Лори Элизабет Флинн: Девушки здесь все такие милые

Посвящается девушкам, которые добились чего хотели, но ценой, которая оказалась слишком высокой

Laurie Elizabeth Flynn

THE GIRLS ARE ALL SO NICE HERE

Copyright © 2021 by Laurie Elizabeth Flynn Inc.

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2023

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

Перевод с английского Дарьи Андреевой

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2023

Информация об авторе

Лори Элизабет Флинн родилась в том Лондоне, что в канадской провинции Онтарио, где и сейчас живет с мужем, тремя детьми и преклонного возраста чихуахуа. Бывшая модель является автором нескольких популярных книг для подростков. Ее «взрослый» дебют – триллер «Девушки все здесь такие милые» (2021) – был издан в пятнадцати странах.

Отзывы СМИ

Встреча выпускников. Токсичная компания подружек. Дождавшаяся своего часа месть… Оторваться невозможно.

Entertainment Weekly

Шокирующая, захватывающая история о соперничестве, непомерных амбициях, предательстве, интригах… о том, как далеко могут зайти «милые девушки» в стремлении получить то, что, по их мнению, должно принадлежать им. И о том, каких друзей мы выбираем, а от каких отказываемся.

Toronto Star

Этот невероятно напряженный, изобилующий неожиданными поворотами и сюрпризами триллер напоминает о том, что у прошлого очень длинные руки, а все глубоко погребенные секреты рано или поздно выходят наружу.

Меган Миранда, автор бестселлера «Опасная ложь»

Тогда

Мы правили на двоих. Кругом простиралось наше королевство: от лужаек кампуса до дебрей вечеринок. Мы метили его как свою территорию: попирали землю тонкими как спички ножками на высоченных шпильках и разверзали в хохоте напомаженные ведьмовские рты. Вокруг сновали мальчишки, чьих имен я даже не помнила, те самые мальчишки, проходя мимо которых, я и не подозревала, что они уже успели побывать внутри меня. Когда я наконец выбрала себе короля, корона оказалась для него непосильной тяжестью.

А затем по нашему миру треснул кулак, выбив свет. Мы стояли перед общагой в толпе девчонок – стояли как зеваки, хотя вся эта бойня брала начало внутри нас. Наша способность к созиданию захлебнулась в нашей страсти к разрушению.

Ее голос у меня в ушах – голос, в котором никогда не было особого страха: «Мы должны рассказывать одно и то же».

Мне хотелось убежать, но она продолжала двигать пешки по доске.

Наше царствование было коротким и кровавым.

Но то, что за ним последовало, оказалось еще хуже.

1. Сейчас

Кому: «Амброзия Веллингтон» a.wellington@wesleyan.edu

От кого: «Совет выпускников Уэслиана» reunion.classof2007@gmail.com

Тема: Встреча выпускников 2007 года

Дорогая Амброзия Веллингтон!

Отметьте эту дату в календаре!

Встреча выпускников 2007 года, посвященная десятой годовщине окончания Уэслианского университета, состоится 25–28 мая 2017 года. Приглашаем Вас повидаться с однокурсниками и принять участие в юбилейных торжествах, в числе которых – официальные приемы и общеуниверситетский бал.

Онлайн-регистрация открыта до 1 мая.

Если Вы собираетесь приехать, список ближайших отелей можно посмотреть на странице Где остановиться в Мидлтауне. Также доступно размещение в общежитиях на территории кампуса (число комнат ограничено). Большинство комнат рассчитано на двух человек – отличная возможность пожить с бывшими соседями и вспомнить прошлое!

Искренне Ваш, Совет выпускников

Я удаляю это письмо тут же, как распродажные рассылки «Сефоры» и «Майкла Корса» и напоминания Fertility Friend о том, что скоро у меня овуляция. А затем очищаю корзину, потому что жизнь меня научила: ничто не исчезает бесследно.

Две недели спустя приходит следующее письмо. «Мы не получили от Вас ответа. Очень надеемся Вас все-таки увидеть!» Как будто пальцем погрозили. Это послание я тоже удаляю, но успеваю прокрутить его вниз и увидеть ее имя – жирным шрифтом, прямо под списком членов Совета выпускников. Флора Баннинг.

Я забываю об этих двух письмах: вот уж действительно, с глаз долой – из сердца вон. Это нетрудно, когда все дни похожи друг на друга: я сажусь в метро и по линии N еду из Астории в Мидтаун, забегаю за продуктами в Key Food и выхожу обвешанная многоразовыми тканевыми сумками, врезающимися в предплечья. В счастливые часы1 толкаюсь с хипстерами в «Дитти», выпиваю второй бокал вина, несмотря на поддразнивания Адриана: «А вдруг тебе нельзя?» Но однажды в пятницу я приплетаюсь домой с работы, горбясь под тяжестью минувшей недели, а на барной стойке лежит конверт, адресованный мне.

– Привет, детка! – кричит Адриан, возлежащий на диване с планшетом. Наверняка в поте лица трудится над своей командой в Fantasy Football, а не над романом, о котором он так любит поговорить, но все никак его не закончит. – Как прошел день?

– Дверь опять нараспашку. Сколько раз просить: пожалуйста, запирай дверь на замок!

У меня миллион поводов ворчать на Адриана, и это лишь один из них. Запирай дверь. Закрывай пакет с хлопьями. Не разбрасывай грязное белье. Иногда мне кажется, что я ему скорее мать, чем жена.

– Да ладно тебе! В нашем доме чужие не ходят. Слушай, тут тебе какое-то письмо пришло. Приглашение на свадьбу или что-то в этом роде. Только они не в курсе, что ты вышла замуж и сменила фамилию.

Моя новая фамилия – предмет его мужской гордости, хотя он изо всех сил делал вид, что это не имеет для него никакого значения. «Мне-то что, но ты правда хочешь, чтобы у детей была двойная фамилия? А твоя такая длиннющая!» – сказал он, когда мы обсуждали свадьбу. Это была первая пробоина в моей послепомолвочной эйфории. Дети – сияющая непреложность на его горизонте, которую я неминуемо и радостно должна была с ним разделить.

Конверт на стойке адресован Амброзии Веллингтон – имя выведено изящным почерком. Не Амброзии Тернер – женщине, которой я стала три года назад, после того, как в Маунтин-Лейксе прошла под сенью деревьев навстречу Адриану, у которого в глазах стояли слезы. Пусть думает, что Тернер – это ради нас, ради детей. Незачем ему знать, почему я всей душой желала избавиться от Веллингтон.

Адриан поворачивается и выжидающе смотрит на меня: мол, давай открывай. Он любит свадьбы – точнее, любит тусовки, где можно напиться и фоткаться с полузнакомыми людьми, которые мигом становятся лучшими друзьями, и зазывать их на обеды и барбекю, которых – это все понимают – никогда не будет.

– Так от кого письмо-то? – спрашивает он. – Дай угадаю. От Бетани с работы. Она по-прежнему встречается с этим высоченным парнем? Марк его звали. Он еще в лакросс играл.

Адриан и его друзья, на пять-шесть лет моложе меня, до сих пор вовсю постят помолвочные фото в Фейсбуке и Инстаграме: девицы с длинными волосами – на ногах эспадрильи «Шанель», на ногтях гель-лак, призванный оттенить грушевидный булыжник на безымянном пальце, – позируют с парнями в клетчатых рубашках. Девицы-пиарщицы, мои подчиненные в «Брайтон-Дейм», все точно такие же.

Банальные, клеймили мы их когда-то. Тогда само собой разумелось, что мы-то такими не будем.

– Бетани двадцать два года, – бормочу я, доставая из конверта кусочек картона. Ответ Адриана я пропускаю мимо ушей – так я сосредоточена на том, что лежит внутри. Это не приглашение на свадьбу. Никто не просит меня пожаловать в Грамерси-Парк, не предписывает дресс-код black tie и не указывает настоятельно, что прием только для взрослых.

Все тот же изящный почерк – красно-черные чернила на кусочке кремового картона. Цвета Уэслиана. Буквы слегка клонятся вправо, словно писавший – кто бы это ни был – выводил их второпях.

«Обязательно приезжай. Нам надо поговорить о том, что мы сделали той ночью».

Подписи нет, но она и не нужна. Только один человек мог прислать мне такое. Лицо у меня начинает гореть, и шея наверняка покрылась красно-белой мраморной сеткой – так всегда бывает, когда меня захлестывает тревога. Я вцепляюсь в столешницу. Она знает, что письма я удалила. Ничего удивительного: она всегда каким-то образом обо всем узнавала.

В вихрь моих мыслей врывается голос Адриана:

– Я сейчас помру от любопытства! Вот бы там наливали сколько хочешь!

– Это не свадьба, – я засовываю карточку обратно в конверт, а конверт пихаю в сумку. Потом я переложу его в то место, где прячу все, что не предназначено для глаз Адриана.

Он откладывает планшет и встает. Самое время побыть заботливым мужем.

– Ты в порядке? У тебя вид, как будто тебя сейчас вырвет.

Я могла бы отправить карточку в шредер, но знаю, что будет дальше. На ее место придет следующая. Она и тогда умела настоять на своем. А теперь, наверное, и подавно.

– Ерунда. Пошли-ка на крышу, пропустим по бокальчику.

Патио на крыше с огрызками манхэттенских видов – особенность нашего дома, которой мы рассчитывали вовсю пользоваться, но по факту делаем это редко.

Он кивает, на время уняв любопытство, и, перегнувшись через стойку, целует меня в щеку.

Я с облегчением улыбаюсь мужу, любуясь копной его вьющихся волос, ямочками на щеках и красивыми зелеными глазами. «Жуть какой сексуальный», – сказала моя лучшая подруга Билли, когда я показала ей фотографию. Он выглядел ровно так же, как в своем профиле на сайте знакомств, и, возможно, именно поэтому я поехала к нему домой после первого же свидания – и на заднем сиденье такси, несшегося по Бродвею, от нас остались только влажные рты и руки. Впоследствии я узнала, что, хотя его аватарка не врала – не в пример десятку его предшественников, которые все как один весили фунтов на двадцать больше, чем заявляли, – в биографии не все было чисто. Да, он в свое время поступил в Государственный университет Флориды, но так его и не закончил – вылетел на третьем курсе и начал работу над тем самым романом, первую главу которого все никак не допишет. Он нигде не упоминал, что трудится барменом – единственная постоянная работа, которая у него когда-либо была.

Но я закрыла на все это глаза, потому что он прекрасно ко мне относился, потому что людей к нему тянуло, потому что меня к нему тянуло – к его неиссякающему добродушию и самоуверенности. Он не знал ту меня, какой я была в колледже, но так запросто полюбил меня новую, что я решила: не могла я быть такой ужасной, как все считали. Никогда я не думала, что свяжусь с парнем на пять лет младше, – но в старшинстве есть свои преимущества. Разница в возрасте у нас достаточно маленькая, чтобы мы гармонично смотрелись вместе, но и достаточно большая, чтобы инстинкты у него были мягче, пластичнее. Когда я подкинула ему идею сделать мне предложение (как-никак я собиралась разменять четвертый десяток), он намек понял и купил кольцо. Не совсем такое, как я хотела, но около того.

По пути на крышу Адриан пытается завязать разговор, но голос в моей голове заглушает его слова. Ее голос. «Нам надо поговорить о том, что мы сделали той ночью».

Ночей было две, делали мы разное, и я не уверена, какую именно она имеет в виду. Ту, в которую все началось, или ту, в которую закончилось. Ни о той, ни о другой она никогда не изъявляла желания поговорить. Но, опять-таки, она как никто умела нарушать правила, которые сама же устанавливала.