А когда после моих тяжелых родов врач настоятельно порекомендовал остановиться на одном ребенке, муж вообще не находил себе места.

Я думала, что он никогда с этим не смирится, потому что всегда мечтал о сыне, но потом поняла, что ошиблась.

Глеб не спускал Соню с рук.

Души в ней не чаял.

Для дочери выбирал все самое лучшее: наряды, игрушки, частный детский сад.

Соню он, конечно, баловал, а вот мне делал тонкие намеки на то, чтобы привела себя в форму.

Да, после родов я набрала несколько лишних килограммов, но я не могла потеть в спортзале, когда дома ждала грудная дочь.

Из-за бессонных ночей я была выжата как лимон и мне было совсем не до тренировок и косметологов.

Только сейчас, отдав Соню в садик, я стала возвращаться к жизни, но… видимо, поздно за себя взялась.

Перед глазами снова встало лицо красивой и ухоженной блондинки Илоны.

«Нашел себе куклу, которая родила ему долгожданного сына Богдана», – шмыгнула носом я и вышла из роддома.

Несколько минут сидела в машине и приводила себя в чувство.

Глеб сейчас с ней и со своим новорожденным сыном.

От этой мысли сердце сжалось в тиски, а из глаз снова вырвались слезы.

Я уже понимала, что между нами все кончено.

Знала, что сейчас приеду домой, соберу вещи и мы с Соней уедем в поселок к маме.

Но принять это пока никак не могла.

В голове не укладывалось, что мы с Глебом скоро разведемся.

Что мы с Соней останемся вдвоем, а он будет жить со своей новой семьей.

«Как я все это переживу?» – прошептала я, и, вытерев мокрое лицо, поехала в садик.

Час спустя я внесла в квартиру спящую дочь, аккуратно пронесла ее до комнаты и уложила в кроватку.

Воспитательница сказала, что она не спала в тихий час, поэтому уснула по дороге домой.

Это и к лучшему.

Пусть поспит мой ангелочек, пока я собираю вещи.

Достав с лоджии чемодан, принялась складывать в него одежду и документы.

Все еще не верилось в то, что я собиралась навсегда покинуть нашу любимую квартиру, в которой годами наводила уют.

Действовала словно на автопилоте и всячески пыталась отогнать от себя мысль о том, что Глеб так жестоко нас предал.

– Как он мог так поступить с нами? – всхлипнула я и, кинув в чемодан стопку одежды, перевела взгляд на коридор, в котором только что хлопнула дверь.

– Куда ты собралась? – с порога прорычал муж.

– К маме, – гнусавым голосом ответила я и поджала дрожащие губы. – Завтра я подам на развод.

– Развода не будет! – решительно заявил Глеб.

Подойдя ближе, он сунул руки в карманы синих брюк и медленно втянул в себя воздух.

– Что за идиотская женская манера сразу куда-то бежать? – на выдохе проговорил он и провел рукой по лицу с аккуратной черной бородкой.

– А ты думал, что после всего этого я с тобой останусь? – смотрела на него сквозь слезы. – Глеб, ты изменял мне! Ты предал нас с Соней! Ты…

– Сама виновата! – перебил муж и в его голубых глазах вспыхнули языки пламени. – Перестала за собой следить! Одевалась как подросток в спортивные костюмы и кроссовки! Посмотри на кого ты стала похожа!

Он оглядел меня с головы до ног и брезгливо сморщил лицо.

– Да я даже на корпоратив не могу тебя взять с собой!

Его слова били сильнее пощечин.

Как будто он не в курсе, что я сутками напролет сидела с Соней. Как будто не видел, как я по полночи укачивала ее на руках и как она часами висела у меня на груди. Он же сам отказался от няни, потому что не доверял никому нашу дочь. Так откуда у меня будет на себя время, если я постоянно занималась ребенком и матерью-инвалидом?

– Раньше ты меня не стеснялся, – разочарованно посмотрела в его глаза. – Тебе было все равно во что я одета и какая у меня прическа. А сейчас, видимо, я по статусу не подхожу.

Я могла бы отдать Соню в ясли еще год назад и все свободное время проводить в спортзалах и в СПА-центрах, но я родила дочь не для того, чтобы как можно скорее спихнуть ее на чужих людей и заниматься собой, а для того, чтобы дать ей как можно больше своей любви.

Чтобы Глеб, приходя с работы, был окружен нашей заботой, чтобы в стенах нашей квартиры звучал детский смех.

– Я не уйду от тебя к Илоне, – сказал он так, словно сделал одолжение. – Но буду поддерживать ее и своего сына.

– Мам! – послышался из детской комнаты голос Сони.

Я обошла распахнутый чемодан и поторопилась к ней.

– Сейчас покушаешь и поедем к бабушке, – через силу улыбнулась дочери и попыталась утихомирить пожар, разгоревшийся в груди.

Хотелось одного: как можно скорее ухать подальше от него и всего этого кошмара.

Он правда думал, что я соглашусь, чтобы он жил на две семьи?

– Я же сказал, что ты никуда не поедешь! – раздался за спиной голос Глеба. – Не заставляй меня идти на крайние меры.

Достав из кроватки Соню, я прижала ее к себе и, затаив дыхание, развернулась к мужу.

– Что ты имеешь в виду?.. – вымолвила, внезапно охрипнув.

– Если уйдешь и подашь на развод, то я не стану спонсировать операцию твоей матери. Своих денег у тебя нет и после развода ты ничего не получишь. Так что выбирай, с чем тебе проще смириться: с инвалидностью матери или с тем, что у меня будет на стороне Илона и сын.

Глава 3. Он не остановится

Юля

Я смотрела на мужа, не в силах вымолвить ни слова.

Он же сам предложил отвезти мою маму в Германию и оплатить эту операцию.

Он сам лично все разузнавал. Сам нашел клинику, в которой ее смогут поставить на ноги.

После неудачных операций, сделанных в России, мы потеряли надежду на то, что она однажды сможет встать с инвалидного кресла.

Мама всегда была энергичной, заводной и веселой. Если стояла у плиты, то обязательно пританцовывала, если поливала в саду цветы, то на весь двор пела песни.

Всегда была сияющей, лучезарной, не умела злиться.

Но после аварии, в которую она попала полтора года назад, все резко изменилось…

Она стала угасать на глазах, но я как могла подбадривала ее:

– Мам, ты обязательно встанешь на ноги! Это дело времени! ― твердила ей.

Срезу после больницы мы с Глебом привезли ее к нам в квартиру, наняли ей сиделку, возили к разным специалистам, прошли кучу обследований, но вердикт врачей всех клиник был одинаковым: к сожалению, в России не пользуются успехом такие сложные операции на позвоночнике.

Мы все же попробовали провести операцию, но, увы… она не дала никаких результатов.

В начале этой весны мама попросила отвезти ее домой.

– Я вам тут только мешаюсь! ― причитала она. ― Да и в квартире жить не могу, сама это знаешь. Отвези меня в поселок, Юль.

– У нас квартира двести квадратных метров, мам! ― парировала я. ― Всем места хватает! Как ты будешь одна в поселке? Кто там за тобой будет присматривать? Если хочешь жить подальше от города, то давай летом вместе уедем к нам на дачу. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.

Мама не поддавалась ни на какие уговоры. Как пластинку крутила:

– У меня там сад, теплицы, цветы. Люда сиделка со мной поедет, я с ней уже договорилась. Ты же знаешь, какая она ответственная. Ни на минуту не оставляет меня без присмотра. Да и соседи там всегда на подхвате. Мы ж там все как одна семья.

После ее отъезда я ездила в поселок каждую неделю.

Мама там и правда немного ожила.

Приноровилась ездить по мосткам, которые по указке Глеба соорудили рабочие. Еще он распорядился заменить все ее теплицы на более современные: с автополивом, с автопроветриванием и с широким проемом, в который можно проехать на коляске и развернуться.

Мы знали, что она все равно будет заниматься своим огородом. Не без помощи сиделки и подруг-соседок, конечно.

Мы с Глебом не опускали руки: искали клиники, в которых проводились подобные операции, читали отзывы, и в конце концов нашли подходящую клинику в Германии.

А дальше все заботы взял на себя Глеб.

– Нас готовы принять через месяц! ― обрадовал недавно муж.

Мама аж расплакалась, когда мы сообщили ей о поездке в Германию.

– На своем юбилее будете танцевать лезгинку! ― с уверенностью говорил ей Глеб.

А сейчас он решил забрать назад все свои обещания?

– Как ты смеешь шантажировать меня ее здоровьем?! ― прошипела я. ― Как у тебя язык повернулся поставить мне такое условие?!

Я была в шаге от того, чтобы залепить ему пощечину. И точно сделала бы это, если б не держала на руках дочь.

– Ты завел любовницу, предал нас с Соней, а теперь ставишь меня перед выбором?! ― прокричала я, чувствуя, как щеки обожгло жаром. ― Предлагаешь мне смириться с тем, что у тебя есть вторая семья и остаться жить с тобой под одной крышей?

– Семья у меня одна: ты и Соня, ― кивнул он на дочь. ― И я никуда вас не отпущу.

– Зачем тебе я? ― прищурилась, глядя на него. ― Зачем тебе жена, которая тебя во всем не устраивает? С которой даже в люди не выйти! С которой стыдно пойти на корпоратив!

– Затем, что я все равно люблю тебя, ― тихо и доходчиво проговорил он и, глубоко вздохнув, отвел задумчивый взгляд к окну. ― С Илоной у нас ничего серьезного. Просто…

– Просто общий ребенок! ― нервно усмехнулась я. ― Просто она родила тебе долгожданного сына Богдана! Просто у тебя жена ― кикимора, как выразилась твоя любовница! Кикимора, которая больше не сможет родить! А еще у нее есть мать-инвалид, которая сидит на твоей шее! Я все перечислила? ― выпалила я и прижала к груди Соню, которая расплакалась от моего громкого голоса.

– Хочешь поговорить нечистоту? ― игнорируя слезы дочери, прорычал Глеб. ― Хорошо… ― хмыкнул он и равнодушно пожал плечами. ― Ты права! Я мечтал о сыне и Илона мне его родила. Я хочу, чтобы моя жена была рядом, но она все выходные пропадает у матери! Хочу, чтобы моя жена следила за собой, но ей на это плевать!

– Так разведись со мной! ― крикнула я и Соня разревелась еще громче. ― Трясешься за свою репутацию?! Так пусть твои друзья-депутаты издадут закон, который будет позволять оформлять любовниц на отца! Имущество же на него оформил!

Меня трясло от всего происходящего.

Я не могла держать себя в руках даже ради дочери.

Быстро пошагала на кухню, посадила ее в детский стульчик и, распахнув холодильник, достала баночку с фруктовым пюре.

– Сейчас, моя милая, сейчас! ― дрожащим голосом говорила я.

Открыла баночку, поставила ее перед Соней и подала ей ложку.

– Смотри что у нас тут, ― улыбнулась ей через силу. ― Какая вкуснятина с яблочком! Сама покушаешь?

Соня, поджав губки, взяла ложку, а я вернулась в спальню и продолжила собирать вещи.

Шмелем летала по комнате и кидала в чемодан только все самое необходимое.

– Я так понимаю, ты сделала свой выбор, ― раздался за спиной голос Глеба.

– Да, ― не оборачиваясь, ответила я и, сдунув со лба челку, застегнула чемодан.

– Ты же понимаешь, что тебе ничего не достанется после развода?

– Понимаю.

– И на что ты будешь содержать мать? Как будешь оплачивать ей сиделку и операцию?

– Мам! ― послышался крик дочери. ― Мама!

– Подойди к ней, ― попросила я Глеба и, открыв комод, сделала вид, что собираюсь достать оттуда вещи.

Как только он вышел из спальни, я подбежала к ящику, в котором хранились различные документы, тихонько открыла его и достала папку со всеми документами на машину.

«Мерседес», который купил мне муж, стоил огромных денег, и эта была единственная дорогая вещь, оформленная на меня.

Отели Глеба по документам принадлежали его отцу, а квартира, в которой мы жили, была подарена ему родителями еще до нашего брака.

Моего в этих отношения ничего не было.

Только Соня.

Которая мне дороже любых денег, квартир, шуб и украшений.

И маме я смогу помочь без его помощи.

Я ж все детство колола дрова, носила воду с колодца, доила коз. Я сильная. Я справлюсь.