– Ребят, а кто умеет водить машину? – вдруг сообразила я. – Я могу, но не в лесу и не в темноте. В любом случае – найдём мы Додика или нет – отсюда надо выбираться. И присылать завтра спасателей или полицию. Кого в таких случаях зовут?

– Ты хочешь его тут бросить? – вскинулся Венечка, с возмущением глядя на меня.

– Кого конкретно? Додика? А ты предлагаешь искать его ночью в незнакомом лесу? И провалиться в первую же попавшуюся на пути звериную нору или берлогу? Чтобы искать пришлось уже не только его? – я чувствовала внутри странную обволакивающую сознание пустоту. – Мне почему-то кажется, что профессионалы справятся с этим несколько лучше. Так что с машиной?

– Я только скутер могу, – смущённо отозвался Мишка, а Венечка просто покачал головой.

– Я умею, конечно, но примерно как ты: только при свете и желательно по асфальту, – призналась Лика, – но давайте и правда попробуем его позвать…

– Не вижу смысла, но давайте попробуем, – согласился Венечка и первым закричал, – Додик! Давид! Додик!

Мы присоединились, но в лесу по-прежнему было совершенно тихо, если не считать наших попыток докричаться до непонятно куда пропавшего приятеля. Даже эха почему-то практически не было, зато постоянно возникало ощущение, что мы кричим словно в каком-то замкнутом пространстве и звуки не выходят за границы кем-то ограниченной территории. От этого становилось ещё более жутко. Было невероятно странно сознавать, что где-то совсем неподалёку есть цивилизация, большой город, суетливо толпящиеся люди и мчащиеся по асфальту машины. Это было, да, но словно в каком-то параллельном мире. Здесь же существовали лишь высокие мрачные деревья, тёмные треугольники елей, покрытые мхом кочки – и тишина, абсолютная и зловещая.

– Слушайте, это наверняка подстроено, – стараясь придать голосу оптимистичное звучание, сказал Венечка, – сейчас мы начнём метаться, переживать, а из-за деревьев выскочат люди с криками «Вас снимает скрытая камера!»

– Я согласна, – торопливо ответила Лика, нервно стискивающая лямку кожаного рюкзачка, – пусть я буду выглядеть абсолютной дурой, но зато здесь появится хоть кто-то живой… кроме нас.

– Надо всё-таки туда пойти, – Мишка решительно шагнул в торону ёлки, за которой пропали Додик и мужик в жёлтом плаще, но остановился и оглянулся на нас. – Кто со мной? Сонь, ты же смелая, давай сходим?

– Я смелая? С чего ты взял?

Идти с Мишкой категорически не хотелось, хотя в глубине души я и понимала, что сделать это нужно, так как неизвестность гораздо хуже. Но почему я-то? Пусть вон Венечка идёт, он вроде как мужчина, хоть и выглядит почти подростком. Про Лику и речи нет, она ни за что на свете не согласится.

– Один я тоже не пойду, – Мишка отодвинулся от края дороги и сделал несколько шагов, стараясь с тропы заглянуть за злополучную ёлку, – не видно… Но им же было просто некуда деться в этом лесу!

– Может, там подземный ход какой-нибудь? – высказал предположение Венечка, пытаясь с обочины заглянуть за дерево с другой стороны. – Со времён войны, например?

– Какой войны? – странно посмотрела на него Лика, разве что пальцем у виска не покрутила. – У нас здесь военных действий со второй мировой не было, а тому уж семьдесят лет. Любой ход давным-давно обвалился бы или зарос. Так что версия не прокатывает.

– Ну не инопланетяне же, – фыркнул задетый Ликиным тоном Венечка, – хотя это как раз было бы в твоём стиле. Ты же у нас любительница всякой паранормальной ерунды. Но, увы, с нами нет ни Малдера, ни Скалли, ни твоего обожаемого Дина Винчестера.

– Ладно, – решилась я, понимая, что иначе мы на этой дороге простоим до утра, – только руку мне дай, чтобы через канаву перепрыгнуть.

– Вот! – Мишка торжественно, хотя и не слишком вежливо ткнул в меня пальцем. – Вот она, смелость и сила духа! А вы стойте тут и переживайте, мучайтесь от неизвестности.

– Отвага на грани идиотизма, – проворчала я, злясь на себя, на Мишку, на Додика и на весь творящийся вокруг дурдом.

– Ребята, вы только за эту ёлку не заходите, ладно? А то если и вы внезапно пропадёте, это будет уже явный перебор, – попросила Лика, с тревогой оглядывая нас, и внезапно перекрестила по очереди Мишку и меня.

Вдохновлённые таким своеобразным напутствием, мы с грехом пополам перебрались через неглубокую канавку и, неосознанно взявшись за руки, осторожно пошли в сторону загадочного аномального места. Обойдя непонятную ель по широкой дуге, мы увидели то, что и должны были увидеть: за деревом никого не было. То есть вообще никого, ни стоящего, ни сидящего, ни лежащего. Не наблюдалось также и зияющих провалов в земле, во всяком случае, заметных издали.

– Ну что? – крикнул с дороги Венечка, которому явно было неловко из-за того, что с Мишкой пришлось пойти мне, а не ему.

– Ничего, – отозвалась я и увидела, как они с Ликой разочарованно переглянулись, – и никого. Слушай, а может, мы что-то такое съели или выпили, и теперь у нас коллективная галлюцинация? – это я уже негромко спросила у нерешительно переминающегося рядом Мишки.

– Что? – он пожал плечами и вдруг шепнул. – Сонь, тебе не страшно? А то мне чего-то жутковатенько так, словно фильм ужасов смотрю и точно знаю, что в ближайшее время случится что-то кошмарное. Только это будет не на экране, а в реальности, и не с кем-то там, а со мной… со всеми нами?

– Слушай, не нагнетай, – я раздражённо поморщилась, так как приятелю удалось передать именно то, что никак не могла сформулировать я сама: ощущение стремительно приближающейся неизбежной катастрофы.

Пока мы занимались разведывательной деятельностью, тени вокруг стали гуще, и я повернулась к Мишке:

– Мишань, а который час? Я телефон в машине оставила, в сумке: всё равно сети нет.

Приятель вытащил из нагрудного кармана рубашки смартфон, посмотрел на экран, зачем-то встряхнул аппарат, снова посмотрел и непонимающе взглянул на меня:

– Странно, – многочисленные веснушки стали заметнее на побледневшем лице всегда бодрого и неунывающего Мишки, – показывает, что сейчас половина второго, но ведь этого не может быть, правда, Сонь? Мы в половине второго в аккурат к лесу подъезжали, я точно помню, потому что как раз на время посмотрел.

Я почувствовала, как у меня заныли зубы от чёткого ощущения, что я не хочу знать ответ на повисший в воздухе пока ещё не заданный вопрос. Просто потому, что ответ на него не понравится ни мне, ни остальным.

– Зато сеть есть! – радостно воскликнул приятель и начал лихорадочно набирать номер. – 911, правильно?

– Нет, экстренные службы 112, – я во все глаза смотрела на поднёсшего к уху аппарат Мишку, – но, насколько я знаю, тебя всё равно на него перекинет автоматом… Ну что там?

– Гудка нет, – шёпотом отчитался Мишаня, – какие-то шумы, как помехи… О, погоди, вроде как гудок пошёл…

Я подошла ближе, забралась на удачно подвернувшийся пенёк и практически прижалась ухом к трубке, чтобы слышать разговор.

– Алло! – крикнул Мишка, как только очередной длинный гудок прервался на середине. – Алло! Вы меня слышите? Алло!

В трубке повисла абсолютная тишина, не слышно было даже шорохов и помех, какие обычно бывают на линии, а потом раздался негромкий смешок, словно кто-то на том конце усмотрел в Мишкиных словах что-то очень забавное. А потом мы услышали низкий мужской голос:

– Привет… – и снова негромкий, но почему-то вымораживающий до самых костей смешок, – я тебя слышу… И жду, мой сладкий…

– Алло! Вы кто? – Мишка испуганно посмотрел на меня, но я не могла его никак подбодрить, так как изо всех сил боролась с желанием бросить всё и, закрыв глаза и повизгивая от ужаса, бежать без оглядки всё равно куда. Из трубки снова доносился длинный гудок, словно и не было никакого голоса. Потом что-то пискнуло, и гудок тоже исчез.

– Эт-т-о что было с-с-сейчас? – заикаясь от вполне объяснимого страха спросил Мишка. – Сонь, ты тоже это слышала?

– Я очень хотела бы ответить иначе, но да, я тоже это слышала, – пришлось подтвердить мне, – а вот объяснить, что это было, я не могу.

– Что тут вообще происходит, – приятель с ужасом смотрел на телефон и явно боролся с желанием зашвырнуть его куда-нибудь подальше, – чертовщина какая-то…

Я предусмотрительно спрятала дрожащие руки в карманы куртки и постаралась выдавить хотя бы какое-то подобие улыбки. Судя по Мишкиному взгляду, получилось так себе.

– Давай вернёмся к ребятам, а? – я умоляюще посмотрела на Мишаню, чувствуя, что ещё несколько минут возле этой злополучной ёлки, и я начну кричать в голос от страха и безнадёжности, которые становились всё сильнее с каждой секундой. – Додика мы всё равно не найдём. Но, может, нам самим удастся выбраться? Может, ему достаточно одного…

– Ты что имеешь в виду? – Мишка сделал вид, что не понимает, о чём я говорю, хотя я-то прекрасно видела, что он думал о том же самом, только боялся произнести это вслух.

– Ты слышал этот голос? – я почувствовала, как при одной мысли, при одном воспоминании о жутком голосе у меня спина покрывается холодным потом. – Как ты думаешь, он не имеет отношения к исчезновению Давида?

– А вдруг тот тип в жёлтом дождевике – это он и был? – Мишка нервно заозирался, словно опасаясь, что из-за ближайшего дерева выскочит злодей в ярком плаще и начнёт размахивать окровавленным топором. – Это, правда, не объясняет того, куда он исчез вместе с Додиком. Но как-то мне уже не очень хочется это знать…

– Пойдём, Миш, ну пожалуйста! – я потянула за рукав всё ещё оглядывающегося приятеля в сторону дороги, где нас ждали встревоженные и ничего не понимающие Венечка и Лика. – Или я тебя брошу и пойду одна, потому что стоять тут дальше я не могу. Провались оно всё пропадом!

Мишка не стал спорить, и мы, невольно постоянно оглядываясь, выбрались на дорогу, причём я не могла отделаться от ощущения, что в спину нам кто-то смотрел, причём смотрел так… оценивающе, что ли.

ГЛАВА 3

– Ну что там? – Лика чуть не приплясывала от нетерпения. – То, что вы не нашли Додика, это мы видим и так. Но что-то же вы там обнаружили? Следы какие-нибудь, не знаю, оброненные предметы, тропинку? Ну хоть что-то? Мы всё время на вас смотрели, но не смогли разобрать, что вы там делали.

– Позвонить пытались, – Мишка вытер непонятно почему вспотевший лоб, – нам показалось, что есть сеть, но лучше бы мы этого не делали, честное слово!

– Не хотите говорить – не надо, – помолчав, обиженно сказала Лика и переглянулась с нахмурившимся Венечкой, – хотя могли бы и поделиться информацией, мы все в одной лодке, как говорится. Никому вы не звонили, у вас даже телефона в руках не было, мы же всё время на вас смотрели…

– Что значит – не звонили? – наступила наша с Мишкой очередь переглядываться и пожимать плечами. – Мишаня не только телефон доставал, он же даже разговаривал, правда, мы так и не поняли – с кем. Вы что, этого не видели?!

Я сжала кулаки спрятанных в карманы рук так сильно, что ногти ощутимо впились в ладони, и пристально всматривалась в лица ребят. Первым сдался Венечка, который, не обращая внимания на фыркнувшую Лику, неуверенно сказал:

– Сонь, вы подошли к этой ёлке, что-то там рассматривали на земле, потом ты несколько раз вокруг этого дерева обошла, мы ещё испугались, что ты тоже исчезнешь. Но Мишка всё время стоял на месте и никакого телефона не вынимал и тем более ни с кем не разговаривал. Мы на вас всё время смотрели, ни на что не отвлекались.

Я услышала, как прерывисто выдохнул Мишка, увидела, как сильно побледнела Лика, видимо, сообразившая, что всё ещё хуже, чем мы думали.

– Венечка, чем хочешь тебе клянусь, – начала я, серьёзно глядя на него, – я не ходила вокруг ёлки – это раз, Мишка разговаривал с кем-то странным по телефону – это два.

– Но как так может быть? – в голосе Лики послышались с трудом сдерживаемые слёзы, и не могу сказать, что я её за это осуждала.