Родной Санечек, вчера отправила тебе заказным большое письмо (авиа – не приняли), а сегодня получила от тебя открыточку – от которой стало грустно и досадно, ну, как ты можешь сомневаться даже на секунду в моем чувстве к тебе, которое с каждым днем делается только все более интенсивным и живым. Разве я могу об этом написать. Не пишу просто от того, что слишком много нужно мне тебе сказать. Ту неделю я еще при этом слишком заработалась. Сегодня устроила себе «выходной» день – поехала в магазин, привезла продуктов, варю обед. Купила бруснику с яблоками – и вечером буду варить варенье. По мере сил я все время стараюсь регулярно кормиться. Как мне хотелось бы угостить тебя этим вареньем.

[Вчера была с Валей на «Маугли» – хорошо – но лучше Алладина не видела.]

Санек, нужно очень серьезно взяться за наше устройство в Москве. Нужно иметь все же комнату. Удалось ли тебе найти что-либо – где можно снимать временно? В связи с тем, что место для работы я не смогу иметь в связи с ликвидацией свободных ставок – будет много разных осложнений. Как я смогу перевести мой продуктовый лимит в Москву? и т. д. и т. д.

Скажи куда, как и сколько еще перевести тебе денег. Ведь путевка стоит большие деньги. Сегодня получила по доверенности деньги. Они просили, чтобы ты телеграфно подписался на заем и прислал бы мне постоянную доверенность на получение денег.

Мне хотелось бы купить тебе много подарков, но сейчас я призадумалась – нужно иметь деньги для устройства нашей жизни в Москве. Если нужно – продадим пианино. Потом сумеем купить. Нужно это все сделать очень решительно, т. к. жизнь в разных городах совершенно немыслима.

[Прошу тебя – поговори с одной сотрудниц ВИЭМ’а¹⁷⁶ – Балтийск. поселок 13/48 кв. 88. Нина Аветисовна Бабалова – она кажется хотела ехать в Ленинград – может быть возможен обмен. Этот адрес лежит давно, но т. к. мы были раньше уверены, что ты комнату получишь – я тебе его не дала.]

…Санечек, родной и любимый, помни, что ты мне самый близкий и дорогой и что нити, которые связывают меня с тобой, идут от самых глубин всего моего существа, их ничто не может задеть. Всегда о тебе думаю, чувствую мучительно каждый миг нашего раздельного существования и одна только мысль – быть вместе. Целую тебя нежно, нежно. Пиши мне часто и не сердись за несколько пропущенных дней.

Скоро буду тебе звонить.

Я купила тебе пока два подарочка (секрет – какие!).

Обнимаю еще раз и целую.

Меня Ноля 6 раз снимала в комнате на фоне картин – результаты неизвестны.

Дядя ждет нас с тобой летом, кланяется.

№ 260. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

13/IX.46 г.

Родной Санечек, теперь от тебя нет писем. Я уже подала заявление на отпуск в октябре, а с 1/X – 6/X – командировка в Москву – надеюсь, что все это утвердят. Приехать раньше первого октября не знаю, смогу ли – но постараюсь, но к нашему с тобой дню боюсь, что не выйдет.

[В понедельник приезжает Энгельгардт. Вчера купила тебе в лимитном магазине – еще точно такую же рубашку № 39 – очень довольна. Во вторую половину сентября в магазине ожидаются дамские беличьи пальто – стоимостью около 2000. Мне хочется купить. Но лимитных денег в этом квартале у меня только 750 (с 1 окт. – новый квартал!). Поэтому – может быть ты мне пришлешь свою лимитную книжку – ценным письмом – с описью имеющихся в книжке денег. Но нужно сделать это сразу же. Тогда у меня будет теплое и красивое зимнее пальто.]

…Устаю очень и чаще всего, когда прихожу – в 8–9 ч. вечера – после обеда засыпаю сразу же, не раздеваясь. В 12 ч. встаю, читаю и снова ложусь.

У нас последние дни стало довольно холодно, идет дождь, начали падать листья.

Родной Санек, как ты живешь? Как работаешь? Что у тебя нового и интересного в работе? Что с Институтом?

В Вестнике Вузов – есть статья о введении промежуточной степени между кандидатом и доктором наук – магистерской – для чего нужно сдавать экзамены.

Есть ли какие-либо, даже отдаленные перспективы с комнатой?

Меня беспокоит, что ты без денег, – пожалуйста, разреши прислать и на какой адрес. Не забудь новую доверенность к 20/IX в музей.

Нежно целую и обнимаю. Уже скоро приеду.

Наташа.

[Сейчас бегу на работу. Целую много раз.

Манечка здорова. Кончили большую работу писать. Санек, я не знаю посылал ли ты ей деньги. Может быть, ей нужно из полученных мною денег отнести, или ты сам хочешь это делать? Напиши.]

№ 261. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

М. 24/IX–46 г.

Родная Наталинька,

у меня еще остается смутная надежда на твой приезд к 27¹⁷⁷ в Москву. В прошлом году мы провели этот день вместе и как бы хотелось, чтобы и теперь день этот стал днем нашего свидания. Разница была бы только та, что в прошлом году я прилетел к тебе на крыльях, а нынче ты может быть приедешь ко мне.

Деточка моя дорогая, какими словами любви и благодарности мог бы я обратиться к тебе! Меня всегда мучает сознание, что я недостоин твоего чувства, что я не в состоянии унести всей той неповторимой и чистой любви, которую послала мне в твоем лице судьба.

Я думаю только, что вместо приветствия, которое мне все равно не удастся сложить, я выскажу тебе чувство, которое мной завладевает сильней и сильнее: мне очень хочется настоящего семейного очага: уже давно пришла пора, когда мы оба будем радоваться нашему ребенку, растить и воспитывать его и сами сплотимся вокруг него еще теснее.

Я решил в этом году сделать все возможное, чтобы добиться получения комнаты, и не пожалею для этого ни времени, ни сил.

Постараюсь сегодня взять билет на органный концерт Баха, который играет Гедике 27 сентября. Я возьму и для тебя билет. Может быть, это маленькое колдовство (оно употреблялось еще в первобытной магии) будет способствовать твоему приезду в Москву к 27-му.

Целую тебя, родная, всей душой с тобой и жду твоего настоящего горячего поцелуя в течение ближайшей недели.

Твой Саня.

№ 262. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

Между 25. IX и 1/X 46.

Родная Наталинька,

еще десять дней и мы, наконец, увидимся. Прошло пять недель, как мы расстались, а ощущение такое, будто целый век миновал. Последнюю неделю не писал тебе – отчасти потому, что ждал твоего приезда числа 25‐го и очень разочарован тем, что ты приедешь позже. Во всяком случае ты должна знать, что если 1‐го октября ты уже не будешь в санатории, то рискуешь своей путевкой. Такую мне дали справку в лечебно-санаторном отделе Академии Наук. Поэтому и потому, что очень хочется поскорее тебя увидеть – поспеши с приездом. [Билет достань так, как я, при помощи Манечки.] Постарайся приехать «Стрелой», чтобы не утомиться и не нервничать в дороге.

Я понемногу занимаюсь. Организую диссертационные работы, уже начал их понемногу. Продолжаю работать над трудами семинария Кондакова и начал работать над сбором материалов о Пущине. Был в ЦК. Получил указания, в духе которых должен изменить свою статью, после чего верну ее в ЦК, а оттуда статью мою поставят в редакцию «Вопросов истории». Я теперь назначен на должность заместителя директора по научной части Музея истории религии¹⁷⁸. С этим, конечно, также связаны известные неудобства. Обстоятельства сложились так, что я не мог отказаться от этого поста. Судьба же всего Музея до сих пор не определилась. Борьба идет отчаянная. Чем это все закончится, никому не ведомо. За последнее время все же перспективы несколько улучшились. Вновь появились некоторые надежды и на получение комнаты от Академии наук. Пока все это еще столь смутно, что не стоит писать подробней. Я все же решил снять комнату. Ищу сам и мне ищут. Во всяком случае решение одно: мы должны быть вместе, и я сделаю все, чтобы это устроилось так еще в нынешнем году. Жду тебя, родная моя деточка.

Целую тебя и зову как можно скорее приехать. Твой Саня.

№ 263. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

Фото-телеграмма

[Из Москвы № 612 17‐го 11. 20. пор. № 15

Ленинград, 8-ая Советская ул., д. 34, кв. 10.

Ельциной]

Родная Наталинька, эти строчки я написал в вечер твоего отъезда из Москвы:

Здесь велено разлуке лечь
И час отмечен,
Лишь поцелуй запечатлеть
До новой встречи,
Закинуть руки и сомкнуть
Движеньем скорым
И слушать, как сердца ведут
Переговоры,
Как тяжелей и глуше рвут
За тактом такты…
Сейчас колеса поплывут
Туманным трактом,
Сейчас размечутся огни
По поднебесью…
И мы останемся одни
И мы останемся одни
И мы с разлукою одни —
Жених с невестой!

Ленинградский вокзал 9/XI–46 г.

Целую нежно, жду весточек.

Твой Саня.

17. XI. 46 г. Москва.

№ 264. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

17/ΧΙ. 46 г.

Родной Санечек, сегодня воскресенье, и я первый раз нашла свободную минуту, чтобы написать тебе. Помимо большой занятости в Институте – ибо привезенные «опухоли»¹⁷⁹ [—] не ждут и нужно было немедленно начать опыты, пришлось сразу же окунуться в большое количество бытовых дел, которые не могли терпеть отлагательств.

Холод в моей комнате превзошел все мои ожидания, ибо вата, которой Юленька в прошлом году заткнула все щели, – отсутствовала. На улице зима – снег. Только сегодня достала 2 литра керосина, которые, конечно, быстро исчезнут, перспектив же пока еще достать нет. Все эти дни жила весьма мучительно. Приходила поздно из Института (там тепло), нагревала чайник воды и наливала в две грелки – тогда можно было залезть в кровать. И представь себе, когда становилось тепло, я радовалась жизни, с удовольствием разглядывала картины и в памяти проносились куски нашего ароматного летнего путешествия.

Сегодня нашла также стекольщика, который обещает во вторник (если не надует!) вставить стекла – трудность заключается в размере стекол – они слишком большие. Стоить это будет 300 руб. Деньги уже одолжила на это. Кроме того, я дала деньги на оплату ордера на 1 куб. дров и доставки их домой [Ольге Александровне]. К сожалению, дрова пока не выдают. Но к твоему приезду надеюсь, что они будут дома и мы будем греться иногда у нашего камина. Видишь, родной, сколько я уже успела сделать для светлого будущего. В магазине еще не была, но по дополнительным ничего не дают. Привезенные крысы полностью на моем иждивении. Было сложней, пока не получила хлебную карточку, – сейчас проще.

Лурье¹⁸⁰ приходил за рукописью и был принят у меня в арктической температуре, и единственное удовольствие, которое я могла ему доставить, были картины. Он с нетерпением ждет от тебя письма о «Лаодикийском послании»¹⁸¹. Вообще же он жаловался, что ему трудно читать документы, т. к. он не знает церковных культов и обрядов.

Сегодня «Поэма экстаза» Скрябина, но все билеты проданы. Хочу все же сделать попытку попасть. У знакомых нигде не была, кроме Зои. Юра приезжал ко мне. Он лучше выглядит и живет своей всегда спокойной семейной жизнью, хотя им трудно материально. Пустота в Юленькиной комнате – меня огорчает – какое-то дуновенье смерти.

Санечек, мой родной, как ты? Как питаешься? Чувствуешь? Работаешь? Есть ли что-нибудь интересное в работе? После моего отъезда тебе стало свободнее. Сознание, что я тебе изрядно мешала, было слишком огорчительно, и я была рада уехать. С другой стороны, осталось беспокойное чувство – я никогда не видела тебя в столь же неорганизованном виде – ибо твой быт просто предельно не налажен, а твое здоровье совершенно расшатано. Ну, конечно, я надеюсь, что все наладится. Но когда же это будет?

Как реагировал Вл. Дм.¹⁸² на письмо?