужчину, который сидит передо мной. Высокий, худой, с ястребиным носом и глазами, которые похожи на щелки, он опасный мужчина, мне так кажется, и я всегда это знала, хотя повода не было. Почему у меня к нему такое отношение, я не знаю, но больше мне доверять некому.

– Я хочу все у него забрать, – ставлю стакан на стол и снова смотрю на Агафонова, – Все!

Глава 10. Еще один удар

Вышла от Агафонова, даже забыв попрощаться, то, что предлагал этот человек, не укладывалось у меня в голове. Я сказала, что подумаю, но … Это просто возмутительно, а еще противно. Да, именно это слово больше подходило сюда. Из одних рук угодить в другие, которые ничуть не лучше. Впрочем, Артем все же лучше, хотя бы в плане жениха, чисто внешне. Агафонов предложил мне, стать его женой. Не сейчас, нет, а в обмен на помощь.

– Ты молода, Рита. Жизни считай, не видела, – говорил Агафонов голосом змея искусителя, подходя ко мне и вставая позади кресла. Положил руки на мои плечи и легко сжал, поглаживая и играя кружевным воротничком платья.

Я сидела, еще переваривая внутри его предложение, которое стало для меня полной неожиданностью. Выйти за него замуж?! Серьезно? Да он старше меня лет на сорок, а то и больше.

– Подумай, – наклонился Сергей к моим волосам, вдохнул запах и отошел.

Меня всю передернуло, будто от отвращения. Я постаралась посмотреть по-новому на заместителя папы, но все равно не получилось. Да я просто не смогу с ним, не то, что в постель лечь, я за одним столом то сижу с трудом.

– Я не могу вам ответить сейчас, – тихо сказала я и встала с кресла.

– Ответишь, как будешь готова, – кивнул Сергей Валентинович, – Но я могу сделать так, что твой муж вернет тебе все, да еще и останется должен. Если ты, конечно, этого хочешь? – посмотрел на меня, словно выпытывая мое отношение к Артему, пытаясь понять, что я чувствую к мужу.

– Я дам вам ответ в ближайшее время, – кивнула ему и вышла из кабинета.

Дома встретила маму в полной истерике: уволилась последняя горничная и еще она все-таки дозвонилась до Бондаревой.

– Рита, она так на меня кричала, – плакала мама, сидя за большим обеденным столом и зачем-то перебирая столовое серебро, – Обозвала меня попрошайкой, представляешь? Меня, дочь генерала Лазарева? Да я никогда в жизни, ни у кого и ничего не просила!

– Мама, успокойся, – села с ней рядом на стул и прижалась к ее плечу, вдыхая аромат духов Шанель, – Все у нас будет хорошо. Вот увидишь. Только нужно потерпеть.

– О чем ты говоришь, Рита? – возмутилась сквозь слезы мама, – Как это все можно терпеть? Будь жив мой папа, он бы быстро поставил на место этого щенка, да и твой отец нашел бы способ с ним разобраться.

– Но дедушки нет и моего папы тоже, давай, я дам тебе таблетку и пойдем спать, уже поздно, – подхватила маму под локоть и повела наверх.

В комнате помогла ей снять красивое платье из голубого бархата, жемчужные серьги с бриллиантами. Мама по привычке одевалась дома, как раньше, платье, драгоценности.

– Завтра я позвоню знакомым моего папы, если они еще живы, пусть помогут, – говорила мама, стирая ватным тампоном косметику с лица. Она сидела в кружевной белой ночной сорочке на кровати, и я только сейчас заметила, как она похудела. Нет, она у меня красивая, но больно сильно выпирали ключицы и плечи.

– Мама, даже если и живы, это уже очень старые люди, – попыталась отговорить ее от заранее бестолковой идеи.

– Если не пытаться, то ничего и не добьешься, – подвела итог мама, и я протянула ей стакан с водой, чтобы она запила таблетку.

– Спи, мама, завтра решим, что делать, – наклонилась, поцеловала ее в щеку и почти вышла в коридор, когда услышала ее тихий голос:

– Рита, мне так плохо без Володеньки, очень плохо.

– Спи, мама, мне тоже плохо без папы, – повторила я и вышла из комнаты, пытаясь сглотнуть болезненный ком в горле.

На следующий день проснулась довольно поздно и удивленно села на кровати. Мне казалось, что я впервые так спала после смерти папы: без снов, без волнений, просто вырубилась и все. Приняла душ и спустилась в столовую, собираясь что-нибудь сделать на завтрак. Мамы дома не было или она еще не входила из своей комнаты, но казалось, что в доме я одна.

Достала из холодильника упаковку яиц, уж что-что, а омлет я сделать смогу. Пока взбила яйца с молоком, обжарила грибы и лук, залила все смесью и поставила готовиться, мама так и не спустилась. Пришлось пойти к ней в комнату, чтобы разбудить. Может она, как и я, сегодня проспала, после таблеток, тем более. Однако в комнате никого не было, аккуратно заправлена кровать, на спинке висел мамин шелковый халатик нежно-персикового цвета.

Пожала плечами, снова спускаясь в столовую, и сняла омлет с плиты. Буду завтракать одна, и куда она ушла в такую рань? Обычно ее не вытащить из дома до полудня. Положила омлет на тарелку и понесла ее к столу, когда посуда внезапно выскользнула у меня из рук. Словно кто-то толкнул, а тарелка со всем содержимым упала на паркетный пол, разлетаясь на куски фарфора и горячего омлета.

– Блин! – возмутилась я, чуть не топнув ногой в мягкой тапочке и присела, подхватив с плиты полотенце. Стараясь не пораниться начала собирать осколки, как зазвонил телефон. Достала его со столешницы и приложила к уху, прижимая плечом.

– Рита, Рита! – кричала мама, стараясь перекрыть своим голосом гул машин.

– Мама, ты что кричишь? – ответила ей, сгребая в кучу все, что осталось от моего завтрака.

– Ты представляешь, он меня послал, точнее, сказал, чтобы я шла куда-нибудь еще, – возмущалась мама, – Черт, ничего не слышно, – тут же выругалась она, и послышался резкий сигнал машины.

– Кто послал? – спросила я, пытаясь расслышать ее голос.

– Артем, кто, твой муж. Я пришла к нему и встала на колени, а он рассмеялся и сказал, чтобы я шла работать. Представляешь? – вдруг четко сказала мама.

– Ну, зачем ты пошла к нему, – взвыла я.

– Потому что он не должен так себя вести, просто не должен, – возмутилась мама, – Да куда ты прешь?! – вдруг закричала она и послышался снова сигнал машины.

– Мама, ты где? – встревожилась я.

– Не знаю, иду. Тут кругом машины мчаться, как бешеные. Добрые люди у Делового центра сказали, что около метро есть такси. Еще бы найти его, это метро.

– А почему не вызвала такси сразу?

– А что так можно было?

– Ох, мама, придешь, я тебе приложение скачаю.

– Ладно, и еще Рита, я все сделаю ради тебя, чтобы ты была счастлива, все, – сказала громко мама, и тут послышался странный грохот, визг тормозов и связь оборвалась на короткие гудки.

– Мама? – удивленно посмотрела я на трубку, которая все еще пищала в моих руках, а затем наступила тишина, – Мама?! – чувствую, что у меня сейчас остановится сердце. Схватила телефон и стала набирать маму, но «Абонент временно недоступен»

– Мама!!!! – заорала на весь дом, срывая голос и раздирая себе губы, – Мама!

Глава 11. Как жить дальше?

Не знаю, как я прожила следующие дни. Они просто выпали из моей памяти и, наверное, только это спасло меня от сумасшествия. Я помню, что выбежала из дома в тапочках и пижаме, что-то кричала единственному оставшемуся охраннику. Потом мы ехали на бывшую папину работу. Не доезжая до Делового центра, встали в пробку, впереди была авария. Я словно чувствовала, что мама там и мне нужно бежать туда. Чуть ли не на ходу выпрыгнула из машины и понеслась по МКАДу, не обращая внимания на сигналы машин, что проносились мимо.

Я ее нашла, почти сразу. Мама лежала на асфальте, ноги неестественно вывернуты. Первое, что заметила это одну туфельку на ее ноге, любимые лабутены из бежевой кожи. Подлетела к ней, схватила на руки, начала трясти, что-то завывая. Мамина голова болталась из стороны в сторону. В уголках рта запеклась кровь, а волосы словно превратились у виска в одну грязную массу.

– Да она выскочила на дорогу! – что-то кричал водитель большой фуры, – Я даже среагировать не успел. Пьяная что ли, шла, даже не смотрела куда.

Я прижимала маму крепко к себе, рыдая и захлебываясь слезами, пока не наступил провал в сознании, причем полный.

Дни слились в один, превращаясь в сплошной день. Я не замечала, что наступила ночь или в окно светило утреннее солнце. Не замечала ничего. Лишь один раз до меня долетели обрывки каких-то разговоров:

– Мы не можем больше держать ее на лекарствах, в ее положении это категорически запрещено! – голоса шли из коридора. Дверь в мою спальню была открыта.

– Какое положение? – голос Сергея Валентиновича или мне показалось?

Дальше снова пустота, ни одной мысли в голове, ничего.

В день похорон, что-то начала чувствовать, когда в комнату вошла незнакомая женщина и предложила мне на выбор одно из двух черных нарядов.

– Уже? – зачем-то спросила я, и она кивнула, прикрыв ладонью рот и едва сдерживая рыдания.

Я спокойно встала и прошла в ванную, задержав короткий взгляд на зеркале, и тут же отпрянула от него. Страшная, щеки ввалились, вокруг глаз черные тени, скулы выделялись на бледном лице. Волосы спутались и лежали одной нечесаной копной. Взяла с полки ножницы и, оттягивая светло-каштановую прядь, срезала ее почти у самой головы. Смотрела, как в раковину падают мои некогда густые и красивые волосы, пока не срезала все, превратив себя в еще более уродское создание.

Горничная вошла и охнула, оглядывая ванную, а я молча прошла мимо нее. Взяла первое попавшееся платье и натянула на себя, затем чулки, туфли на низком каблуке и повернулась к застывшей у двери в ванную женщине.

– Куда идти?

– Платок, Господи, – запричитала та, вытирая слезы с щек, – Деточка, на голову, – протянула мне черный кружевной платок.

Я вышла из комнаты и спустилась в гостиную, где меня ждал Агафонов. Оглядел меня с ног до головы, помог завязать платок под подбородком:

– С волосами зря, но пусть, если тебе легче, отрастут, – набросил на мои плечи темное пальто и мы вышли из дома, усаживаясь в черный лимузин.

На кладбище не было никого, совсем. Если у папы еще было несколько деловых партнеров, то маму не пришел проводить никто. Из родных у меня оставалась бабушка, папина мама, но и она не смогла приехать. После похорон сына уехала к себе в Сочи, где папа давно купил ей маленький домик у моря, и попала в больницу с инсультом. Ей даже не стали сообщать о гибели моей мамы, это могло бы добить старую женщину.

Пришел Агафонов, а еще работники, которые открыли гроб, дали мне проститься с мамой. Смотрела в это чужое белое лицо, красивое даже в своем вечном сне. Внутри словно все умерло, не отзывалось ни на что, пока на саван не легли красивые белые розы. Проследила за рукой, которая положила цветы и застыла. Артем стоял напротив меня, сцепив руки спереди, и смотрел прямо в глаза. Что там было, я не знаю, не успела рассмотреть.

Злость поднялась удушливой волной, смешиваясь с ненавистью, заставляя меня затрястись всем телом. Мне казалось, что я сейчас умру здесь и сейчас, потому что мое сердце просто не выдержит такого адреналина в крови, такой вспышки ярости. Артем внимательно смотрел на меня, наблюдая, как меняется мое лицо, превращаясь из неживой маски в демонический оскал, как сжимаются кулачки на моих руках:

– Прости, – прошептал он.

– Что? – мне показалось или я не расслышала, – Повтори?!

– Прости, – громче сказал он и все, меня просто вынесло к нему.

Схватила с тела мамы его розы и, подскочив к нему, начала хлестать по лицу, царапая в кровь шипами:

– Прости?! – кричала я, видя, как шипы раздирают его кожу на красивом лице. Как выступают алые капли, – Поменяйся с ними местами, слышишь?! Тогда прощу!