Я мысленно похвалила себя за пироги. За чаем, который, по мнению англичан, восстанавливает нормальность, Ася действительно слегка успокоилась и больше не вздрагивала от всхлипов, хотя глаза по-прежнему были на мокром месте. Алевтина Ивановна просто тихо сидела и смотрела на дочь.

– Вы знаете пароли от социальных сетей Кирилла? – обратилась я к Асе.

– Что вы будете там искать? – насторожилась она.

– Все, что угодно. Мне нужны любые зацепки, чтобы начать строить версии. Кроме того, я хочу первой найти человека, у которого ваши товарищи купили наркотики.

Ася колебалась несколько секунд, но, решив, что потеря конфиденциальности уже произошла, согласно кивнула:

– Знаю. Как-то он говорил мне, – она написала пароль на бумаге. – Мне нужно было какое-то пособие для реферата прочитать. Оно было у Кирилла в закладках. Он и мои пароли знал. – Она глубоко вздохнула, чтобы побороть вновь подкатившие слезы.

Было около восьми вечера, когда я покинула их дом. Перед уходом я попросила Асю скопировать видео для себя. Мне предстоял вечер в социальных сетях с подставного аккаунта и внимательное изучение переписки Кирилла. Стоило крепко подумать обо всем, что я узнала сегодня. А кроме того, досадная усталость и озноб настойчиво твердили, что Евгений Донатович прав и лучше бы мне поскорее сдаться на милость врачам.

Той злополучной ночью, когда погиб Кирилл, в коттедже, который достался ему от родителей, встречали Новый год четверо юношей и три девушки. Как рассказала Ася, праздник планировался еще летом. С тех пор культурная программа и меню предстоящего застолья постоянно корректировались.

Как и во всякой группе, там были свои заводилы. Лучший друг Кирилла, Марат, отвечал за мясо. Шашлык вечером первого января должен был стать кульминацией праздника. Ответственным за напитки назначили Игоря, который поклялся не убить юных психологов паленым алкоголем. Девочки отвечали за всю прочую снедь. Интересно, в какой момент тщательно спланированная невинная вечеринка превратилась в сходку юных наркоманов? Видимо, Ася что-то недоговаривала. Или Кирилл ей не все рассказывал.

История его переписок была весьма разнообразна. Помимо обсуждения предстоящего празднества, у Кирилла случилась небольшая перепалка с Маратом, который, если судить по сообщениям, выступал чуть ли не инициатором покупки наркотиков. На каком-то этапе ребята даже создали группу, в которой обсуждались все нюансы предстоящей операции. И несмотря на то что Кирилл отчаянно сопротивлялся, большинство победило. Странно, что в этой группе не было Аси, ведь она тоже должна была ехать в коттедж на Новый год. Нужно непременно прояснить этот момент, а также неплохо бы забраться в переписку к Марату. Слишком уж он активный. И мне не слишком понравились его нападки на Кирилла.

Само чтение переписки – дело, конечно, увлекательное, однако бросание разговорными фразами, даже иллюстрированными смайлами и прочей атрибутикой современного быстрого общения, все же не передает интонацию, с которой это общение велось. Иногда только тон разговора отличает ссору от дружеских подколов. К сожалению, сейчас, не зная контекста, это определить было почти невозможно.

Отвлекшись, я пропустила момент, когда кофейная пенка только начала приподниматься над краем турки. Громкое шипение вернуло меня в собственную кухню. Вьетнамская робуста, неожиданно найденная и удачно приобретенная мной аккурат в разгар предновогоднего ажиотажа, теперь призывно дымилась у меня в кружке. Только ради этого стоило поддаться на уговоры Ленки и влезть в народную толчею тридцать первого декабря.

«Иванова, хватит артачиться! Ты на машине, туда-обратно, за час управимся», – увещевала меня подруга. А я предпочитала магазин в доме на первом этаже. Мой отпуск, который я назначила себе еще в середине декабря, должен был в полной мере удовлетворить мою потребность в одиночестве. И если бы не этот кофе, сиротливо лежащий на полке между упаковками бразильской арабики, я бы не пережила получасовую очередь к кассе.

И все-таки из головы не шло предстоящее знакомство с дядей Кирилла. Знал ли он, что молодежь планирует устроить себе праздник непослушания? Что, если ему было наплевать на племянника? И уж совсем некстати закралась мысль, что он имеет полное право отказаться от общения со мной, существенно снизив мои шансы на успех в расследовании этого дела. Идти в ногу с Папазяном, конечно, не самый плохой вариант, но я была гордой маленькой птичкой. Поэтому в своем арсенале имела парочку секретных приемчиков. В отличие от бывших коллег, я не нуждалась в разрешениях всех возможных инстанций. Я могла действовать осторожно, пусть и не слишком правильно с точки зрения общепринятых норм законодательства.

Но ссориться ни с кем не хотелось. Я была уставшей, в совершенной растерянности от предстоящего знакомства со «сложным человеком» и потенциального лечения анемии, в наличие которой я свято уверовала с отчаянной обреченностью ипохондрика. Моя милая, безотказная и непостижимая Ленка наверняка знала все про сложных мужчин и низкий гемоглобин. И то, и другое было такой же неотъемлемой частью ее жизни, как безденежье и способность влезать в истории.

Где-то между настойчивыми увещеваниями подруги о необходимости поглощения говяжьей печенки с прополисом и требованием прекратить наконец одеваться как подросток из неблагополучного района я пообещала себе, что завтра непременно запишу себя на прием к терапевту, познакомлюсь с дядей Кирилла и даже постараюсь убедить Папазяна в жизнеспособности дружбы между мужчиной и женщиной. Строить несбыточные планы было моим любимым занятием, в чем я, в отличие от многих, не боялась признаться.

Глава 4

Нравственная дилемма знакомства с Александром Николаевичем разрешилась сама собой. Ранний звонок Папазяна избавил меня от мучительного поиска предлога для встречи и выдумывания шпилек в ответ на возможные нелестные комментарии относительно собственной профессии.

– Консультант, – авторитетно заявил Гарик. – Ты будешь консультантом. Никто не знает, что это значит, но звучит внушительно. Я заеду за тобой через час. У меня ордер на обыск, можешь поучаствовать.

– А не поздновато с обыском являться? – удивилась я. – Или что-то стало известно?

– Слушай, я тебя работать не учу. Ты знаешь, я бессилен перед бюрократией и нормами закона, поэтому хватит умничать, собирайся! – все с таким же знанием дела скомандовал бывший сослуживец.

Спустя означенное время мы уже ехали «знакомить» меня с Александром Николаевичем. Есть что-то крайне неправильное в том, чтобы прежде личной встречи собирать информацию через третьих лиц. Один и тот же человек в этом случае может оказаться у кого-то прекрасным человеком, а у других полным ничтожеством. В случае дяди Кирилла все деликатно называли его сложным человеком.

Он открыл нам дверь. С виду очень спокойный и уверенный мужчина лет сорока с небольшим. Высокий, темноволосый, слегка небритый. Одет был опрятно, но с той неуловимой долей небрежности, которая только добавляет лоска.

Мужчина прошел в гостиную и молча сел на диван, когда пошли за понятыми. Я осталась с ним. Секундное неловкое молчание, и я решаюсь:

– Здравствуйте! Иванова Татьяна Александровна, – представляюсь ему, протягивая руку. – Я помогаю следствию.

– И в качестве кого? – Он пожал мне руку в ответ.

– В качестве консультанта. – Он только вопросительно поднял бровь, и я поняла, что сменить тему не получится, надо либо врать, либо говорить правду.

– В каких отношениях вы были с девушкой Кирилла? – Если он их недолюбливал, то лучше не упоминать своих нанимателей.

– С Асей? – Теперь он выглядел озадаченным. – В хороших. Веселая, красивая девчонка. Вместе с Кириллом учились. Мама у нее хорошая. А что?

– Ничего, просто я тут по просьбе Аси и Алевтины Ивановны. Они считают, что Кирилл не мог просто так замерзнуть, без веской на то причины. Это не похоже на несчастный случай.

– Я считаю так же, – просто ответил он. – Но я все равно не понял, чем вы занимаетесь.

– Я – частный детектив. Окончила академию права, работала в прокуратуре. У меня порядка трехсот раскрытых дел. И предупреждая возможные вопросы, я достаточно компетентна, несмотря на свой возраст и пол, если это имеет значение, – отчеканила я, готовая уйти в глухую оборону.

– Да, вам непросто, – неожиданно мягко ответил он. – Что ж, рассчитывайте на мое полное содействие.

Немногие мужчины на моей памяти вот так легко соглашались с тем, что молодая женщина может вести следствие. Это определенно подкупало.

Начался обыск. Комната Кирилла находилась на втором этаже. Двухуровневая квартира расположилась в одном из домов, построенных в сытые нулевые сразу за администрацией города. Эти дома в народе тут же прозвали сиротскими. Такое прозвище жилища получили потому, что, по слухам, на застройку шли деньги, выделяемые бюджетом для обеспечения квартирами детдомовцев. Пока следователи просматривали документы и изымали телефоны и другие носители информации, я наблюдала за Александром.

Он был спокоен, хотя ему совершенно точно не нравился обыск. Но то, как он терпеливо реагировал на то, что в его личных вещах рылись чужие люди в присутствии таких же чужих людей в качестве понятых, говорило о понимании произошедшей трагедии. Кроме того, он горевал. Это было понятно по тому, как он говорил о племяннике, когда на его малоподвижном лице помимо воли проступала скорбь. От этого мужчины так и веяло надежностью и силой. Рядом с ним непроизвольно хотелось поправить прическу, посмотреться в зеркало. Я даже стала говорить на тон выше. И все это без назойливого обольщения, какое было свойственно некоторым моим знакомым. Вот у кого Папазяну стоило бы поучиться держать себя!

– Вы женаты? Или, может, у вас есть кто-то? – игнорируя многозначительные ухмылочки Гарика, я ждала ответ.

– Разведен. – Мужчина не хотел продолжать, но я не опускала взгляда, вынуждая его говорить. – Жена не была согласна с тем, что я взял Кирюху к нам. У него тогда переходный возраст шел полным ходом. Сами понимаете, это было сложно. А я сразу поставил условие, что Кирилл теперь мне как сын. Да и кому его отдавать было? Бабушкам? Так они все болели уже, их и не стало почти сразу всех. А мы с Лидкой дружили очень, пацан меня знал. Тут без вариантов было.

– А потом разве не было попыток устроить личную жизнь? – вклинился Гарик.

– Были. Не сложилось, – ответил Александр.

На искусственном камине стояли фотографии маленького Кирилла с родителями. Красивая темноволосая женщина, в которой угадывались схожие черты с братом, и ее муж, светловолосый, крепко сложенный весельчак. Кирилл пошел в отца. То же открытое доброе лицо и обезоруживающая улыбка.

– Ася сказала, что последний год Кирилл жил с ней. Вы не возражали? – слишком все гладко получалось.

– С какой стати? Парню двадцать лет, взрослый уже, подрабатывал, учился. Она девчонка хорошая. Чего не жить? – снова удивился мужчина.

– Может, у вас были разногласия? Или он жаловался на что-то? – Гарик прощупывал почву, компенсируя отсутствие изящества прямотой и авторитетом профессии следователя.

– Виделись реже, но созванивались регулярно. Они в гости ко мне по выходным приходили иногда. Кирилл диплом должен был в этом году защищать, поэтому, конечно, переживал. Но ничего такого, что бы заставило меня насторожиться.

– Ася сказала, что Кирилл плохо расстался с бывшей девушкой. Что вы об этом можете рассказать? – ревность всегда была сильным мотивом для убийства.

– С Ириной? – Александр грустно улыбнулся. – Они же совсем детьми были. Встречаться начали еще в школе. Просто переросли друг дружку в какой-то момент, а опыта, чтобы спокойно расстаться, у них еще не было.

Когда все было кончено, Александр остановил Гарика в прихожей:

– Когда мне отдадут тело? – В этот момент мне показалось, что мужчина постарел лет на десять.

– Думаю, уже скоро. Давайте я позвоню вам сегодня вечером и скажу точную информацию? – Они пожали руки и разошлись.