– Ты еще спрашиваешь, – Софи крутит рукой, рассматривая свой браслет невесты. – Очуметь, как красиво! Филя, они божественны! – восхищается подруга.

Мне очень приятно.

Они мне тоже нравятся, потому что в каждое свое изделие я вкладываю частичку души.

Я получаю огромное удовольствие от того, что делаю. Когда вижу, как горят глаза невест, глядя на свадебные букеты, которые я собираю самостоятельно, как восхищаются волнующиеся женихи, когда я прикрепляю к карману пиджака бутоньерку, как клиенты благодарят меня за то, что мои цветы поднимают настроение, а созданные мною эксклюзивные композиции растапливают даже самые холодные сердца, – я ощущаю себя счастливой.

– Я рада, что тебе нравится, – укладываю изделия обратно в коробку. – Привезу, как будут готовы все.

И, кстати, свадебный букет для Софи собираю тоже я и, признаться, даже она не знает, как он будет выглядеть. Это мой свадебный подарок для любимой подруги, у которой через девять дней я буду свидетельницей.

*Диана – младшая дочь супругов Игнатовых «Идеальные разведенные»

** NBL – национальная баскетбольная лига

***София – старшая дочь супругов Игнатовых «Идеальные разведенные»

Глава 2. Юлия. Спустя два дня

Как только щелкает с внутренней стороны кованой двери замок, с первой космической ныряю во двор, чтобы скорее оказаться под тенью виноградных лоз. Жара в этом году беспощадна.

В тени под пятьдесят. И это с утра.

Раскаленный воздух плавит легкие и мозги, и в интервале с рассвета до заката город кажется вымершим.

– Привет, Паш, – улыбаюсь пропускающему меня внутрь парню.

– Я Миша. Привет, – буркает в ответ и запирает за мной замок.

Хохотнув, поджимаю губы и прикусываю себе язык. Я еще ни разу не назвала их точно по именам. Потому что Миша и Паша* – одно лицо. Серьезно, они – одно лицо, вышедшее из одного яйца. Кажется, таких близнецов называют однояйцевыми.

Их сложно различить, но парни и не стараются в этом помочь, одинаково одеваясь, подстригаясь, параллельно вытягиваясь в рост и имея абсолютно идентичные физиономии кирпичом.

– Прости, – каждый раз извиняюсь, чувствуя неловкость, а Паше… то есть Мише, короче, им обоим до лампочки. Потому что они уже привыкли. Кроме тети Агаты, их матери, парней не различает даже собственный отец, мой крестный дядя Леон. Раньше с этим было проще. Примерно до того, как близнецам исполнилось по году. У Миши на заднем месте родимое пятно – это единственное, что отличает братьев друг от друга, но сейчас лазить в штаны к шестнадцатилетним парням – не каждый решится, поскольку эти двое профессионально занимаются кикбоксингом, и этого достаточно, чтобы держаться от них подальше. – Привет, Герман, – треплю за толстую шкурку зажатого подмышкой у Миши английского бульдога, – жарко тебе, приятель, знаю, – пес, высунув язык, тяжело дышит. – Гуляете? – перевожу внимание на Мишу, успев поймать его взгляд в глубоком вырезе своего летнего сарафана.

Закатываю глаза.

«Шестнадцать лет», – напоминаю себе. Это они с Пашкой для меня голожопые мальчуганы до сих пор, а что творится в их шестнадцатилетних головах, я даже не собираюсь представлять.

Но надевать сарафан на голое тело в дом, где мужиков, как на стадионе во время футбольного матча, – безрассудно, но в такое пекло, когда с меня по спине стекают три водопада, заталкивать себя в поролон – самоубийство.

– Типа того, – басит Миша, побуждая меня поморщиться.

Шестнадцать лет… А не скажешь.

Герман аппетитно зевает, чем искренне меня умиляет.

В семье Игнатовых он появился два года назад. После смерти от сердечного приступа шпица Германа тетя Агата долго не решалась заводить собаку. Она переживала кончину любимого пса очень лично и глубоко. Но два года назад дядя Леон принес в дом маленького бульдога, с которым пришлось смириться. Он тоже получил прозвище Герман. Не знаю почему Игнатовы не рассматривают другие клички, но английский бульдог не против. В общем-то, он не спорит в своей собачьей королевской жизни ни с чем, потому что он очень ленивый. Настолько, что гулять его выносят на руках. И если Германом попробовать протереть полы, он даже не пискнет.

– Соня в доме? – уточняю, потому как вполне вероятно, что подруга в такую погоду может отмокать в бассейне на заднем дворе.

– Угу.

По тенистой придомовой дорожке устремляюсь к террасе: здесь у тети Агаты цветник, для которого многие растения подогнала я, но за которым ухаживает мой крёстный дядя Леон.

Тяну на себя тяжелую дверь и вхожу, втягивая в себя прохладный кондиционированный воздух. Внешне дом Игнатовых кажется небольшим, но внутри в нем очень просторно, поскольку пространство использовано с умом. Агата приложила к его созданию свою творческую руку.

В доме тихо.

Сегодня пятница и крёстный, уверена, на работе и тетя Агата тоже. Она очень востребованный в городе визажист и практически каждая пятнично-субботняя невеста накрашена Агатой. У близнецов летние каникулы, и Пашка, наверное, рубится сейчас в приставку или качает свои бицухи, а Дианка в Москве. Она приедет к девичнику, потому что сейчас у нее напряженный график съемок в модельном агентстве, в котором Ди работает второй год. Именно по этой причине мы не отгуляли холостые дни Сони раньше. Мы все ждем Диану. И хоть организацией, как свидетельница, должна заниматься я, но наше мероприятие от начала и до конца спланировала Ди, потому что с ролью эвент-устроителя она справляется лучше всех. Я достаточно скромна в этом.

Сбрасываю сандалии и, прихватив подол длинного сарафана, взбегаю по лестнице.

Дверь в комнату Сони приоткрыта, и я слышу голос подруги.

Осторожно просовываю голову в проем и вижу, как, стоя у окна, София болтает по телефону.

Вхожу на носочках, но от подруги не укрывается мое присутствие, и она резко оборачивается.

– … представляешь, даже родителей не предупредил, – негодует Сонька. – Да я сама в шоке, прикинь, каково будет им, – заметив меня, задумчиво показывает указательный палец, давая понять, чтобы я обождала минуту. Киваю и подхожу к её рабочему столу, собираясь выложить из сумки браслеты и заколку-цветок. – Ладно, Богдаш, ко мне Филька пришла, – закатываю глаза. Это прозвище тянется из детства из-за созвучия с моей фамилией – Филатова. – Перезвоню. Целую.

– Привет, – улыбаюсь подруге и киваю на выложенные в ряд браслеты. – Все готовы!

– Круто, – растерянно отвечает Софи, мимолетно скользнув по украшениям. – Привет.

– Что-то случилось? – хмурюсь и очерчиваю круг напряженного лица Сони.

– Да в общем-то нет… – сомневаясь, протягивает подруга. – Степа приехал, – безрадостно оповещает.

Смотрю на нее и поражаюсь. Она так это говорит, будто приехал ни ее родной брат-двойняшка, а седьмой родственник на киселе, с которым не общались лет десять, а он внезапно решил погостить.

– Как? – вылетает из меня изумленный глупый вопрос.

Степа должен был приехать ровно ко дню свадьбы сестры. Но одновременно с удивлением у меня внутри взрываются бомбочки радости. Мы со Степкой не виделись… шесть лет! Целых шесть лет, а она мне так прискорбно об этом сообщает?

– Вот так. Никому ничего не сказав. Сорок минут назад, – растерянно оповещает.

Да что с ней такое?

Это же такое крутое событие!

– И где он сейчас? – мое сердце нетерпеливо подпрыгивает вместе со мной.

– У себя в комнате.

Не раздумывая, срываюсь с места.

Малыш Степыч приехал!

В груди волнительно клокочет!

Мы не виделись шесть лет!

Шесть лет!

– Ты куда? – слышу в спину. – Юля, постой! Юль! – кричит подруга, но я уже сломя голову несусь на противоположный конец второго этажа. Туда, где находится комната Степки.

Я чуть ли ни с ноги вышибаю разделяющую нас с другом дверь, но на пороге меня пригвождает к полу словно гвоздями.

Замираю как вкопанная, боясь даже выдохнуть скопившийся в легких воздух. Я не могу этого сделать, потому что смотрю на … голые мужские крепкие ягодицы.

Мои глаза самовольно жадно их ощупывают и будто бы чувствуют, какие они упругие и натренированные.

С трудом оторвав от заднего места взгляд, я скольжу вверх глазами, захлебываясь обильным слюноотделением. Цепляюсь за ровные параллельные ямочки на пояснице, а затем долго-долго двигаюсь по рельефной спине и, кажется, бесконечному позвоночнику. И когда я добредаю примерно до лопаток, это чудо мужской природы медленно оборачивается, позволяя узнать в этом небоскребе – малыша Степу Игнатова.

Натужно сглатываю, когда наши глаза встречаются и мои… мои находятся ниже его. Это впервые, когда я смотрю на мужчину снизу вверх, и он – не мой отец.

Его рука падает, и я, опомнившись, опускаю глаза, замечая зажатое в пальцах влажное полотенце, а потом … я перевожу внимание левее, где примерно на уровни кисти, но ниже пупка, приветственно дергается его…

– Ахаф, ани тсарих миабэш сиар, ** – хрипловатый женский голос выдергивает меня от созерцания мужских кингсайз-прелестей и переключает на стоящую в дверях смежной ванной комнаты девушку. Жгучая, черноволосая, как уголь, она завёрнута в белое полотенце и смотрит на меня с таким же изумлением, как и я на неё.

Ее темные широкие брови соединяются в одну линию, приводя меня в чувства.

– Простите, – еле вытолкнув из себя извинение, ретируюсь из комнаты настолько быстро, что чувствую, как горят мои босые стопы.

*Паша и Миша – младшие дети супругов Игнатовых (Идеальные разведенные)

**с иврита – Любимый, мне нужен фен

Глава 3. Юлия

– Почему ты мне не сказала? – укоризненно бурчу Софье, копошащейся в холодильнике.

Я сижу на высоком стуле в обеденной зоне на первом этаже и нервно гоняю стакан с водой по поверхности столешницы. Слежу за мельтешащей подругой и пытаюсь унять оголтелое сердцебиение.

– Я орала вслед твоим сверкающим пяткам, но ты…

– Я не про это, – перебиваю. Моя агрессия пугает меня саму, потому что я – тот человек, который разговаривает с цветами и за мир во всем мире. – Почему ты мне не рассказывала, что у твоего брата есть девушка?

То, что я не дослушала Соню и влетела без стука в комнату Степана, – мой косяк, осознаю. Не знаю, на что я рассчитывала, врываясь к взрослому парню, которого не видела шесть лет. Это раньше не было проблемой, и в этом доме я была как родная: мы бегали из комнаты в комнату без преград, но это было в детстве, а сейчас никто из нас давно ни ребенок, но только я, видимо, живу прошлыми пережитками.

– Я сама об этом узнала меньше часа назад, – фыркает Софи. – Представь, я открываю дверь, а на пороге торчит мой брат, который должен приехать за день до свадьбы, с незнакомкой, которую он представил как свою девушку. Когда мы с ним разговаривали… – Соня задумывается, попутно выкладывая на стол блюдца с нарезанными сыром и ветчиной, – а это было чуть больше недели назад, о том, что он приедет не один, Степа ничего не говорил.

Это действительно странно… С учетом того, что месяц назад родители Степы и Сони ездили в Тель-Авив на вручение диплома и после возвращения не заикались о том, что в Израиле у их сына появилась возлюбленная.