– Какая крепкая, – с улыбкой сообщила она. – Душить такую, если придется, будет сложно.

– Кто ты? – повторил Олег.

Голос вырвался с хрипом, связки в горле неумолимо дубели, как плохо выделанная кожа. Девица хихикнула.

– Я ведь сказала, зовут меня Шарлотта, – проговорила она. – Это все, что тебе нужно знать перед смертью.

Каменное оцепенение все сильнее растекалось по телу, Олег чувствовал, как немеют внутренности. Когда яд поразит сердце и голову, ему придет конец.

– Чем ты меня? – сдавленным голосом спросил Олег.

Ответ ему не требовался, но лицо девицы слишком выразительно, по нему можно понять гораздо больше, чем пытается скрыть. Например, ее взгляд время от времени бегает, а тело горячее, что значит волнуется, а коли волнуется, стало быть, убийство для нее непривычно. Раз так, значит, в этом есть нужда. А нужда у молодой женщины в таком недостойном деле может быть лишь против воли. Приказ от кого-то могущественного, того, перед кем она трепещет и готова выполнять любые требования.

– «Ведьмин наперсток», – сообщила Шарлотта довольно, ее тонкие пальцы потрогали яремную впадину Олега, надавили, он скривился. – Как жаль тебя убивать. Слишком хорош для смерти.

– Раньше думать было надо, – с напряжением выдавил Олег. – Кто твой хозяин?

Сосредотачиваться все труднее, отрава распространяется по телу, не быстро, но все же капля за каплей завоевывает место. Картинка поплыла, сердце стало биться неровно и дергано колотиться в грудную клетку, подступила дурнота. Олегу хорошо известны эти симптомы приема опасного растения, смертельная доза «ведьминого наперстка» – всего пара крепких щепоток. Для него надо побольше, даже с учетом его многолетнего отшельничества. И все же яд продолжает наступать.

– Ну?

– Что «ну»? – удивилась Шарлотта.

– Кто послал? – совсем осипшим голосом потребовал Олег, перед глазами поплыли цветные пятна, лицо девицы стало расплываться.

– Те, кто достоин править этим миром, – с пылкой гордостью в голосе сказала она.

Олег поморщился, сердце пропустило еще один удар, дышать стало труднее. Стало быть, его догадка верна – не только Люсиль отправилась разыскивать древний Меч.

– Значит, за Люсиль следили? – прохрипел волхв.

Шарлотта притворно улыбнулась и проворковала:

– Догадливый. Меня предупреждали, что ты непрост. Но твои умения преувеличены. Ты всего лишь мужчина, а мужчина всегда у женских ног.

Внутренние органы Олега медленно холодели, тело наливалось тяжестью, а воздуху в легкие становилось проходить все труднее. От натуги в голове загремели колокола, Олег скривился и выдавил:

– Разбойники, что напали на нее, тоже ваша работа?

– Эта предательница достойна самой суровой кары, – с ненавистью прошипела блондинка. – Она должна ответить за свое вероломство. Но ты свалился как снег на голову и испортил весь план!

– Я могу, – хрипло согласился волхв, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба.

Лицо Шарлотты раскраснелось, глаза сверкнули неудержимой враждебностью, она нависла над Олегом, кривя рот.

– Поэтому мне приказано устранить сперва тебя, чтобы уже не помешал. Правы были мои наставники – мужчину легче всего победить женщиной. С воинами ты справишься, со мной – нет. Я расправлюсь с тобой, а потом уберу эту еретичку! – проговорила она в лицо Олегу, обдав горячим дыханием.

Он старался беречь воздух, но выговорить все же смог:

– И кто тебе приказывает?

– Самые великие! – с жаром выпалила Шарлотта.

Грудь Олега сперло, он выдавил:

– Сколько таких было…

Девица со злорадной ухмылкой прижалась к нему грудью, тепло ее тела все жарче, а значит, его собственное остывает, хоть и медленно, но все же. Она поерзала и прошептала в ухо:

– Таких, как мы, не было.

Затем очень бодро перевернулась и оседлала Олега, синие глаза сверкнули безумием, улыбка превратилась в бешеный оскал.

– Долго же ты умираешь, – прошипела она с раздражением. – Откуда ты взялся. Только мешаешь.

– Доля такая… – прохрипел Олег холодными губами, – мешать безумцам…

– Не смей так говорить! – взвизгнула Шарлотта, Олегу почудилось, что перед ним не женщина, а целая кикимора. – Мы избранны всевышним!

Руки с тонкими пальцами потянулись к шее Олега и почти ухватили ее. В этот момент судно сильно накренилось, Олег остался на койке, но Шарлотта не удержалась и грохнулась на пол, раздался злобный писк.

– Это еще что? – в запале выкрикнула она и подскочила.

Корабль креном повело в другую сторону, девица нелепо растопырила руки, и семенящими шагами ее понесло к стене с круглым окном. Часто стуча каблуками, она промчалась через каюту и влипла лицом в иллюминатор.

– Только не это! – выдохнула она, глядя через него на море.

Когда развернулась, в глазах Шарлотты застыли ужас и растерянность. Она бросила неуверенный взгляд на Олега, словно больше не знает, что делать, затем дернулась было к нему, но в последний момент с досадным стоном махнула рукой и бросилась к выходу из каюты. Качаясь от крена, Шарлотта кое-как добралась до двери и вывалилась в нее, послышались частые удаляющиеся шаги в коридоре. Олег остался один.

Корабль качало все яростнее, от ударов волн скрип его старых досок был похож на плач – судно не ожидало встретиться с непогодой. Как и его капитан. Хотя Олег предупреждал его, тревожился и опасался. Видимо, все же чайки не такие безумные, и предсказывали они шторм, а не только хотели рыбы.

Олег облизал пересохшие губы. Даже если команде он и не помощник, то, если судно пойдет ко дну, яд в его теле только усугубит дела. Да и в соседней каюте Люсиль, хрупкая, хоть и дерзкая, сейчас, вернее всего, перепугана до икоты. Без его помощи она либо не переживет шторм, либо не доберется до Меча – блондинка дала понять, что Люсиль в опале. Еще стоит разобраться, у кого. Но мысль о собственной кончине в пучине волн сжимает нутро в узел, а сердце заставляет сокращаться быстрее.

Новый крен судна поднял правый край койки так, что перевернул Олега. Его заплечный вещмешок теперь на расстоянии вытянутой руки. Нужно только дотянуться и взять. Там полезные травки и снадобья. Коли отравили его «ведьминым наперстком», то есть у него белый порошок против такой заразы.

Пока корабль боролся с волнами, организм Олега пытался побороть яд. Тело не слушалось, вещмешок совсем близко, на полу, но руки не поднять. Сил не осталось даже на крик, чтобы позвать на помощь. Да и кто к нему придет, когда вся команда сражается с непогодой.

Мертвенный холод, словно дыхание самой Мары, коснулся пальцев на ногах и медленно пополз вверх. Сердце в панике участило ритм, он стал поверхностным, резким, что только помогало яду быстрее захватить тело.

– Не пущу… – зло прохрипел Олег.

Олег повидал смерть достаточно и в разных формах, на его глазах рождались и умирали люди, города, страны и целые эпохи. И все же со своей смертью Олег встречаться не торопился.

Он закрыл глаза и сделал глубокий, до хруста ребер, вдох, выдох. Затем еще и еще, пока не стал дышать по-особому, чему научился в пещерах, что всегда помогало забывать о мирском и свободно улетать мыслями к самому Краю бытия. Олег все погружался в дыхание, пока оно не замедлилось, а вместе с ним и биение сердца. Тело застыло в ожидании, но сейчас не время мчаться к Краю, он покинул аскезу для очередного спасения мира. Потому Олег сосредоточился на кровяном русле, на внутренностях, многие из них уже сковал яд, но если сердце не бьется, то яд и не движется.

Главное не пропустить момент, когда кровяной насос придется запустить снова. Но надо выждать, вытерпеть, пока не выдавится яд, не выйдет насквозь через вены и кожу. Его тело умеет справляться с отравами такого сорта, нужно лишь терпение.

Олег погружался в отрешение все сильнее, теперь он видел себя сверху неподвижным на койке. Кожа бледная, губы синие, а от тела к нему тянется блестящая нить, накрепко соединившая тело мысли и тело материи. Каюта качалась все тревожнее и настойчивее, снаружи усилился грохот волн о борта, шум и крики матросов. Давая телу вывести яд, Олег в незримом для взора виде переместился за пределы корабля и повис прямо над морской пучиной. Она кипит и бурлит, словно взбесилась и вознамерилась погубить хлипкое судно. В бестелесности Олег равнодушен к погоде и сырости, но густая пена на гребешках волн и россыпи брызг означают промозглый холод и озноб.

Волны, похожие на спины гигантских морских чудовищ, перекатываются под ним темно-фиолетовые и черные, море и небо слились, окрасив друг друга чернотой. Откуда-то протяжно завывает и стонет кто-то, похожий на голодного одинокого зверя, который в последний раз смог поймать добычу.

– Эй! – прокричал Олег. – Что за напасть? Выходи, потолкуем!

Вой усилился, ветер стал резче и яростнее, Олег, продолжая висеть над водой, оглянулся на судно – его треплет на волнах, как щепку, матросы, похожи на муравьев, что пытаются спасти гнездо от неминуемого вторжения муравьеда.

– Упертый, – проговорил Олег себе.

В звоне ветра и каждом всплеске волн слышно божество морей, когда-то мощное и властное, а теперь потерявшее былую славу. Но говорить с Олегом оно отказывается, во всяком случае, в таком бестелесном виде. Кто бы подумать мог, что в этом заброшенном краю еще жива вера в старых богов. С другой стороны, как раз в захолустьях у них и есть шанс сохраниться, потому как невежество – приют для духов.

Вернувшись в каюту, Олег воссоединился с телом и прислушался к нему. Организм пока в состоянии, которым бахвалятся народы на востоке, когда тамошние мудрецы сидят на скрещенных ногах, не едят, не пьют, не ходят до ветру и со временем превращаются в человеческую курагу. Они живы, но внешне похожи на мумий. Его звали впасть в такую аскезу, где сможет соединиться с Великим. Там не придется думать, будет бесконечное блаженство. Олег решил, что соединение с Великим не поможет осчастливить человечество, и отказался. Но состояние это освоил хорошо, и сейчас оно полностью вывело из его тела яд.

Разлепил веки Олег с таким трудом, будто к каждому из них привязано по пуду. Голова гудит, кружится, во рту разве что песок не хрустит – так пить охота. Но сердце спокойно и ровно перегоняет кровь по телу, дыхание тихое. Он пошевелил пальцами – слушаются. Ноги – тоже.

Собрав силы, Олег уперся ладонями в койку и сел. Его тут же больно швырнуло на пол, потому как корабль поймал крен. Тело еще слабое, Олег не успел сгруппироваться и стукнулся подбородком.

В момент, когда он валялся в самой неподходящей для мудреца позе, дверь каюты с грохотом распахнулась, на пороге возникла бледная Люсиль. Глаза широко распахнуты, губы дрожат.

– Пастор Олег! – закричала она. – Что же нам делать! Там такой шторм начинается!

Упираясь ладонями и коленями в пол, Олег повернул к ней голову, после яда и умышленной остановки всего тела голос прозвучал хрипло и прерывисто.

– Сумку… подай.

– Что? – не поняла Люсиль, она судорожно цеплялась за дверные косяки, чтобы удержаться в вертикальном положении.

– Подай, говорю, вещмешок мой… – снова прохрипел Олег.

На белом лице женщины застыло непонимание. Она закусила губу и стала пробираться к сумке на полу, не сводя перепуганного взгляда с Олега. Пока Люсиль перемещалась по каюте, ее качало, а руки нелепо взмахивали, ловя равновесие, доски под ней жалобно скрипели, будто весит она не как козочка, а словно целый бык.

– Зачем вам сумка, пастор Олег, – пролепетала она, добравшись до койки и схватив вещмешок, затем опустилась рядом с волхвом на колени и протянула ему. – В такой-то момент!

Молча Олег выхватил у Люсиль сумку, его пальцы быстро нащупали внутри нужный мешочек. Вынув его, волхв разом высыпал в рот белый порошок, солоноватый, гадкий вкус растекся по языку, Олег скривился, но проглотил всухую.

– На всякий случай, – пробормотал он.

Глаза Люсиль растерянные и перепуганные.