Набираю номер его любовницы. Эта дамочка явно метит в мои мачехи, наверняка все знает.

– Алло! – томный голос поёт в трубке, словно ручеёк журчит.

Так и представляю холёную блондинку, которая лежит на белоснежных простынях и потягивается. Прислушиваюсь к себе: нет, ни одна жилка не дрогнет, а ведь когда-то мой братишка делал стойку при одном движении ее бровки. Я даже бесился, что она выбрала папашу.

– Вероника, это я…

– Алекс! О Боже! Алекс! – быстрый топот босых ног по паркету: вскочила, носится по спальне. – Милый, дорогой! Так приятно тебя слышать! – интонация меняется, становится игривой. – Проказник, где тебя черти целый год носили? Ни разу не позвонил. Я соскучилась…

Ещё бы! Перед отъездом Ника даже всплакнула, что долго меня не увидит. Можно сказать, что я спрятался в Англии от этой щучки, которая нацелилась сразу на двоих мужиков из семейства Громовых.

– Слушай, мне батя звонил, какой-то женитьбой уши грел. Его прямо бомбило.

– Алекс, детка…

Хмыкаю. Нашла детку! Почти метр девяноста вымахал, да и будущая мамочка всего на пару лет старше.

– Без «деток» давай!

– Борик тебе невесту нашёл. Хочет, чтобы ты женился и образумился наконец.

– Да пошёл… он! – сплевываю в сердцах. – Его матрешки мне по барабану!

Выкрикиваю и прикусываю язык: Ника решит, что это я ее так назвал, но она реагирует хохотком.

– Бунтуешь?

– Нет. Просто не хочу, и все! Придёт время, сам найду.

– Я соскучилась…

– Не начинай…

Бессмысленный разговор заканчивается, а раздрай в душе остается. Информации – нуль, настроение – ниже нуля.

При личной встрече батя еще больше напускает туману.

– Увидишь, – говорит он, закатывая глаза. – Соблазнительная штучка. Она такая… такая…

– Вот и бери ее себе, – огрызаюсь я.

– Ты что! Мне Никуша все глаза выцарапает.

– Ага! Как же! – хмыкаю вслух, а в голове вертится: «Никуша найдет себе нового папика или его сыночка. Она гуру в этом деле».

– Санька, не дерзи! – свирепеет батя. – Иначе…

Он замахивается, но я спокойно смотрю на него. Уже давно не боюсь этого седого мужика с мешками под глазами и пивным брюшком, подчиняюсь только из нелюбви к разборкам и скандалам.

И вот уже полчаса жду эту матрешку в семейном ресторане. Специально выбрал подальше от центра Москвы, чтобы случайно не встретиться с приятелями. Чтобы я, да на свидания вслепую ходил? Где это видано?

Загадочная невеста опаздывает, а я терпеть не могу непунктуальность: что-что, а это качество характера батя вбил в меня кулаками.

В груди полыхает огонь, того и гляди выплеснется на кого-нибудь.

– Что вы будете заказывать, господин? – женский голос с какими-то горловыми нотками раздаётся прямо над ухом.

– Латте принеси, – говорю, не поднимая головы, и смотрю на часы: ещё немного посижу и уйду, пусть батя сам последствия разгребает.

Прозрачная кружка для латте появляется передо мной буквально через минуту, словно возникает из воздуха.

– Приятного аппетита, – говорит тот же голос.

Удивленный такой оперативностью, бросаю взгляд на официантку, но она уже идёт к другому столику. Мельком вижу ее профиль и замечаю кривую улыбку, словно девушка усмехается.

И эта туда же! Я что, похож на пацана, над которым можно смеяться? Открываю рот, чтобы все высказать официантке, но та исчезает в маятниковых дверях кухни.

Глухое раздражение, немного было притихшее, волной поднимается в груди. Делаю глоток и чуть не взрываюсь: кофе оказывается чертовски горячим.

От ненависти ко всем бабам, существующим только для того, чтобы портить жизнь нормальным мужикам, волна раздражения поднимается в груди, и это цунами на хрен отключает мозги.

Меня переклинивает.

Набираю номер директора ресторана, представляюсь, приказываю уволить официантку и сразу забываю о ней. Телефон на столе вибрирует: звонит будущая невеста.

– Алекс, прости, опаздываю, – верещит в трубку она. – Стою в пробке на кольце. Пять минут – и буду у тебя. А ты не мог выбрать место поближе к центру?

– Не мог! – рявкаю в ответ. – Жду ровно пять минут. Не появишься, твои проблемы.

Подношу к губам кружку с кофе и морщусь: он уже остыл, а пить тёплую бурду не хочу.

Поднимаю руку, вызывая официантку…

* * *

Я вижу поднятую руку мажора, но не тороплюсь: пусть подождет. Когда обслужила мгновенно, жалобу на меня накатал. Сейчас если получу нагоняй, так хотя бы за дело.

– Здравствуйте, – подхожу бесшумно и спрашиваю максимально вежливо, хотя в душе бушует огонь, так бы и заехала по идеальной прическе полотенцем! «Держи себя в руках!» – твержу мысленно. – Вы меня звали?

Клиент бросает на меня равнодушный взгляд синих глаз, в зрачках мелькает удивление, словно он видит привидение.

– А ты кто?

Приехали! Он даже не знает, на кого накатал жалобу?

– Я официантка. Подавала этот кофе. Теперь меня уволили по вашей жалобе. Позвольте узнать…

– А-а-а… Тогда… пошла отсюда… ты здесь больше не работаешь.

– В смысле? – точно сегодня шоковый день, ещё и на хама нарвалась. – Вы со всеми людьми так разговариваете?

– Как?

Он спрашивает, не отрывая взгляда от окна, словно ждёт кого-то, на лице написано нетерпение и раздражение, а я тут что-то вроде мухи: летаю и жужжу над ухом.

– Как с собачонками или рабами.

Наконец я привлекаю его внимание, и наши глаза встречаются. Пронзительная синяя стрела летит в меня, я закрываюсь щитом вежливой улыбки на четыре верхних зуба, не зря в раздевалке тренировалась.

Его глаза вспыхивают недоумением.

– А ты кто, чучело?

Т-а-а-а-к, разговор пошёл по второму кругу. А за чучело ты еще ответишь, мразь!

– Из-за вас я потеряла работу, – терпеливо поясняю ситуацию, стиснув зубы. – Только что! Вот пришла понять, чем не угодила господину?

– Забери это…

Он резко двигает кружкой. Гладкое донышко легко скользит по полированному столу. Я молча провожаю его взглядом. Даже интересно, сработает закон физики или нет? Стакан с остатками кофе балансирует на краю, перевешивается и с грохотом падает на пол.

Сработал!

– Упс! Какое невезение!

Маленькая месть боссу и ублюдку, который нажаловался на меня, но даже не помнит этого.

Брызги кофе и осколки стекла разлетаются во все стороны и орошают светлые брюки мажора. Тот вскакивает с перекошенным лицом.

– Как ты посмела, стерва? – шипит он, отряхиваясь.

– Я тут ни причем, он сам упал, – пожимаю плечами.

Развязываю фартук и снимаю берет. Тяжелые волосы падают на спину, и сразу так легко становится голове, так спокойно на душе, словно сбросила с себя немыслимый груз.

– Зато теперь я понимаю, – усмехаюсь, – меня надо было давно уволить за небрежность в работе. Держите! – сую ему в руки униформу. – Вместо салфеток используйте!

Разворачиваюсь на каблуках и тороплюсь к выходу из зала.

– Ах, ты… Ведьма! – несётся за спиной крик.

Мечтаю прибавить шагу и пуститься бегом, настолько все дрожит внутри от адреналина, ударившего в кровь, однако держусь. Если честно, я могла бы поймать кружку, но во мне словно черт проснулся: так захотелось наказать высокомерного мажора за унижение.

Глава 4

Смотрю остановившимся взглядом, как кружка скользит по столу, как перевешивается через край, падает и слышу спокойное:

– Упс! Какое невезение!

Стерва! Да как она смеет? Эта матрешка вдруг возомнила себя оскорбленной королевой. С какой стати? Я даже лица ее не помню, зато перед глазами до сих пор стоит ядовитая ухмылка. Ее уволили? Так, за дело! Нечего портить настроение клиентам!

Яростно отряхиваясь. Дьявольщина! Мои чиносы от Армани теперь заляпаны какашками кофе и похожи на тряпку. А девица вдруг снимает фартук и колпак и суёт мне все в руки.

Совсем обнаглела! Да знает ли она, кто я?

Мое возмущение захлебывается на корню.

Тяжелые блестящие волосы волной падают на лицо официантки, на плечи, на грудь. Она встряхивает головой, откидывая их назад, а я, как заворожённый, смотрю, как пряди одна за другой, как в рекламе дорогого шампуня, перекатываются ей на спину.

Легкий цветочный аромат перебивает запах кофе. Раздуваю ноздри, вдыхая этот нектар, тянусь носом за девушкой, но она уже разворачивается и походкой от бедра плывет к выходу из ресторана.

Я смотрю ей вслед и вижу тонкую талию, стройные ноги, узкие плечи и… волосы, блестящей стеной закрывающие спину. Рот наполняется слюной, в брюках становится тесно, и по телу кровью разносится желание. Дикое, необузданное! Хочется догнать эту самку, взвалить на плечо и унести в свою пещеру. И запереться с ней на сутки, на двое, на неделю…

– Александр Борисович, как же так? – голос администратора выводит меня из транса. – Ох, как неудачно! Простите! Позвольте помочь.

– Я сам! – рявкаю на суетливого мужчину, и он отшатывается, словно от удара. – Как зовут эту официантку?

Голос плохо подчиняется мне, откашливаюсь и отстраняюсь: не дай бог, администратор заметит мое смятение.

– Кристина. Но вы ее больше не увидите! Никогда.

«Никогда? Это мы ещё посмотрим!» – зло думаю про себя и бросаю взгляд на окно: девушка выскочила на улицу, может, спряталась где-то и рыдает. Во всяком случае все мои Барби поступали так, когда я их обижал. Эти матрешки ловко научились слезами манипулировать мужиками.

Но не мной! На такие приёмчики не реагирую, ещё больше злят.

Администратор исчезает и появляется с ведерком, из которого торчит зелёное горлышко.

– Это презент от ресторана. Извините за неловкую ситуацию, – бормочет он.

– Меню принесите! – приказываю в ответ, мне сейчас не до него.

Взгляд медленно скользит по ресторанному двору и саду. И где эта официантка? Куда спряталась зализывать ранку? Дьявол, сквозь эту стену зелени ничего разглядеть невозможно! Боковым зрением замечаю девицу в шубке. Она скачет на крыльце, размахивая платиновыми волосами, и машет мне рукой.

Это невеста?

– Блин-блинский! – вырывается стон.

У меня не батя, а презерватив в очках. Ну, куда его глаза смотрят? Знает же, что ненавижу таких кукол, а он подсовывает мне еще одну наподобие своей Вероники. И что делать с этой лялькой?

Стискиваю зубы: терпение, только терпение! Шевелю пальцами в ответ.

Девушка вблизи оказывается симпатичной, но мой намётанный глаз сразу вычисляет все изменения ее лица и фигуры. Пластика носа, груди, сужение талии, контурная обработка лица филерами, татуаж бровей и век, гель в губах и прекрасные волосы от лучшего московского стилиста – более искусственной красотки я ещё не встречал.

– Прив-е-е-е-т, – тянет она и подставляет губы для поцелуя.

Обойдётся.

Чмокаю ее в щеку.

– Тебя случайно не Барби зовут? – в вопрос вкладываю весь накопившийся яд.

– Ой, да! – хлопает ресницами она, не замечая издевки. – А как ты догадался?

– Ненавижу это имя. Ты свободна!

– Нет, что ты! – пугается вдруг красавица. Ее лицо меняется, словно она вот-вот заплачет. – Так меня зовут подружки. По паспарту я Лариса, – она протягивает руку, сверкая длинными ногтями, украшенными стразами, тыльной стороной сверху. – Можно просто – Лора.

На меня этот манерный жест действует как красная тряпка на быка. Никогда руки бабам не целовал и не буду! И на Кукле такой не женюсь! Ни за что! Ну, батя! Ну, удружил! Выбрал мне будущую жену по своему вкусу.

– Не хочешь носик попудрить? – внаглую выпроваживаю девицу в туалет.

– Ой, косметика поплыла? Я сейчас.

Девушка суёт мне сумочку (тоже известный приёмчик: так есть некая гарантия, что не брошу ее одну) и спешит к выходу из зала. Я подхожу к окну. Куда же убежала официантка? Вещей при ней не было, значит, должна вернуться за ними. Звоню отцу.

– Санька, видел Ларису? – чуть не глохну от вопля драгоценного предка. – Хороша, да?