Ох, бабушке ни в коем случае нельзя рассказывать про мою беременность, нужно приклеить на лицо улыбку и беззаботность и ехать к ней. У бабули давление, и уже был один инсульт, второго она попросту может не выдержать. Ей и без того моя работа не нравится, она противилась, когда мне ее предложили буквально на улице, сделав комплимент по поводу модельной внешности.

Но филологи в нашем городе не слишком–то нужны, и получают они в разы меньше, чем модели. Из–за вопроса денег спор с единственным родным человеком был быстро решен.

Спустя час доезжаю до бабушкиной остановки. Она живет в пригороде, строго говоря, в другом населенном пункте, просто он настолько близко расположен, что границы как бы стираются. Хотя внутри заметно, что я родом практически с деревни, а тружусь в областном центре. Специально искала квартиру на съем, чтобы было быстрее добираться до бабули.

Набираю в местном супермаркете побольше продуктов и, груженая пакетами, поднимаюсь на последний, пятый этаж. Это настоящее наказание для стариков, живущих в старых домах, не иметь лифт. Хотя как оптимистично говорит бабуля, ей не нужен никакой фитнес, он у нее всегда в доступности.

– Катюша, милая, снова ты с кучей всего, лучше бы вам с Женей домой побольше еды брала, обе худющие. Ну ничего, я тебе пирожков с собой заверну, угостишь Женечку, – встречает меня бабушка на пороге.

Моя соседка по квартире проходила целое собеседование, ведь бабуля искренне не понимает, зачем взрослой девушке снимать квартиру, если у бабушки в собственности личная трехкомнатная. И не смущает ее, что каждый день добираться до города минимум час–полтора, не очень приятно.

Несмотря на свой покладистый и в чем–то забитый характер, и мне иногда хочется глотнуть воздух свободы, а потому в неравном бое за съемную квартиру победила я. Пусть и единственный мужчина, бывавший у меня в гостях, оказался женат.

– Не переживай, ба, мы не голодаем, просто не слишком сосредоточены на еде. Женя диссертацию пишет, а мне вредно иметь лишние килограммы, – произношу будничным тоном, разбирая продукты.

– Да, эта твоя работа, – бабушка поджимает губы, и ее взгляд мрачнеет как всегда при упоминании моего рода деятельности.

Честно говоря, даже обидно иногда бывает. Редкие знакомые, как правило, хвалят, увидев меня на городском билборде, а бабушка никогда. Она стыдится этого, стыдится меня.

– Да, моя работа, – отвечаю спокойно, – и она позволяет покупать дорогое лекарство, которое тебе помогает.

А с пузом я едва ли смогу продолжать работать в том же режиме. Да и что я буду делать? Разве что на презентации одежды для беременных сгожусь.

– Что такое? Ты чего нахмурилась, случилось что–то? – спрашивает бабуля, мгновенно заметив мою резкую перемену настроения.

Она как радар, но мне нельзя раскрываться.

– Нет–нет, погода просто надоела. На выходных снова дождь, а нас отправят за город на местную гонку. Не люблю мокнуть, – мгновенно выкручиваюсь.

– Мужа бы тебе, Катюша, – бабушка качает головой, – не вечно же будешь прыгать по презентациям, стабильность тоже нужна. Как жалко, что вы с Андрюшкой расстались, очень хороший мальчик. А у других моих подруг внуки либо по возрасту тебе не подходят, либо девчонки.

– И очень хорошо! – припечатываю я.

Помню я Андрюшку, заносчивого ботаника, считающего, что ему все должны, и я тоже, ведь он подарок для любой невесты.

Да, первые отношения и сразу неудачные. После них я обещала себе в следующий раз общаться только с тем человеком, который мне искренне понравится.

Пообщалась, блин. Положительный тест на беременность до сих пор лежит в сумочке.

– Нет, Катюш, ну правда, мне помирать скоро, а ты у меня совсем одна. Ты ведь наивная! Опыта жизненного совсем нет, с людьми не умеешь общаться, – продолжает душить меня «заботой» бабушка.

– Знаешь, с людьми–то как раз я общаюсь постоянно. Моя работа заключается не только в улыбке, очень часто людям и собеседник нужен. И тут–то филологическое образование, на котором ты зачем–то настояла, а я тебя по привычке послушала, пригодилось, – отвечаю резче, чем стоило.

Бабуля тут же печалится, а мне становится стыдно за собственные слова. Действительно, единственный родной человек, а я так реагирую. У моих сверстников часто возникает непонимание с родителями, что уж говорить за поколение еще старше.

– Прости, – торопливо добавляю. – Давай лучше чай пить.

– Давай, конечно, Катенька, давай, – суетится бабушка. – Твоя мама, кстати, звонила. Привет передавала, – говорит и резко замолкает, ждет моей реакции, но я ничего не говорю. – Кажется, у нее до сих все неплохо складывается с этим ее третьим мужем, – добавляет бабуля неуверенно, на что мне остается только закатить глаза.

Попытки помирить меня с матерью у бабушки случаются в последнее время практически столько же раз, сколько и причитания по поводу отсутствия у меня хорошего мужа. После инсульта бабуля твердо вознамерилась устроить мою судьбу, как обычно не слишком интересуясь моим на это мнением.

– Если бы у нее все сложилось с самым первым ухажером, не мужем, возможно, не нужно было бы менять впоследствии супругов, – цежу сквозь зубы, – и я бы хотя бы знала, кто мой отец. И, быть может, даже жила с ним.

Внезапно осознаю, что, если оставлю беременность, мой ребенок сможет обвинить меня в том же самом. Я ведь вчера даже не попыталась донести до Влада информацию о беременности, слишком зациклилась на чувствах к нему.

Да, я в шоке, да, мне неприятно и больно, да, у него есть жена, и она беременная. Но так легко самоустранившись из его жизни, я не делаю лучше себе. И ребенку тоже не делаю, а он должен быть в приоритете, если я его оставлю. Я не хочу повторять свою мать и дальше.

Быстро достаю телефон и пишу короткое сообщение: «Я беременна».

Глава 4

Тут же порываюсь удалить его, моя природная склонность сомневаться, ругает за непродуманность действия. Но я зачем–то отправила обычное сообщение, не одним из популярных мессенджеров воспользовалась, где как раз легко устранить подобную оплошность, а потому долго запрягать, как я люблю, уже не получится.

Ох, и кто вообще пользуется обычными сообщениями кроме магазинных рассылок? Их ведь даже никто не читает.

И тут на тебе, я.

Больше Влад не будет думать, что ему очень «повезло» со мной. Решит, что либо у меня отложенная истерика, и я хочу его вернуть неправдой, либо это банальный расчет. Случайно совпало так, что, допустим, сегодня я сделала тест и увидела две полоски, и этим, соответственно, воспользовалась после его громких слов о радости материнства и его ответственности.

Человек, в которого я влюбилась, пользовался мной, как запасной племенной кобылой, регулярно обманывая и изменяя, а я всерьез озадачена тем, что он обо мне подумает. Дура.

Черт. А ведь мы пользовались защитой, я за этим следила, несмотря на собственную зашоренность относительно Влада. И все равно забеременела.

До вчерашнего разговора я искренне считала, что это чудо, не иначе. Что само провидение вмешалось.

А имя этому чуду всего лишь Игла. И автор судьбоносной проделки отнюдь не провидение.

Нет. Пусть Влад действительно несет ответственность. Хватит ныть, туда–сюда склоняться в нерешительности. Только этот гад виноват в случившемся, я не подстраивала специально свою беременность, я не моя мать. В ее случае за появление чуда отвечала она, не мужчина. В чуть ли не единственный наш разговор по душам она мне призналась и строго–настрого посоветовала так не делать.

Таки приняв окончательное решение и смирившись с отправленным сообщением, киваю сама себе и переключаюсь на рассказы бабушки о соседях. Нужно расслабиться перед серьезным разговором с автором моей беременности.

– Ладно, бабуль, пойду я, уже поздно, Женя будет волноваться, – произношу вечером, – да и маршрутки на межгород скоро перестанут ходить.

Влад так и не отреагировал на мое сообщение, что одновременно и успокаивает, и злит. С одной стороны, я могу подготовиться, понять, чего я сама хочу до нашего с ним разговора. А с другой, неужели придется его донимать, чтобы серьезно поговорить о нашей проблеме?

Ох. Выразилась же, мать меня тоже всегда проблемой считала, да и до сих пор считает, я думаю. Вон, даже прописать меня пришлось у мужа номер три, так как в бабушкиной квартире нельзя. Что удивительно, мамин супруг отреагировал на эту просьбу гораздо благосклоннее родной матери.

– Ты ж понимаешь, нельзя в моей ее прописывать, наш дом уже который год стоит в очереди на снос, – убеждала тогда маму бабуля, – а девке шестнадцать, и без того паспорт просрочили на два года, не побежали сразу делать, так еще и прописать нигде не можем.

– Не волнуйтесь, Антонина Сергеевна, я пропишу Катю, – спор быстро решил Константин Петрович, муж номер три.

А маме пришлось лишь недовольно поджать губы. Никогда не забуду ее взгляд, прожигающий меня, словно я виновата в том, что появилась на свет. После той встречи я клятвенно пообещала себе никогда ничего не просить у матери, да и вообще не пересекаться с ней, несмотря на жизнь в одном городе.

Стискиваю зубы и невольно кладу руку на живот.

«Нет, малыш, я такой не буду, обещаю. Если уж ты появишься на свет, то я никогда не назову тебя проблемой».

Я монстр. Всерьез угрожаю неродившемуся ребенку, что он, возможно, никогда не увидит солнышко.

– Да с чего ей волноваться? – ворчит бабушка, так вовремя вырывая меня из терзающих мыслей. – Подумаешь, одна переночует, друга к себе пригласит.

Друг у нее уже был, вчера. А сегодня они уехали к его родственникам в деревню. Мне же хочется остаться в одиночестве и позвонить Владу. Не соизволил откликнуться за целый день, его проблемы. Я так просто не сдамся, я хочу поступить правильно в этой непростой ситуации, раз так неправильно в нее влипла.

– Все равно мне утром рано вставать и оттуда гораздо ближе добираться до съемки, чем отсюда, – произношу демократично, целую бабушку в щеку и ухожу.

Но я не успеваю проехать и половины пути, как на телефон приходит сообщение.

«Буду ждать в 20.00 у фонтана в сквере имени Горького. Не опаздывай. Влад».

Несколько раз перечитываю текст, почему–то он вызывает во мне сильную тревогу, хотя я вроде этого и хотела. Разговора. Можно без встречи. Но, кажется, просто позвонить – это не его стиль.

Или, на худой конец, назначить встречу на дневное время. Областной центр, конечно, в основном, благополучный, да и восемь вечера – это не глубокая ночь, но сейчас еще не лето, когда долго не темнеет. А сегодня пасмурно, уже не слишком ярко на улице.

Ладно, о чем это я. Это ведь просто Влад. Который зачем–то подписался, хотя я и без того вижу, что это его номер, да и сообщение он прислал в привычном мессенджере, где стоит его фотография.

В любом случае я с ним уже столько раз оставалась наедине, что подозревать в нем начинающего маньяка поздно. Сквер уже близко, три остановки осталось, Влад вовремя прислал сообщение, и народ еще должен гулять, если всех тучи не разогнали.

Решено. Я хотела разговора, я его получу. И исходя из результата буду думать, как жить дальше.

Через пятнадцать минут захожу в сквер и присаживаюсь около фонтана, предварительно смахнув с древесины влагу. Лавочки пустые, все–таки дождь и завтрашний рабочий день разогнали людей.

Усилием воли прогоняю нахлынувшую с новой силой тревогу и жду. Влад опаздывает на пять минут. Через десять буду звонить, я не намерена просидеть здесь до ночи. Но мне и не требуется.

– Здравствуй. Меня ждешь? – раздается сзади мелодичный голос.

Резко оборачиваюсь, и мое сердце делает испуганный кульбит. Ко мне обращается совсем не Влад.

Глава 5

– Н–не думаю, – произношу, чуть заикаясь, и резво подскакиваю на ноги, – вы ошиблись, – добавляю более уверено, – да, точно ошиблись.