– Матвеич, слышишь чего? – спросил Семен у товарища, когда они зашли в хату следом за пацаном, но в сенях остановились.

– Плохо, что-то крикнул им, а дальше, похоже, драться начали.

– Так заходим, мало ли чего?

И партизаны ввалились в комнату. Перед их глазами происходило действие, мальчишка, которого они вели в отряд, с ножами в руках вертелся по комнате, точнее, он как-то очень быстро через нее пролетел, почти разом порезав троих бандитов. Крови вокруг было море, сам мальчуган в ней вымазался просто жуть как. С его лица стекали струи красной жидкости, Матвеич как раз разглядел, как парень вытер лицо рукавом, растирая кровь по всему лицу, когда справа раздались выстрелы. Мальчишка, напружинившись, вжался в стену под окном, чуть присев. Пули прошли мимо, стреляли вслепую, но затем занавеска улетела прочь, а огромного роста верзила, с пистолетом в руке, появился перед партизанами. Он направил ствол на парня, но тут Семен выпустил очередь от живота, буквально изрешетив бугая сверху донизу.

Я кивнул в сторону вошедших партизан и бросился к койке с пятым бандитом, который упал с нее, во время стрельбы и вжимался в пол, делая вид, что он ни при чем.

– Этого берите, – кивнул я партизанам, а сам направился проверить девочку.

Видимо, вид у меня вид был какой-то не такой, проходя мимо Семена, тот аж в сторону отскочил, дабы я не врезался в него. Заглянув за занавеску, которая разделяла комнату на две части, обнаружил на узкой железной кровати девочку. Полностью раздетая, она сидела, вжавшись в угол, и дрожала так, что я испугался, как бы зубы не раскрошились. Разглядев на полу ее платье, поднял, стараясь не смотреть на обнаженное тело, и хотел передать девочке, но обнаружил, что оно разорвано в клочья.

– Ты как, в порядке? Я сейчас скажу твоей маме, чтобы принесла одежду, хорошо?

Она меня, кажется, вообще не слышала. Смотрит перед собой и сильно-сильно трясется. Этот упырь, видимо, все же успел ее… Я выскочил на улицу, здесь Матвеич пытался допрашивать пленного, мать девочки была здесь же.

– Принесите какую-нибудь одежку, только подходите к ней осторожно, девочка сильно напугана, давайте быстрее! – обратился я к женщине, и та понеслась к себе домой. Через несколько минут она на сверхзвуковой скорости пролетела обратно.

– Эй, ты сам-то как, отошел? – мне на плечо осторожно положили руку. Матвеич.

– Что? – очнулся я, встряхнувшись.

– Как ты, говорю, Захар?

– Да все нормально, – взглянул я на партизан, – спасибо, едва пулю не словил.

– Да не за что, – отмахнулся Матвеич. – Ты это, часто так?

– Что? – не понял я.

– С ума сходишь?

Это он о чем? Я непонимающе поглядел на партизана, а он добавил:

– Видел бы ты себя со стороны.

– Да что такое-то? – взбрыкнул я.

– Я думал, видел, как умеют драться с ножом, признаюсь, не хотел бы стать твоим врагом, – вступил в разговор Семен. – Тебя даже не видно было, как молния какая-то! Вжик-вжик, и все вокруг в крови. Ты на себя в зеркало глянь, как вампир какой-то!

– Лучше бы ведро воды дали, чем упрекать, – фыркнул я, – кончили бы этого козла, чего на него любоваться?

– Этого надо с собой тащить, хорошо хоть недалеко осталось, знает кое-что, – заключил Матвеич.

– Как хотите. Где тут колодец?

Меня проводили к соседнему дому, тут находился общий колодец, хотя, думаю, частных тут и нет вовсе. Мужики набрали ведро ледяной воды, и не успел я начать умываться, как подбежала мать девочки.

– Я увела ее в дом, мальчик, что же тебя тут ледяной водой мыть собрались, пойдем скорее ко мне в хату, я тебе вынесу два ведра, утром набирала, нагрелись уже.

Я послушно побрел за женщиной, думая о своем. Как-то резко мне башню сорвало, что это было вообще? Я чуть не на стволы полез с ножом… Тревожно как-то, с головой что-то случилось, что ли?

Женщина и правда вынесла мне вполне теплой воды, дала какую-то ветошь, я распознал в ней мочалку. Хотел умыться сначала, но Матвеич поднял одно ведро и предложил полить на меня.

– Ты бы разделся, я тебе одежку сейчас из сыновней подберу, осталась у меня, – вновь подала голос женщина.

Я послушно разделся, оставшись в одних черных трусах, а Матвеич начал лить мне на голову воду. В голове словно прояснилось, я задвигал руками, пытаясь разодрать склеившиеся волосы, нехило меня так кровушкой залило. Семен тут же протянул кусок мыла, маленький, остаток, наверное, откуда и взял-то?

Двух ведер вполне хватило, женщина и правда принесла мне какие-то штаны, вполне крепкие на вид, рубаху и курточку. Но главное, она подала мне белоснежное полотенце, которым я с удовольствием вытерся.

– Спасибо тебе, парень, как же ты вовремя! – проговорила мама девочки, когда я оделся и наконец, пришел в себя. – Дочка в порядке, отошла, говорит, что не успели снасильничать. Ой, если бы не вы, хлопцы, что бы они с ней сделали… – и женщина разрыдалась. Матвеич прижал ее к своей груди, успокаивая, но она все плакала и плакала.

– Как тебя зовут? – вдруг услышал я голос за спиной. Обернувшись, увидел саму девочку. Одетая, перестав рыдать, она выглядела очень красивой, понятно, почему эти суки позарились на нее, выглядела она вполне эффектно. Вон, грудь уже топорщится не детская, да и ноги, хоть и прикрыты платьем сейчас, но вижу, что стройные и длинные.

– Захар, – ответил я, глядя ей в глаза.

– Спасибо, никогда тебя не забуду, – и она бросилась мне на шею. А когда оторвалась, поцеловала в щеку и повернула голову к партизанам. – Возьмите меня в отряд?

– Мы это, не можем… – начал было Матвеич, но тут и мать девочки застонала вновь.

– Ваня, миленький, возьмите ее, ведь не дадут нам покоя! Придут другие и все равно добьются своего. Твари, а не люди, – женщина сплюнула в сторону сидевшего рядом бандита, который старательно делал вид, что его здесь вообще нет.

– Да возьмите ее, как ей здесь оставаться? – кивнул я.

– А ты как же? – партизан взглянул на мать.

– И я с вами пойду. Чего мне одной тут делать? Прогоните немца, вернусь, а нет, значит, так с вами и буду. Я не старая еще, все могу делать, готовить, стирать, все!

– Ладно, собирайтесь обе, только быстро, нам торопиться надо, – немного недовольно ответил Матвеич.

– Кто вы и откуда? – спросил я, подойдя к пленному

– Атаман наш, Мирон Краско, мы в Знаменах стоим, – ответил пленный оуновец.

– Сюда вы зачем приперлись? – вступил в допрос Матвеич. – Знаете же о договоре!

– Петро Местяк хотел эту девку себе забрать, давно приглядел. Тут мимо ехали, вот и свернули.

– Это тот, которого я с нее снял? – бросил я.

– Д-да, – часто-часто закивал пленный. – А ты кто? – Ух ты, решился все же спросить?

– Смерть я ваша, твари, всех выведу, обещаю! – отрезал я, словно выплюнул в его сторону. Кажется, пленного пробрало, и он затрясся.

Женщина с дочерью собирались недолго, а когда вышли и мы уже собирались в путь, начали вдруг подтягиваться и другие жители деревни. Матвеич зло буркнул, увидев, как те тянутся к нам:

– О, проснулись, а до этого как будто вся деревня вымерла!

– Вы вернетесь, ребятки? – спросил на украинском суржике какой-то старый дед.

– Конечно, – ответил Семен, и мы, развернувшись, потопали к лесу.

В отряд прибыли под утро, как сказали партизаны, задержались всего часа на два. Едва слух о нашем приходе разлетелся по лагерю, как из одной палатки, в виде чума, выскочила Анна, как же я рад был ее увидеть! Бросившись мне на шею, девушка повисла на мне, прижавшись всем свои аппетитным телом. Нет, ну они просто издеваются все надо мной… Ну маленький я еще, маленький, только тринадцать осенью, но вот на следующий год, я думаю, уже все точно подрастет, а вот тогда… Тогда будет хреново. Если на меня вот так все девки будут вешаться, как же выбрать ту, что будет моей? А ведь если не погибла, то есть еще Катя в Сталинграде, мне казалось, я даже влюбился в нее.

А вот девочка из деревни, которую мы спасли от изнасилования, кажется, расстроилась, увидев, как на меня бросилась Анна. Как бы не передумала оставаться в отряде.

– Ты почему отказалась лететь в Москву? – я серьезно так наехал на девушку, едва она отстранилась.

– Мне разрешили… – потупилась Анна.

– Разрешили, – передразнил я ее, улыбаясь во весь рот. – Уболтала?

– Мне правда разрешили, мы запрос делали.

– Ладно-ладно, убедила.

– Так ты и есть тот самый мальчик-инструктор? – раздался голос позади меня.

Анна немного напряглась, но, впрочем, волнения не было. Обернувшись, увидел одетого по всей форме мужчину, наверняка политработник или начштаба отряда партизан, он и спрашивал меня, а рядом с ним… Мать моя женщина, так я что, прямо к «Победителям» попал, что ли? Дмитрий Николаевич, собственной, так сказать, персоной! Сколько раз в будущем о нем читал и видел его фотографии, сделанные, кстати, тут, где-то в этих лесах.

– Разрешите доложить, товарищ командир?

Последовал кивок от «политрука».

– Сержант особой группы ОМСБОН НКВД Горчак. Задание по ликвидации гауляйтера Украины выполнено, к сожалению, при выполнении задания группа была практически уничтожена. Находился на лечении у местного жителя, благодаря двум товарищам вашего отряда выжил и готов продолжать службу

– Я – начштаба отряда, – представился «политрук», – сделали запрос на тебя, когда Матвеич нам о тебе весточку принес. Еще месяц назад нам наградные на вас обоих прислали. Девушка уже свое получила, ну а тебя позже, на собрании отряда наградим.

– Служу трудовому народу! – гаркнул я, но робко.

– Хорошо. Это командир отряда, Дмитрий Николаевич, он хотел с тобой побеседовать, ну и я за компанию, через часик зайди к нам.

– Как прикажете! – вновь четко ответил я.

– Анна покажет тебе свободное место в палатке, располагайся и отдыхайте.

– Есть!

Анюта повела меня куда-то к палаткам, но я остановил ее. Хотелось расспросить, чем она занимается здесь, в отряде, да и вообще, как добралась, как приняли.

– Да хорошо приняли, вот, смотри, – девушка откинула шарфик, что висел на ее шее, и мне во всей красе предстал орден Красного Знамени. Хрена себе, вот это награда!

– Молодец, красотка, так держать. А все же, что ты теперь тут делаешь?

– На задания меня не берут пока, тебе, я думаю, все скоро объяснят, ты же не рядовой боец, а инструктор.

– Слушай, ну и наделила ты меня известностью, хоть стой, хоть падай. Замучился уже объяснять, что и как. Назвала бы простым бойцом и все, а то – инструктор. Ты на меня посмотри, как мне людям это объяснять? Это там, на Большой земле вам все обо мне рассказали, а тут? Мне нужны полномочия, чтобы хоть часть информации о себе рассказать.

– Прости, – она так мило улыбнулась, что я тут же простил. Эх, ну почему мне нет хотя бы шестнадцати… Стоп, не думать, не думать. Но как же она хороша…

Девушка указала мне на палатку командиров, в нее я спустя час и пришел. Сразу же дело и застопорилось. Мне предложили рассказать о себе, а я не знал, могу ли. Ведь то, что я Захар Горчак, кроме Анны никто подтвердить не может.

– Мы сделаем запрос сейчас, посмотрим, что ответит центр, попросим подтвердить твою личность, – было мне сказано, но предложили рассказать о том, как удалось уничтожить объект.