Наш музыкальный мир большой, но очень тесный, все всех знают. Несколько раз и я слышала, что он считается одним из лучших в Москве специалистов по особо ценных инструментам, и настраивать рояли, например, в музее Скрябина, приглашают именно его.

Выглядел сосед хреново. Импозантный моложавый джентльмен, всегда носивший галстук-бабочку или необычайной красоты шейный платок, превратился в сгорбленного старичка с неопрятной бородой и в старой куртке.

– Дядя Миша, что вы здесь делаете?

– Я теперь тут живу, Таточка… – он усмехнулся, но получилось невесело. – А ты как тут, на экскурсию приехала?

Думала я недолго.

– Я тут работаю в музыкальной школе. Так, дядя Миша, пойдёмте-ка со мной. У меня обед готов, поедим и поразговариваем, ладно?

Старик беспомощно оглянулся на раскрытую дверь церкви, откуда как раз выходил священник – молодой, гладкий, с окладистой бородой. Тот почувствовал, что на него смотрят, повернулся, и окатил нищего таким зарядом презрения и брезгливости, что дядя Миша даже отшатнулся.

Ах ты…

Тоже мне, столп нравственности! Да тебе положено помогать страждущим, а не смотреть на них, словно на тараканов!

Мне всё же хватило разумности промолчать, и духовное лицо прошествовало мимо нас в сторону кирпичного трёхэтажного дома, стоявшего у ограды.

Здесь, в Бежицах, всё рядом, и сегодня меня это радовало, как никогда. Уже через четверть часа дядя Миша сидел на моей кухне, мы с ним ели винегрет, а на плите разогревались суп и котлеты, начинал свистеть чайник, и яблочное варенье ожидало своего часа, светясь золотистыми дольками.

Я заварила чай, разлила его по чашкам, положила варенье в большую розетку и придвинула к гостю. Он грустно вздохнул.

– Вот и Александра Михайловна меня всегда сладким кормила. Говорила, чтобы мозги лучше работали.

Честно говоря, я с трудом представляла себе мою суровую бабушку варящей варенье, но кто ж знает, что там было пятьдесят лет назад?

– Так что произошло, дядя Миша? Расскажете?

– Расскажу, секрета тут нет, – он снова вздохнул. – Обманули меня.

Слушая рассказ старого знакомого, я внутренне кипела от негодования. Ох, что бы я сделала с этими мерзавцами, если бы была у меня возможность! Оказывается, дядя Миша стал терять самое главное для настройщика: слух! Тут я мысленно отбросила идею рекомендовать его на работу в школу…

Ну, а раз работать ему становилось всё труднее, он решил выйти на пенсию. Большая квартира в центре Москвы вроде бы тоже оказывалась ни к чему, поэтому дядя Миша составил план: продать квартиру на улице Фадеева, на вырученные деньги купить однокомнатную плюс хорошую дачу, с газом и удобствами. Вот только обратился, получается, не к тем посредникам…

Дача превратилась в разваливающуюся деревянную хибару в Бежицах, городское жильё – в крохотную квартирку в пятиэтажке в Выхино, а накопления со счёта и вовсе растаяли. Как это всё вышло, Михаил Николаевич не понимал, только руками разводил.

Посмотрев на часы, я покачала головой: время поджимало, сегодня у меня первый урок в два часа дня начинается. Дядя Миша заметил этот беглый взгляд и стал подниматься из-за стола:

– Пойду я, Таточка, спасибо тебе.

– Куда это вы собрались? – спросила я сварливо.

– Как – куда? У меня дом есть, я ж не на улице живу. Просто там… неуютно. Да и до пенсии осталась неделя, так что пришлось вот… к храму идти.

– Давайте так, дядя Миша. Я отработаю свои пять уроков сегодня, буду дома примерно в половине восьмого. Мы с вами поужинаем и поговорим, ладно?

– Ну-у… – он замялся. – Хорошо, я вернусь к восьми. Ты ужинай, не жди меня, пожалуйста.

И он проворно, с удивившей меня скоростью выскочил за дверь. Я ж вздохнула, быстро помыла посуду и пошла переодеваться в учительское; детям-то всё равно, буду я в джинсах или в строгом костюме, хоть китайский халат надевай, а вот руководству школы хочется, чтобы учителя выглядели традиционно. Ну и ладно, спасибо, форму не ввели…

На подходе к школе меня окликнули:

– Тата, тебя в выходные ждать?

– Не знаю пока! – я повернулась и почти уткнулась носом в мужскую грудь, обтянутую пижонской курткой из тонкой кожи. – Привет, Стас!

– Здравствуй, солнце моё! – улыбка у Станислава Бекетова была совершенно неотразимая, он это отлично знал и пользовался без зазрения совести. – А что так? У тебя только стало получаться…

– Надо в Москву съездить, проверить кое-что.

– Расскажешь?

Задавая этот вопрос, он наклонился к моему уху и мурлыкнул уж совсем интимно, так что у меня по спине пробежали мурашки. Я отодвинулась.

– Не нарушай моё личное пространство, Бекетов! А рассказать… Может, и расскажу. Ты завтра сможешь ко мне заглянуть, у меня окно с часу до двух будет?

– Загляну. Заодно и пообедаем?

– Чаю попьём, – сурово ответила я. – И пирожки приносишь ты!

– Договорились!

Через мгновение за моей спиной взревел мощный мотор, и шальной кометой пронёсся сверкающий хромом и чёрным лаком монстр. Станислав Бекетов, капитан полиции в городском отделе розыска, был фанатом марки «Харлей Дэвидсон» и вот уже третью неделю учил меня ездить на мотоцикле.

Скажу честно, даже подходить к «Харлею» мне было очень страшно…

Кому-то может показаться странным появление среди моих близких знакомых такой неоднозначной фигуры – как же, полицейский, сыщик… Но познакомились мы самым естественным путём: старший брат Стаса, Виктор, преподавал в бежицкой музыкальной школе по классу балалайки и домры. В первый же день моей работы он задал мне вопрос по недавно разработанной новой методике, я ответила. Виктор заспорил.

Потратив целый вечер на проверку информации, я пришла к выводу, что он был прав, в чём честно и призналась на следующий день. Отсюда уже оставалось полшага до приятельских отношений.

Не дружбы, нет: в самый ближний круг я всегда неохотно впускала кого бы то ни было, и до съедения пресловутого пуда соли нам оставалось ещё много дней. И о полученных в наследство от бабушки предметах, тихонько лежащих в банковской ячейке, я Виктору пока не рассказала.

Куда спешить?

Через неделю после того, как я начала работать в школе, Виктор отмечал день рождения, и пригласил меня на пикник. Не только меня, ещё нескольких коллег более или менее нашего возраста; со старшим поколением он чинно разделил в учительской яблочный пирог и чай. А мы в выходной отправились в ближайший лесок, расположились на полянке, разожгли костёр в аккуратно откопанной ямке… Вот тут-то и подкатил закованный в кожу ковбой на «Харлее».

В первый момент это знакомство меня напрягло. Во-первых, оперативник, полицейский, совсем другой уровень бытия. Во-вторых, стоимость мотоцикла такого уровня, по моим представлениям, превышала возможности наёмного работника примерно на два порядка. В-третьих, Стас был пижоном, а этот тип мужчин я терпеть не могу.

В общем, понятно.

Но Стас был настойчив и ненавязчив одновременно, и я сама не заметила, как попала под его обаяние.

Появление мотоцикла тоже получило объяснение: «Харлею» было больше двадцати лет, Бекетов купил его почти развалиной и сам ремонтировал.

– Долго? – спросила я.

– Долго. Года полтора, – Стас махнул рукой. – Узнал много нового, ты себе и представить не можешь, сколько! Зато теперь с любым железом на ты.

– То есть, руки у тебя растут откуда надо?

– Пожалуй, да. Вот с музыкой не складывается…

– Братцу медведь на ухо не просто наступил, он там джигу станцевал! – ухмыльнулся именинник.

– Отлично, – сказала я. – Буду знать, кого звать в случае чего!

Когда Стас предложил научить меня ездить на мотоцикле, и вообще, присоединиться к их байкерской тусовке, я задумалась. Конечно, права у меня были: сразу же, как мне исполнилось восемнадцать, бабушка оплатила мне курсы вождения и проследила, чтобы я сдала экзамен. Корочки были получены, отправлены в ящик с документами и благополучно забыты. Не складывалось как-то с покупкой машины…

Но одно дело иметь право на вождение, а другое – самой завести мотор и тронуть с места железную махину весом в несколько сот килограммов. И я почти отказалась.

Почти.

Потому что в голову мне вдруг пришло неожиданное соображение: я изменила свою жизнь круто и внезапно. Так, может быть, не стоит на том останавливаться? В прошлой жизни было спокойное и комфортное существование под крылышком старших родственниц, и недолгое замужество взрослению не помогло, я так и оставалась младшей в семье. В этой, новой, я сама за себя решаю, сама совершаю собственные ошибки и расхлёбываю их последствия. Оседлать железного монстра, разве это не будет логичным продолжением изменений?

Я посмотрела на Стаса.

– А если не справлюсь и сломаю?

Он пожал плечами.

– Испортишь – научишься чинить, а я помогу. Так что, по рукам?

И я согласилась.

Примечательной показалась мне реакция на моего нового приятеля со стороны Розалии: тётушка фыркнула, пожала плечами и сообщила:

– Парень хороший, только ветра в голове много. Не иначе, ездит слишком быстро!

В первый момент я поразилась её равнодушию. Ну как же так, она же сама говорила, что я её единственная родственница по крови – и вдруг пожимает плечами, и всё? Вот бабушка бы…

И остановила себя: а что – бабушка? Помнится, мой брак развалился отчасти и благодаря её усилиям… Не хочу сказать, что без методичного вмешательства Александры Михайловны мы с Кириллом по сей день составляли бы «ячейку общества», но кто знает?

Вот то-то и оно…

К ужину дядя Миша не пришёл. Я подождала его с полчаса, потом съела свою котлету с картошкой и забралась под плед с книжкой. Где я живу и где работаю, бывший сосед знает, надумает – придёт. Взрослый человек, и уже довольно давно.

Несмотря на правильные мысли, червячок беспокойства начал тихонько грызть меня изнутри. «Ладно, – решила я, в третий раз взбивая подушку и переворачиваясь на другой бок. – Ладно, завтра я посоветуюсь с Бекетовым. Уж он-то должен знать, кто привёз в его город старика, которому не на что жить, привёз – и бросил, как надоевшую кошку!»

* * *

Пирожки были с капустой и, ясное дело, с яблоками. Стас успел изучить мои предпочтения – говорю же, настойчив, но ненавязчив… Я разлила по кружкам свежезаваренный чай, откусила от капустного пирога и кивнула.

– Наташа сегодня работает?

– Ага.

– Заметно.

В маленькой пирожковой работали две сестры; у одной отлично выходила несладкая выпечка, у другой, соответственно, наоборот. Приходить к ним нужно было точно в момент выноса очередного противня, иначе вместо вожделенных пирожков тебе доставался только запах сдобы. Стас сегодня успел вовремя.

Когда последние крошки теста были тщательно подобраны с тарелки, Бекетов посмотрел на меня вопросительно.

– Расскажешь, что тебя в Москву тащит?

– Вообще-то у меня там мама, – буркнула я. – И некоторая оставшаяся жизнь.

– Мама – это святое, – согласился он. – Вы каждый день по телефону разговариваете?

– Нет, конечно! Раза два-три в неделю. Ей некогда, я занята…

– Ну вот, и я о том. А раз ты срываешься в срочном порядке, значит, какие-то новые входящие. Я прав?

Вздохнув, я рассказала о дяде Мише. Вопреки моим опасениям, Бекетов выслушал внимательно, даже пометил кое-что в записной книжке. Потом кивнул:

– Выясню, где он живёт и на что. Осторожненько! – он примирительно поднял ладони. – А вот тебе соваться за выяснениями к риелторам я бы не советовал. Съедят.

– Я и не собиралась «соваться»! Просто так… порасспрашивала бы.

– Вот что… – Стас подумал, потом кивнул сам себе. – Я тебе сейчас скину координаты двух моих друзей. Один из них работает на Петровке, а второй… ну, сама увидишь. Созвонись, встреться, можно сразу с обоими, если они смогут, и всё расскажи – про соседа, как его обманули и чего ты хочешь добиться.

Телефон тренькнул, принимая сообщение.

Я взглянула на часы и со вздохом поднялась.