Даже цветы у неё на окнах никогда не вяли – зеленели и цвели даже зимой, в морозы. Несколько раз я видел, как подруги приносили ей полуувядших задохликов в горшках. Но стоило им постоять у нас дома – и они на глазах крепли, пускали новые листья, а потом и бутоны.

– Слушай, мам! – внезапно сказал я. – А не хочешь в выходные приехать ко мне? Сходим за грибами вместе!

– Почему нет? – улыбнулась мама. – Только в субботу, ладно? Я и отца захвачу.

– Договорились. Слушай, тут такое дело… только вы Серёжку не ругайте, ладно? Я уже с ним поговорил. Не мог он по-другому поступить.

Внимательно поглядывая на мамино лицо, я рассказал ей про Таню.

– Пусть она сегодня у вас переночует, ладно? С Олькой я договорился. А завтра я постараюсь всё уладить.

– Как? – нахмурилась мама.

– Есть один план, – улыбнулся я. – Только мне придётся сегодня уехать. А вот и Серёжка!

– Серёжка? – удивилась мама. – Откуда?

– Я попросил его в магазин сбегать за продуктами.

Мама только покачала головой.

– И что вы там накупили? Совсем взрослые стали, сами хозяйничаете.

– А то! – гордо ответил я.

– Ты наверх-то поднимешься? – спросила мама.

– Поднимусь. Мне ещё позвонить надо.

– В квартире я снял трубку и набрал номер черёмуховского сельсовета.

– Фёдор Игнатьевич! Добрый вечер! Это Синицын. Фёдор Игнатьевич, очень важное дело! Вы можете найти Павла и Алексея Дмитриевича? Да, Воронцова! Я приеду через…

Я взглянул на наручные часы.

– Да, через два часа. Мне очень надо с ними встретиться. Можно в сельсовете, или у меня дома. Спасибо, Фёдор Игнатьевич!

Я положил трубку. На кухне уже лилась из крана вода – мама мыла картошку, которую принёс Серёжка.

– Андрюша! – окликнула она меня. – Ты поужинать-то успеешь? Картошка быстро сварится, а колбасу я поджарю. Серёжка «Любительской» взял, с жиром – на бутерброды вы такую всё равно не едите.

– Какая была – такую и взял! – возмущённо фыркнул Серёжка.

В дверь позвонили.

– Андрюша, открой – это отец! – сказала мама.

Я повернул ребристое колёсико замка.

– Привет, батя! А у нас гости. Точнее, гостья. Ты уж не пугай её, пожалуйста!

Отец, ничего не понимая, смотрел на меня.

– Да проходи, сам всё поймёшь!

Стол мы перенесли в комнату к дивану, чтобы все могли поместиться. Пока расставляли табуретки, я успел шепнуть Тане:

– Ничего не бойся и не стесняйся. А завтра утром поезжай прямо в школу. Всё будет хорошо. Поняла?

– Поняла, – серьёзно кивнула Таня.

И я подумал, что у неё не было детства. Или детство кончилось так давно, что девочка успела его забыть.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать. Позавчера исполнилось.

Вот тебе и раз!

***

Через час я выехал из города. На автозаправке возле Лисичек предъявил талон, который получил у Тимофеева, и залил в бак двадцать литров бензина.

Бензина тратилось много – охотобщество не могло снабжать меня в полном объёме. Выручил, как всегда, Георгий Петрович – он договорился с командиром соседней воинской части. Той самой, откуда приезжали солдаты строить охотничьи домики на озере.

Заправив машину, я неторопливо покатился по пустой дороге в сторону Киселёво. Наконец-то у меня было время обдумать всё, что произошло за день.

Если коротко – я предложил Георгию Петровичу сотрудничество. В одиночку, даже зная грядущие события, я мало, что мог. А вот вместе…

Вместе мы могли хоть как-то обезопасить наши семьи и близких от неминуемо грядущего краха. У генерала и Владимира Вениаминовича было куда больше возможностей, чем у меня. Да и головы у них соображали хорошо. Ведь не зря же они дослужились до своих постов.

А если так – то отчего бы не противостоять трудностям вместе?

Эта мысль пришла мне в голову не вчера. Я обдумывал её ещё с самого первого знакомства с Георгием Петровичем. Но тот инцидент с гипнозом чуть не заставил меня передумать.

Смешно! Я сам был почти готов рассказать всё. А когда сведения вытянули из меня против воли, случайно – разозлился и испугался. Всё-таки, человек – натура противоречивая.

Но, наблюдая за генералом, я убедился, что своё слово он держит. Ни Георгий Петрович, ни Владимир Вениаминович не пытались больше вызнать у меня хоть что-то о будущем. И когда я немного остыл – это стало последним решающим аргументом в их пользу.

Интересно, подумал я. А вдруг всё это – ловкий ход психотерапевта? Вероятно, именно он убедил Георгия Петровича, что давить на меня бесполезно. Возможно, Владимир Вениаминович понимал, что рано или поздно я буду вынужден открыться. И терпеливо дождался момента.

Ну, и пусть! Всё равно теперь я чувствовал себя увереннее. Теперь у меня было больше возможностей.

Я проехал засыпающее Киселёво и свернул на песчаную дорогу, которая вела в Черёмуховку. Ещё оставалось время, чтобы в деталях обдумать план на завтра.

– Рискованно!

Павел взъерошил светлые волосы. Он непринуждённо сидел на краю стола Фёдора Игнатьевича. Алексей Дмитриевич Воронцов устроился на стуле для посетителей, а сам председатель сидел за столом и неодобрительно косился на Павла. Точнее, на ту его часть, которую видел лучше всего.

– Паша! Ты мне стол сломаешь! Взгромоздился, как ворон на ветку! Ну-ка, давай – слезай!

Участковый встал со стола, сделал два шага к двери и обратно и снова повторил:

– Рискованно!

– Хорошо бы поговорить с директором школы, в которой учится девочка, – рассудительно заметил Алексей Дмитриевич. – Там десятилетка?

– В том-то и дело, что нет, – ответил я. – Восьмилетка. На следующий год надо либо поступать в училище, либо переводиться в другую школу.

– Ага!

Алексей Дмитриевич нахмурил лоб.

– Теоретически, можно предложить девочке перевестись к нам. Но как она будет добираться?

– Об этом рано говорить, Алексей Дмитриевич, – ответил я. – Девочку надо выручать уже сейчас. Иначе мать не даст ей спокойной жизни.

– Я не против, Андрей Иваныч! – улыбнулся Воронцов. – Хотя, план у вас, прямо скажу, авантюрный. С классной руководительницей разговаривать будем?

– Попробуем, – ответил я. – Вроде бы Таня отзывается о ней доброжелательно.

– Хорошо бы пригласить её с нами. Как представителя школы.

– Паша, а ты с мгинской милицией можешь договориться?

Я с надеждой посмотрел на участкового.

– Вряд ли, – с досадой ответил Павел. – Это уже не наш район, у них там своё начальство. Простого участкового никто и слушать не станет. А капитана я дёргать не хочу – он ещё после тех торговцев оружием в себя не пришёл.

Павел снова взъерошил волосы.

– Была – не была! Поедем сами, а там – как-нибудь выкрутимся! Во сколько старт?

– Мать Тани приходит с работы около шести часов вечера, – ответил я. – Вот к этому времени нам и надо успеть. Но поедем раньше, чтобы успеть переговорить с классной руководительницей Тани.

– Договорились!

– Алексей Дмитриевич, а вы сможете оставить школу? – спросил я Воронцова.

– А куда деваться? – с улыбкой ответил он. – Мы же к вечеру вернёмся?

– Обязательно, – пообещал я.

– Ну, вот и отлично!

***

Мга оказалась обычным рабочим посёлком. Несколько двух- и трёхэтажных домов возле станции, а в остальном – деревянная частная застройка. Плутая по улочкам, которые были неотличимы друг от друга, мы, наконец, выехали к школе.

– Кажется, здесь!

Я остановил машину. И сразу же увидел Таню.

Девочка стояла на крыльце школы вместе со светловолосой женщиной лет сорока. Женщина была одета в светлый болоньевый плащ.

– Валентина Михайловна, это Андрей, – сказала Таня.

Валентина Михайловна строго посмотрела на нас. Она чуть задержала взгляд на погонах Павла, потом переключилась на Алексея Дмитриевича. Брови учительницы чуть приподнялись.

– Здравствуйте! – официальным тоном сказала она.

– Здравствуйте, Валентина Михайловна! – улыбнулся ей Воронцов и чуть приподнял шляпу. – Я ваш коллега. Руковожу школой в Черёмуховке.

– Очень приятно, – вежливо ответила Валентина Михайловна. – Так что у вас за план?

Я посмотрел на Алексея Дмитриевича. Коллега с коллегой всегда договорятся быстрее. Воронцов поймал мой взгляд, кивнул и принялся объяснять Валентине Михайловне нашу задумку.

– Мне кажется, это авантюра чистой воды, – сказала учительница, выслушав Воронцова, и нахмурилась.

Вот вам и двойка по риторике, Алексей Дмитриевич, – невольно подумал я.

– Но я полностью согласна, – неожиданно добавила Валентина Михайловна, – что-то делать необходимо. Таня – очень способная девушка, а атмосфера в семье её просто губит.

– Так вы пойдёте с нами? – обрадовался я.

– А вы как думали, молодой человек?

Валентина Михайловна вздёрнула подбородок.

– Таня, где ты живёшь?

Жила Таня в двухэтажном кирпичном доме недалеко от школы. Когда-то дом был выкрашен в жёлтый цвет, но краска уже местами облупилась, и из-под неё выглядывала серая штукатурка, а кое-где – и кирпичи.

Мы вошли в первый подъезд и поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Павел шёл впереди, я сразу за ним. За мной шла Таня, а замыкали нашу процессию Алексей Дмитриевич и Валентина Михайловна.

– Алексей Дмитриевич! – напомнил я. – Приготовьте папку!

По нашему замыслу Воронцов должен был изображать чиновника из органов опеки.

В квартире слышался визгливый женский смех. Ему вторил низкий неразборчивый мужской голос.

Павел поправил фуражку и нажал кнопку звонка.

– Не работает, – виновато сказала Таня. – Стучать надо.

Павел кулаком постучал в дверь.

Через минуту недовольный женский голос спросил:

– Кто там? Танька, ты?

– Это милиция, – строго ответил Павел. – Откройте!

Женщина за дверью сдавленно охнула.

– Коля! – услышали мы. – Там милиция!

Мужской голос снова что-то пробубнил.

– Иди и сам посмотри! – ответила ему женщина.

Павел снова постучал в дверь.

– Откройте!

Послышался скрип половиц, затем щёлкнул замок, и дверь распахнулась.

– Ну, и чего надо? – недовольно спросил нас крепкий краснолицый мужчина. Короткая стрижка делала его похожим на сердитого ежа.

Мужчина был не то, чтобы пьян, но навеселе. Его необъятный волосатый живот выступал из-под расстёгнутой рубашки. Ниже виднелись форменные серые брюки. А на плечах рубашки были погоны старшего лейтенанта милиции.

Глава 4

Старший лейтенант с подозрением смотрел на нашу компанию. Я услышал, как за моей спиной Таня шумно вдохнула. Да и сам ощутил холодок в груди. Чёрт! Приехали на арапа, называется!

Не растерялся только Павел. Он козырнул и официальным голосом сказал:

– Убийство, товарищ, старший лейтенант! Пройдёмте с нами!

Со старшего лейтенанта мгновенно слетела вся уверенность. Он выпучил глаза, крепкая челюсть отвисла от удивления.

– Где?

– Здесь. Идёмте, время не терпит.

– Б…! Щас, погодите!

Старший лейтенант повернулся и крикнул вглубь квартиры:

– Галя! Где мой китель? Быстрее!

Не закрывая дверь, он стал обуваться.

Таня прижалась к облупленной стене подъезда. Алесей Дмитриевич и Валентина Михайловна молчали. Я не понимал, что затеял Павел, и тоже помалкивал.

Через минуту старший лейтенант выскочил из квартиры. Китель его был застёгнут не на те пуговицы. Рубаха торчала, а пустая расстёгнутая кобура оттопыривалась. Подмышкой милиционер держал кожаную папку на молнии.

– А это кто? – спросил он Павла, кивая на нас. – Свидетели, понятые?

– Да, – ответил Павел и первым пошёл вниз по лестнице. Старший лейтенант – за ним. Проходя мимо Тани, он удивлённо взглянул на девочку, но ничего не сказал.

Мы вышли во двор дома.

– Ну, где? Кого убили, лейтенант?

– Не убили, а убивают прямо сейчас, – ответил Павел, – вот её.

Он кивнул на Таню.

– В смысле? – опешил старший лейтенант.