Я уже подумывал повернуть обратно, как небо, буквально несколько минут тому назад ясное – внезапно затянуло тучами, мир вокруг почернел и разразилась гроза. Да такая, какой я ещё не видел! Небо, как дырявый полиэтиленовый пакет изливало содержимое туч мощным водопадом Вспарывая то тут, то там стенки небесного пакета, огненным скальпелем сверкали молнии. По дороге сначала потекли струи, а потом и вовсе настоящая горная река, грозя унести мою машину с собой.

Матерясь во всю глотку, я пытался совладать с бешеным потоком, и облегчённо выдохнул, когда он истощился, но как оказалось – рано. Потому, что стало только хуже. Дорога раскисла, превратившись в непроходимую топь. Проехав несколько метров по трясине, ещё несколько минут тому назад бывшей дорогой, мой автомобиль безнадёжно забуксовал в коварно замаскировавшейся под маленькую лужицу колдобине. Казалось, каждая попытка сдвинуть машину с места ещё глубже погружает её в густую жирную грязь.

Я вышел из салона, наорался в лесную глушь отборным матом, попробовал толкнуть автомобиль. Тщетно. Башкирская грязь, довольная своей добычей, смачно хлюпала, утробно отрыгивала и не собиралась отдавать мою ласточку. Я думал недолго. Связи нет, интернета тоже. Захватив телефон и пачку сигарет, закрыл авто и отправился искать деревню или хоть что-нибудь, где может быть транспорт, который поможет вытянуть из грязи машину. Или хотя бы пару-тройку крепких ребят, которые помогут вытолкать мою пленённую ласточку.

Пошёл в том же направлении, что двигался до этого. Должна же найтись эта чертова деревня, не провалилась же она в преисподнюю? Мысленно рычал я, стараясь не увязнуть в лужах. Но дорога уходила всё дальше, лес становился всё гуще, и я в нерешительности остановился. Оглянулся. Меня стали одолевать сомнения. Может быть, ну его к черту, этот заказ, лучше повернуть назад? Повернулся обратно – и прямо перед собой увидел отчетливую тропинку, явно протоптанную не одним десятком ног. Хотя мог бы поклясться, что секунду назад её не было. Я обрадовался дорожке так, словно выиграл в лотерею крупную сумму! Ведь тропинка скорее всего и ведёт к деревне! Наконец-то!

Как горный козёл, я поскакал по тропинке, ведущей наверх. Очень скоро я вышел на лесную опушку, обрамлённую деревьями. Посреди лужайки (я даже протёр глаза: не снится ли мне это) стоял шатёр, юрта. Я такие много раз видел на празднике сабантуй. И больше никакого жилья видно не было. Тут до меня дошло. Возможно, здесь готовятся к какому-то национальному представлению, вот и водрузили эту декорацию!

Воодушевившись этой мыслью, я решительно подошёл к юрте и уже собирался нырнуть внутрь, как заметил дымок, поднимающийся из-за шатра. Обошёл юрту и наткнулся на девушку в национальном костюме: красном платье и жилетке, отороченной мехом. Её облик только подтвердил мои догадки о костюмированном представлении. Она стояла, наклонившись над огромным чаном, помешивая деревянным ковшом с длинной ручкой булькающее и парящее варево.

Девушка была очень миловидной. Кожа в неё была не смуглая, а белая и нежная, издалека видно. Я сразу вспомнил почему-то японских гейш с их вымазанными белилами лицами. Но тут, конечно, было совсем другое: какая-то благородная белизна, как у дорогого фарфора.

Впрочем, куда больше меня беспокоило то, что, кроме этой красивой цветастой юрты вокруг не было строений. Где народ?

– Здравствуйте! Подскажите, где деревня Елякле? – Я включил всё своё обаяние, улыбнулся. Спросил на башкирском, благо, рос в посёлке, среди башкир. Решил, что так будет понятнее, раз уж она в таком колоритном образе.

– Зачем тебе деревня? – мягким, певучим голосом отозвалась она в ответ.

– В смысле, зачем. Надо, – я посмотрел на девицу удивлённо, – у меня машина застряла на дороге, надо вытащить.

– Машина… Изрыгающая грохот и вонь железка, – фыркнула она.

– Да, – я решил подыграть и не перечить. Даже если она сумасшедшая, где деревня, должна знать? – Она самая. Изрыгающая грохот колесница. Я на ней езжу. Я почти бог.

– Деревня Елякле далеко. Много лун должно родиться и умереть, – вновь неадекватный ответ.

Да какого черта я трачу время? Пойду обратной дорогой, куда-нибудь да выйду! Я молча развернулся и сделал несколько шагов, как вдруг девушка запела. Нежный голос струится в пространстве, казалось, органично вплетался в саму структуру воздуха и воспринимал я его не слухом, а каждой клеточкой тела. Это было удивительно: чувствовать звук всем организмом. Сначала я даже не осознавал смысл песни, лишь, завороженный, впитывал хрустально чистые звуки, но вскоре начал понимать слова. Я не силён в стихах, поэтому переведу произвольно, не в рифму.

"Ты рождён для меня, джигит. Ты увидел тропу, которую никто не видит, а значит, ты избранник ведьмы. Людская ненависть родила меня, и моя любовь будет такой же жгучей, как лютая ярость. Но ты познаешь ласку, которой никогда не забудешь." – примерно так звучали слова песни. "Не сбегай от ведьмы. Смысла нет. Коршуном хищным взлетит её любовь, острым взглядом найдёт внизу даже волос любимого. Не беги от ведьмы – она все равно заберёт твою душу. Ты рождён для неё. "

Дальнейшее я помню очень смутно. Кажется, я пошёл вслед за ней в юрту, послушно сел за стол. Кажется, я ел и пил, но не помню ни вкуса, ни запаха пищи и напитков. Она стояла рядом и улыбалась, не отрывая от меня глаз, а потом протянула руку к моему лицу. В противоположность общей заторможенности, я очень остро ощутил её прикосновение. Маленькая ладонь только колыхнула воздух рядом с моей щекой, ещё не дотронувшись до неё, а внутри меня всё откликнулось. Каждая клеточка тела запищала от наслаждения, от восторга, от нежности которая тонкими пальцами щекотала в районе горла. Это было… Даже не эротично. Как будто давно забытое воспоминание из глубокого детства, когда мама кончиками пальцев гладила мой затылок. Тогда я обмирал и боялся даже пошевелиться, чтобы не вспугнуть бесконечное наслаждение, овладевавшее мной, чтобы навсегда запомнить трепетное ощущение. Это было похоже, но сильнее во много раз! Ощущение было таким полным, что, казалось, я тонул в этом бесконечном удовольствии. Её руки дотрагивались до моего тела и каждое прикосновение приносило волну ослепляющей нежности.

Я совсем сдался этому всепоглощающему наслаждению, начал растворяться в нём и вдруг перед мысленным взором возникла Ляйсан, моя сотрудница. Её бледные губы шептали: «Убырлы Карсык. Ведьма.», в глазах стояли слёзы. Я словно проснулся, как будто получил удар электрическим током. Распахнул глаза и вырвался из цепких объятий девушки.

Я вскочил на ноги. Волосы девушки растрепались, в глазах светилась мольба, руки цеплялись за мою одежду, которую по счастью, я не успел снять. Наваждение исчезло, меня обдало холодом. "Бежать!" – одна мысль билась в опустевшей голове. Ведьма она или нет, неважно, но ощущение было такое, словно я только что нырнул в ледяную прорубь.

Выскочив из нарядного шатра, я понёсся напролом через чашу. Бежал долго, запинаясь о торчащие из земли корни, временами чудом не падая. Острые сучья, как цепкие лапы, хватали меня за одежду, норовили попасть в глаз, исцарапали лицо. Остановился тогда, когда в груди зажгло, как будто полыхнуло пламя. Долго стоял, держась за ветки ближайшего дерева и пытался отдышаться, не видя ничего вокруг. Темнота перед глазами постепенно рассеивалась.

Я огляделся. Вокруг был только лес, ещё недавно так радовавшие глаза нежной зеленью деревья, теперь, казалось, спрятали куда-то юную листву, зловеще и мрачно помахивали корявыми сучьями. В который раз попробовал позвонить, но связи не было, как и прежде. Я понял, что заблудился, но ещё не осознавая всего масштаба бедствия. Самое главное, я сбежал от непонятной женщины гипнотизерши, да хоть ведьмы, но вырвался! Я двинулся туда, где по моим ощущениям должна была находиться дорога.

Шёл целый день, иногда останавливаясь и собирая губами капли влаги, стекавшие по листьям. Когда солнце окрасило небо багряными отблесками, я вышел… Обратно к знакомой юрте. Костёр уже не горел под большим котлом, в котором до этого кипело варево, и вообще сам котёл выглядел так, как будто на нем много лет ничего не готовили. Я даже разглядел пятна ржавчины на боку. Было холодно и очень хотелось пить и есть, но при виде юрты меня обуял такой ужас, что я рванулся прочь, выискивая тропинку, от которой не осталось ни следа. До сумерек повезло: нашёл несколько сморчков, собрал прямо в карманы куртки. Я слышал о том, что человек в лесу ходит по кругу, поэтому на этот раз пошёл, ориентируясь по звездам.

Вскоре вышел на небольшую опушку, как будто укутанную высокими соснами. Решил устроиться на ночлег. Разжег костер. Нанизал грибы на ветки и поджарил на огне, кое-как почистив их руками. Песок, который в изобилии гнездился в складках сморчков, скрипел на зубах, но в целом получилось вполне съедобно. Мучило лишь отсутствие воды. Как будто услышав мои мольбы, пошёл дождь. Я едва сообразил, что надо делать. Документы я тогда возил в небольшом пластиковом чехле со множеством листов-вкладышей. Оторвал пару из них, прислонил к веткам, так, чтобы вода стекала в них, как по желобкам и сам стоял, подняв голову, с жадностью ловя каждую каплю, летящую с неба. Получилось! Я даже забыл про костер, который быстро погас под очередным потоком, струившимся с небес. Но воды на несколько хороших глотков я набрал. С жадностью утолив жажду невероятно мягкой на вкус водой, сообразил, что и сам промок. Костёр не смог разжечь, ветки отсырели.

С трудом нашёл в глубине соснового бора сухое местечко, свернулся калачиком и уснул. Всю ночь снилась какая-то муть. То я оказывался дома в мягкой тёплой постели, а следующий момент увязал почти по пояс на дороге, по которой несся бурный дождевой поток. Но точно помню, что всё время в моей голове звучала пронзительная ведьмина песня. Проснулся, ощущая во всем теле слабость. Жадно собрал губами капли утренней росы на траве. Размял затекшие от сна в неудобной позе мышцы и отправился дальше. Часа два шёл, уверенный, что скоро непременно выйду на дорогу.

Но вскоре дрогнуло и гулко забилось сердце: я вновь оказался возле знакомой юрты! Я замер, приглядываясь, чувствуя, как страх ледяной струйкой стекает между лопаток. Это была та же юрта, вот только выглядела она так, как будто прошло много лет с моего прошлого визита: красивые ковры ручной работы потеряли яркость красок, посерели, ветер и непогода истрепали шерстяные нити в грязные лохмотья. Сам шатер завалился на один бок, просел. Я взмок до трусов, пока разглядывал странное зрелище. Показалось, что зашевелился полог, закрывающий вход юрту. Кажется, я даже разглядел когтистую руку, высунувшуюся из недр шатра. Волна ужаса заставила меня задохнуться. Рванул с места, как молодой конь.

Долго бродил по лесу, с отчаянием понимая, что теперь до смерти обречён ходить кругами. Поэтому, когда через несколько часов вновь оказался на злополучной поляне, даже не удивился. Правда, я с трудом узнал знакомое место. Юрты не было совсем, на её месте громоздилась куча гнилых тряпок. Чан, завалившийся набок, выглядел насквозь проржавевшим. На этот раз я взял себя в руки, не стал спешить и ломиться, как лось напропалую, а тщательно, буквально сантиметр за сантиметром начал искать тропинку. Солнце начинало клониться к закату, когда я увидел едва заметные следы! Задыхаясь от радости, не веря в то, что мне наконец повезло, я пошёл по ней вниз.

Не прошло пятнадцати минут, как я оказался на дороге, которая выглядела вполне просохшей. Увидел вдали свою машину и рванулся к ней. Кажется, я орал от счастья. Запрыгнув в салон, первым делом открыл бутылку с водой, которую купил перед дорогой. Припал к горлу и пил, пил, пока ёмкость не опустела. Потом торопливо завёл свою ласточку, без проблем выехал и спешно развернулся в обратную сторону. Какой к черту заказ, унести бы ноги! Поддал газу и на всех парусах понесся к городу.