Он неожиданно тяжело вздыхает, убирая руки в карманы. Алистер не смотрит на нее, делая вид, что его безумно интересуют носки собственных ботинок. Моргана молчит, дает ему время собраться с мыслями, и тогда он нарушает возникшее между ними молчание:

– Вот бы бывать там чаще. Только матушка не позволяет.

– Дорога до Асреласа долгая, Алистер, и не самая легкая. Твоя мама…

– …беспокоится, что мое самочувствие ухудшится. Я знаю.

Сложно представить, насколько же слабость собственного тела усложняет ему жизнь. Леди Ришар не хочет рисковать единственным сыном и потому внимательно следит за его здоровьем. Бывают дни, когда слабость одолевает его настолько, что Алистер не может встать с постели. Лучшие врачи Астерии посещали Хоукастер, но никто так и не смог понять причину недуга.

Говорят, что Алистер просто рожден таким и с этим ничего не поделать. Какая мать спокойно примет то, что никак не может помочь своему ребенку?

Здоровье стало одной из причин, почему Алистер не живет при дворе, как другие дворянские дети. Он посещает столицу, но лишь пару раз в год – недостаточно, чтобы выстроить крепкие политические связи.

Поэтому эта задача легла на плечи Морганы. Она с ней справляется не слишком хорошо. Женщине из Гидерии не так-то просто найти союзников.

– Однажды я вылечусь и буду жить в Асреласе.

Голос Алистера звучит неожиданно решительно и словно бы старше, чем голос четырнадцатилетнего мальчишки. Он поднимает на сестру взгляд, и изумленная Моргана видит в голубых глазах столько силы, что это невольно вызывает восхищение. Остановившись, смотрит на единокровного брата, а после опускается перед ним на одно колено. Положив ладони на плечи Алистера, она нежно улыбается ему:

– Когда это произойдет, я буду рядом.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Они смотрят друг другу в глаза долго и пристально. Моргана не знает, сколько это длится. Но когда Алистер улыбается в ответ, понимает, что это было не зря. Встав на ноги, Моргана предлагает ему свою руку. Сжав ее ладонь своей, он улыбается и тянет сестру за собой, продолжая рассказывать ей обо всем на свете.

Вряд ли многие дети – бастарды и законнорожденные – относятся друг к другу так, как дети Ивеса Ришара. Часто родители сами выстраивают стену между своими отпрысками. Моргане было десять, когда Алистер появился на свет. Рожденный раньше времени, маленький и слабый, младенец так и манил ее. Она благодарна отцу и леди Ришар за то, что позволили ей быть рядом с ним.

Извилистая тропинка ведет от тренировочного поля до ворот Хоукастера. Решетка поднята, поэтому, пройдя по деревянному мосту, перекинутому через глубокий ров, они беспрепятственно проходят за городскую стену. Отпустив руку Алистера, Моргана жестом просит его подождать и ненадолго оставляет одного. Из тайника в городской стене забирает свои сапоги. Она частенько оставляет их в укромном месте, когда выходит за ворота, желая побродить по близлежащим полям босиком. Алистер смеется, наблюдая за ней, скачущей на одной ноге в попытках обуться. Услышав, как родители окликают его, Алистер срывается с места. Догоняет родителей, вклинивается между ними и берет за руки. Леди Эстель говорит что-то, и Алистер смеется заливисто и громко. Самый счастливый ребенок во всей Астерии.

Моргана провожает семью своего отца долгим взглядом. В это самое мгновение, оставшись позади, ощущает… опустошение.

Как бы Моргана ни храбрилась, как бы хорошо к ней ни относились, она все равно останется чужой. И этого ничто не изменит.

Замедлив шаг, она блуждает мимо ярких палаток, ломящихся от разнообразных товаров, и рассматривает их без особого интереса. Ее одолевает желание убежать и спрятаться. Моргана проглатывает его вместе с горьким комом, вставшим поперек горла. Двойственность собственных эмоций давит на нее, делает уязвимой.

Чтобы приблизиться к замку, нужно пройти через город. Широкая дорога пронзает его насквозь, а вдоль нее выстроились торговцы и мастера. За ними – жилые дома из белого камня. Будучи самым дальним городом Астерии и самым близким к границе, Хоукастер хорошо защищен, но по большей мере предоставлен сам себе. Возможно, именно его расположение и побудило королей прошлого отдать эти земли самым доверенным своим приближенным.

Конечно, с ее стороны глупо вот так блуждать по городу вместо того, чтобы последовать в замок. Моргана прекрасно знает, что отец и брат любят ее. Даже леди Эстель совсем не похожа на злую мачеху из сказки. Но с тоской, которая живет в ее сердце с детских лет, ничего не сделать. Временами боли слишком много.

Моргана не помнит мать. А если бы и помнила, это ничего не изменило бы. Даже если ее мать жива, Моргана так и осталась бы бастардом.

Редко когда Ришар дает выход своим эмоциям. Она не хочет быть причиной чужого беспокойства и потому держит все в себе.

До тех пор, пока чашу не заполнит до краев.

Люди улыбаются, замечая ее, и в ответ на их приветствия Моргана кивает головой. Молчит, только приподнимает уголки губ или пожимает плечами. Словно боится, что, если она откроет рот, из него польется черная вода и затопит все вокруг. Ей бы убраться отсюда, скрыться, исчезнуть и…

– Моргана!

Вздрогнув, она оборачивается и с изумлением видит Алистера, бегущего к ней со всех ног. Остановившись, он хватает сестру за руки и строго смотрит в зеленые глаза. И столько во взгляде его праведного гнева, что Моргане даже становится стыдно.

– Где же ты ходишь? – строго спрашивает он. – Мы уже до самого замка дошли, а ты еще здесь!

Смотря растерянно, Моргана не знает, что ответить. Она никак не ожидала, что брат вернется за ней. Что ее исчезновение заметят. Но Алистер тянет ее за собой, и ей остается только подчиниться. Сиплым голосом она шепчет тихое «прости». Ее извинения остаются без ответа.

Держась за руки, они идут в сторону замка. Подобное проявление чувств никак не беспокоит Алистера, хотя он в том возрасте, когда больше всего тревожит, что о тебе скажут или подумают. Не сочтут ли слабым, если возьмешь сестру за руку? Не посмеются ли, если позволишь матери позаботиться о себе? Со многими страхи эти остаются на долгие, долгие годы. Слишком зависим род людской от чужих слов.

Только вот это правда: мужчина, не стыдящийся привязанности, воистину сокровище. Женщине, что завоюет его сердце, улыбнется удача.

Моргана чувствует себя так, будто они поменялись местами. Теперь она – юная девочка, та самая, какой Ришар была, когда впервые посетила столицу, а Алистер – умудренный жизнью рыцарь, оберегающий ее. Глупо, но он во многом кажется старше, чем есть на самом деле.

Подобное чувство в ней пробуждает Аврора. Они с Алистером неуловимо похожи, но Моргана никак не может понять, что же их так сближает.

Не сразу замечает она, что брат разговаривает с ней.

– Больше так не делай! – отчитывает ее Алистер. – Словно не знаешь, что мы о тебе беспокоимся.

– А что обо мне беспокоиться? Наш край спокоен, и я могу себя защитить. Ты не должен волноваться обо мне.

– Еще как должен! Ты же моя сестра, как я могу не волноваться? Вот же глупая.

Вот так. Никаких полумер. Сестра – и все на этом. Словно бы и не важно, что общий у них только отец. Для Алистера это такие мелочи. Если бы больше людей были похожи на него, то мир стал бы куда лучше. А может, и нет. Вдруг люди бы перестали ценить доброту, если бы она была везде?

Когда они проходят мимо конюшен, Алистер отпускает ее руку и подбегает к гнедому жеребцу, которого конюх как раз выводит из стойла. Перед отъездом в Асрелас он должен удостовериться, что все лошади готовы к длительному путешествию.

Поглаживая жеребца по бархатному носу, с ловкостью фокусника Алистер достает из кармана кусочек сахара. И откуда он его взял? Успел пробраться на кухню? Моргана усмехается, качая головой. Гнедой забирает угощение с чужой ладони, забавно двигая губами. Алистер смеется, пропуская сквозь пальцы второй руки черную гриву. Она подходит ближе, ласково хлопает жеребца по крепкой шее.

– О, леди Моргана! – с улыбкой обращается к ней конюх. – Уже позаботились о Тавии. Ей наскучило стоять в стойле, все рвется на волю!

– Очень на нее похоже.

Тавия, фрертонский ^[8] тяжеловоз, стала подарком принцессе на ее двадцатый день рождения. Прекрасная своенравная серая в яблоках кобылица, созданная для того, чтобы соревноваться с ветром, но способная удержать на своей спине облаченного в доспехи всадника. Даже сейчас, только заслышав голос хозяйки, Тавия бьет копытом и заходится громким ржанием. Сколько же недовольства в нем слышится!

Конюх усмехается, стирает тыльной стороной ладони пот со лба:

– Того гляди, всю конюшню нам разнесет. Только ж вчера вы ее по полю гоняли, а ей все мало! С норовом кобылка попалась.

– Тавия весь день провела в стойле?

Лицо ее собеседника становится настолько оскорбленным, что Ришар даже стыдно за подобный вопрос. Но так ли удивительно ее волнение о своем скакуне? Тавия всегда должна быть сыта и здорова. Лошадь не может долго находиться взаперти – особенно такая своенравная, как Тавия.

Говорят, что лошади зачастую схожи со своими всадниками. В их случае все совершенно не так. Моргана не может назвать себя беспокойной и неусидчивой. Если только, конечно, она чего-то о себе не знает.

Наконец-то найдя в себе силы выдохнуть, главный конюх отвечает:

– Что вы! Мы выводили ее в загон. Резвилась как жеребенок! Не беспокойтесь, леди Моргана. Заботимся лучшим образом!

Она позволяет себе вежливую улыбку. Легкое чувство вины продолжает обжигать ее щеки.

– Я уверена, лошади в хороших руках. Скажите, все ли готово к завтрашнему походу?

Алистер все продолжает играть пальцами с гривой жеребца. Конюх чешет жесткую щетину, бормочет себе под нос, перечисляя что-то. Моргана даже замечает, как он зажимает пальцы, что-то считая. Путь до Асреласа займет минимум шесть дней, и приготовлений к нему много. Поэтому она терпеливо ждет, когда в своей мысленной библиотеке конюх закончит все необходимые подсчеты.

Решительный кивок знаменует окончание процесса:

– Почти все. К утру закончим и будем готовы двинуться в путь. Осталось подготовить карету для леди Эстель и лорда Алистера.

Со стороны Алистера доносится недовольное фырканье. Он бы предпочел весь путь провести в седле. Чем он хуже других всадников? У его коня, пегого Давиана, спокойный нрав. Жеребца для будущего лорда Ришара отбирали тщательно: со своим слабым здоровьем Алистер может скакать верхом только в присутствии более опытных наездников. Тех, кто способен помочь ему, если недуг снова даст о себе знать.

Его недовольство не остается незамеченным. Беспокойный взгляд конюха устремляется на Моргану. Та приподнимает ладонь в успокаивающем жесте, но ничего не поясняет. Она не станет обсуждать с кем-либо беды семьи.

– Делайте что необходимо. На рассвете все должно быть готово.

Встрепенувшись, конюх тут же сыплет заверениями в том, что все будет сделано лучшим образом. Моргана вежливо улыбается и отворачивается, намереваясь покинуть конюшню. Перед тем, как сделать шаг, она окликает брата:

– Идем, Алистер.

Леди Эстель будет недовольна опозданием. Их ждут к ужину, который не начнется, пока вся семья не окажется за столом. Совместная трапеза до сих пор будоражит Моргану. Со строгостью этикета в полной мере она столкнулась лишь тогда, когда прибыла ко двору Асреласа. До этого, во время трапез в стенах Хоукастера, она никогда не ощущала себя мышью, которую растерзают гневные кошки за любой проступок. Первое время она почти ничего не ела. Внимательные фрейлины поджимали губы и кривили носы, стоило ей взять не тот прибор.

«Деревенщина», – говорили они. Не в лицо, конечно же, но Моргана слышала. Как будто ее детство, проведенное вне столицы, можно считать преступлением.