В спальне я скинула блузку и лифчик, втянув воздух сквозь сжатые зубы, случайно задев соски, вспыхнувшие требовательной жаждой. Стащила джинсы и замерла, только прикоснувшись к себе через тонкую ткань белья. Вопреки моим опасениями – а теперь еще и надеждам – мое тело не собиралось утихомириваться. Оно требовало разрядки, и уже довольно ультимативно.

Я провела пальцами по ткани и сжала рукой свою грудь. Господи! Олег, ну вот что ты не пользуешься, когда надо!

Словно услышав меня, Олег открыл дверь в спальню:

– Ты чего опять застряла? Я вроде чеснока добавил, получше стало. Сама потом не жалуйся. Пошли на кухню, скоро будет готова. О!

Он сделал шаг ко мне, прислонился сзади и накрыл ладонями мою грудь:

– Люблю тискать твои сиськи! Так и ходи, футболку не надевай!

– Давай потрахаемся! – не выдержала я, разворачиваясь к нему.

– Давай! – внезапно с энтузиазмом согласился он. – Только после ужина. Зацени мою лазанью, заодно вина выпьем. Давай, надевай штаны какие-нибудь и пошли.

Во время ужина я сжимала бедра, елозила по дивану, терлась об Олега, но он только посмеивался и шутил про возбуждающий эффект красного перца, который добавил в лазанью. Открыл еще вино, предлагая расслабиться, но до вчерашнего уровня не напиваться. Впрочем, завтра суббота, можно и до синих чертей, если хочется.

К моменту, когда он помыл посуду – «видишь, ты всегда говорила, что сразу лучше мыть, я мою!» – вытер руки и поднял меня с дивана, подталкивая в сторону спальни, о моем возбуждении напоминала только стремительно высыхающая смазка между бедер.

Я снова думала об Англии. И смотрела в потолок.

Интересно, а где жена нашего соседа? Маринка сказала, что заселился один мужчина. Или она приедет позже? Или уже приехала?

Неужели они никогда не скандалят как мы? По-моему, все скандалят, так чего он тогда завелся? Она будет такой же роскошно-элегантной как он?

– Ты сегодня была какой-то особенно возбужденной! – откидываясь на свою подушку, сказал Олег. – Кто это у вас такой горячий на работе появился, а? Признавайся!

Кстати, лазанья была ужасной.

Воровка почты

Осень – самое время для тюленьих выходных. Спасать урожай, который привезли с дач родные и друзья. Готовить овощное рагу из кабачков и шарлотку из яблок. Лениво читать соцсети, варить кофе с корицей и кардамоном, договариваться с друзьями «когда-нибудь» встретиться.

Не думать ни о каком соседе.

В конце концов, я Маринку не встречала, иной раз, месяцами.

Кстати, она написала, что свадьба пока откладывается, потому что ее будущая свекровь попала в больницу. А потом наступит зима – зимой жениться неудобно: ни фотографий нормальных, ни погулять как следует. Ну и зачем вообще куда-то торопиться? Они отлично могут пожить и так. У будущего мужа в квартире только свежий ремонт и минимум мебели. Ни кухни, ни занавесок, ни дивана, ни котов. Есть где развернуться девушке, которая годами играла в «The Sims», живя в крошечной съемной квартире.

Правда мне показалось, что в ее голосе мелькнули те самые нотки самоубеждения, которые я ловила и у себя, когда рассказывала маме, что нам с Олегом отлично живется без штампа в паспорте. Но Маринка с женихом свадьбу вроде не отменили, а только отложили, так что, надеюсь, мне только показалось.

Всю следующую неделю я не встречала соседа. Мне только чудился запах его парфюма в лифте, но его быстро забивала сигаретная вонь – кто-то с этажей ниже никак не мог дождаться, пока выйдет на улицу, начинал курить еще на лестнице.

Следующая тоже прошла в спокойствии.

С Олегом мы больше не ругались.

На работе все, вроде устаканилось, хотя я все еще ждала, когда придет время для повторного разговора о повышении.

Даже дверь подъезда исправно хлопала уже после нажатия кнопки лифта. А иногда я ее сразу аккуратно прикрывала за собой, говоря судьбе: «Сегодня пусть будет как будет». И было обычно спокойно.

Я уже совсем расслабилась – бывали дни, когда я ни разу не вспоминала про нового соседа. Но однажды пятничным утром, выгребая рекламные листовки из своего почтового ящика, я случайно бросила взгляд на ящик квартиры номер 44. За то время, что прошло с вселения нового жильца, тот, похоже, ни разу туда не заглядывал. Ящик был забит так, что муниципальные газеты туда уже засовывали, складывая в несколько раз, листовки просто пихали сверху, а с краешку была видна надорванная телефонная квитанция.

А вдруг сосед съехал?

Эта мысль меня поразила. Я тут страдаю, принюхиваюсь в лифте, вздрагиваю от любого шума в квартире, стараюсь говорить полушепотом, а он давно сменил квартиру, и не пересекаемся мы именно поэтому, а не потому что я как разведчик осматриваю все подступы к подъезду прежде чем туда зайти?

А ведь в ящике, кроме квитанций, запросто могут лежать почтовые извещения или какие-нибудь налоговые уведомления для Маринки или для хозяйки. Еще, говорят, домушники присматриваются к таким заброшенным ящикам и так определяют, что хозяева уехали в отпуск, можно грабить.

Я прикусила губу.

Это не мое дело.

Совсем не мое.

Хотя я знаю, что замок этого ящика открывается и без ключа, надо только надавить сбоку, а дальше можно отодвинуть запор.

Сами разберутся, все взрослые люди. А не разберутся, так мне точно дела нет.

Я вздохнула, развернулась, чтобы уйти… и, разумеется, полезла не в свое дело. Потому что потом Маринка или хозяйка спросят: «Ева, ну тебе сложно было, если видела?»

И что я отвечу? Испугалась этого нового жильца, он ругаться будет?

В ящике была пара квитанций и куча рекламы. Я выгребла ее и сразу выкинула в мусор, квитанции положила назад, с чувством выполненного долга прикрыла обратно дверцу… и вздрогнула от шелкового ехидного голоса:

– А что вы делаете с моим ящиком, Ева?

Обернулась – сосед стоял, привалившись к перилам и поставив ногу в сияющем ботинке на верхнюю ступеньку лестницы. Элегантный серый костюм сидел на нем так, как не на всякой кинозвезде. А им-то ведь наверняка шьют на заказ. Я прямо забеспокоилась – к нашим перилам в таком торжественном виде лучше не прислоняться…

Хватит, Ева. Ты уже один раз влезла не в свое дело, и вот что получилось.

Я опустила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом. Сейчас оправдание «сосед будет сердиться» уже не казалось мне таким смехотворным. Он и правда сердился. Потому что во втором его вопросе шелка было меньше, а ехидство сменилось раздражением:

– Так вы ответите, зачем полезли взламывать мою собственность?

Я вспыхнула и затараторила:

– Ваш ящик был забит, все вываливалось, раньше тут жила моя подруга, и я подумала… – я прервалась и сглотнула. – …подумала, что будет по-соседски… – боже, что я несу! – …проверить, а хозяйка будет сердиться, но я бы передала все важное…

Блею как овца. Какой позор.

Сосед прошел мимо меня, чуть задев плечом. Не так, чтобы оттолкнуть, а… так, что его запах снова окутал меня и мгновенно, несмотря на прошедшее с той встречи время, окунул обратно в кипящее море влечения к нему.

– Хозяйка попросила меня заглянуть в ящик, хотя мне точно ничего не может прийти, – прокомментировал он, открывая замок нормальным ключом. – Но я не вижу, чтобы тут было что-то важное. Счета я оплачиваю через интернет. Разве что вы, Ева, забрали.

Я мгновенно задохнулась от злости!

Забрала! Взяла и забрала какое-нибудь сраное извещение о пришедшей посылке с Алиэкспресса, а как же! Ева – воровка писем!

– Да вы охренели! – выдохнула я ему в спину, скатилась вниз по лестнице, вылетела и грохнула дверью подъезда со всей силы.

Я мчалась на работу в таком бешенстве, что на переходе перепутала эскалаторы и в толпе запрыгнула на правый. И по пути к эстакаде три раза сбилась в перечислении закупок.

Да как он смел вообще!

Он нормальный?!

Где он жил до сих пор, такой красивый, что там люди воровали почту?

На работе

Влетела на работу с опозданием и тут же воткнулась в Сергея Андреевича не в лучшем настроении. И, конечно, получила выговор. И за опоздание, и за кончившуюся туалетную бумагу и черте где разбросанные накладные, которые должны лежать в одном месте, чтобы бухгалтерия могла их найти.

– А еще прибавку хочешь, Ев, ну ты сама подумай, для офис-менеджера аккуратность – главное качество. Мне все равно, любят ли тебя сотрудники, для этого у нас есть штатный психолог. Мне нужно, чтобы все в офисе работало как швейцарские часы. Если я не могу тебе в этом довериться, о каких бонусах может идти речь? – отчитал он меня.

Вот и не говорите мне потом, что мои ритуалы не работают. Даже не смейте!

Они работают. Было бы проще, если бы они работали всегда, в 100% случаев и можно было проверить и найти закономерность. Я бы тогда доказала окружающим, что не двинутая.

Я немножко поплакала в офисном туалете, ругаясь то на соседа, то на начальника.

Правда вообще-то была в том, что оба выговора были заслуженными. Рабочий понятно почему – мне даже слезы было нечем вытереть, бумага и правда кончилась. А от соседа – потому что на самом деле, в глубине души, я надеялась найти в том ящике какое-нибудь письмо для него и узнать, как его зовут. Мне чертовски надоело мысленно звать его то красивым хамом, то соседом.

Его загадочность, то, что он так явно не вписывается в атмосферу нашего дома, не знает элементарных вещей и исходит из каких-то диких предпосылок, настолько сильно выделяют его из общей массы, что сложно перестать думать о нем и гадать, почему так получилось.

Где он жил раньше?

Почему теперь живет здесь?

Где его жена?

Как он попал к нам и почему так торопился снять квартиру?

Я вымыла лицо, вышла из туалета и посмотрела на часы.

Да, молодец, Ева. Сорок минут прорыдать из-за того, что безымянный мужчина обвинил тебя во взломе почтового ящика.

Сорок минут рабочего времени думать о его руках, его костюме и его запахе.

Ты молодец.

Просто молодец.

За полчаса до окончания рабочего дня я отправилась на офисную кухню – избавлять холодильник от неопознанной и просроченной еды. Кто не подписал свою котлетку и оставил ее на полке одинокой, мог при выходе с работы встретиться с ней и пойти домой вместе.

И в тот момент, когда я спрашивала у гречки в поллитровой банке, чья она, а гречка упорно не отвечала, начальник похлопал меня по плечу, перепугав до смерти. Боюсь, что гречку тоже – я чуть ее не уронила.

– Ева, я бы хотел перед тобой извиниться за утреннюю резкость, – начал он, и вот тут я и правда испугалась.

– Сергей Андреевич?!

Он никогда не признавал свою неправоту. Никогда.

Так что наверняка сегодня где-нибудь пройдет дождь из жаб в честь такого события.

Если только сейчас не выяснится, что все гораздо хуже, чем я думала. Например, утренняя резкость была из-за того, что он не знал, как сказать, что я уволена.

Доброта начальства куда хуже начальственного гнева. Лучше всего – спокойный нейтралитет.

– Ева, я понимаю, ты можешь быть на меня обижена, и мне бы хотелось как-то загладить свою вину, – продолжил Сергей Андреевич, загоняя меня в натуральную панику. – Поэтому давай на неделе вместе пообедаем. Например, в «Эзопе»? И обсудим твои карьерные перспективы. Я тут посмотрел твой диплом и не понимаю, зачем ты себя гробишь на должности «подай-принеси». Есть куда более интересные альтернативы.

– В «Эзопе»? – опешила я.

У нас на первом этаже здания было несколько ресторанов, в которые мы могли ходить на обед: от дешевой чебуречной до более-менее пристойных заведений, где бизнес-ланч состоял из тех же блюд, что и обычное меню, только порции поменьше. «Эзоп» был из них самым пафосным и на бизнес-ланчи не разменивался. Максимум – скидка на меню в обеденное время. И то лишь потому, что здания бывшей промзоны вокруг занимали исключительно офисы – днем ждать клиентов было больше неоткуда.