Мия Т. Бек: Охотница за жемчугом

Original title:

THE PEARL HUNTER

by Miya T. Beck

Научный редактор Диана Кикнадзе

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© 2023 by Mariko T. Beck

This edition is published by arrangement with HG Literary and The Van Lear Agency LLC

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Говарду и Талии, моей суше и моему морю

В мире сегодня
нет ничего
обычного.
Вот и настало
первое утро.

Идзуми Сикибу

От автора

Дорогой читатель!

Я выросла неподалеку от пляжа в Южной Калифорнии. Звучит классно, не так ли? Но я всегда рвалась поскорее покинуть свой идеальный, словно с картинки, родной городок.

В детстве я больше всего хотела найти свое место. Но для девочки, у которой один из родителей азиатского происхождения, это непросто – особенно в школе, где большинство ребят белые. Другие школьники (и их родители) постоянно забрасывали меня вопросами: «Откуда ты? Почему у тебя такое странное имя? Почему у тебя глаза нераскосые?»

Занимайся я спортом, мне было бы, наверное, проще. Но вместо того, чтобы выигрывать футбольные кубки, я побеждала на соревнованиях по орфографии, а в солнечные дни предпочитала не убегать с серфом на пляж, а читать книжки. И когда взрослые называли меня застенчивой, я им верила.

Какое-то время я считала, что после знакомства с другими ребятами японского происхождения я наконец найду свое место. Узнаю побольше о культуре и языке, и все будет как надо. По субботам я занималась в местном буддистском храме, где пела песенку о том, как кукарекают японские петухи – kokekokko, – и научилась писать свое имя на хирагане. Но у детей, с которыми я там общалась, японцами были оба родителя, а не один; кроме того, большинство уже хорошо говорили на японском, в то время как я понимала лишь пару фраз. Я вновь превратилась в белую ворону и через несколько месяцев перестала туда ходить.

Когда пришло время отправиться в колледж, я наконец покинула свой город и встретила людей, которые тоже не могли найти свое место. Я начала больше читать, путешествовала по Азии и Европе. Чуть позже стала журналистом и обнаружила, что отнюдь не застенчива. Я была довольно внимательной. Умела слушать. И потому смогла найти общий язык с людьми самого разного происхождения и точно передать их опыт в своих словах. В общем, я оказалась писательницей.

Как и Кай, мне пришлось покинуть дом, чтобы понять: то, что казалось мне слабостью, и то, что отличало меня от остальных, вполне получилось обернуть себе на пользу. Конечно, эта книга – для всех, кому нравятся приключения с морскими драконами и сверхъестественными лисами, но больше всего она для тех, кто не может найти свое место.

Спасибо, что прочитаете историю Кай.

С теплом, Мия Т. Бек

1

Темные волосы Кай колыхались в воде, напоминая выпущенные кальмаром чернила.

Она протянула руки к Киши, своей сестре-близняшке, своему зеркальному отражению. Одинаковые ореховые глаза и усыпанные веснушками носы. Те же плечи и длинные сильные ноги – ноги ныряльщиц, что занимаются своим делом чуть ли не всю жизнь. Тем не менее различить их было легко – нужно было лишь знать, куда смотреть.

Правое ухо Киши торчало в сторону, словно цветок анемона, у Кай же выдавалось левое. У Кай пупок выпирал, а у Киши – нет. А еще Кай была левшой. Однако в тот момент в море единственное различие между ними, которое имело для Кай значение, было в том, что на Киши белела повязка ныряльщицы, а вот она… она свою еще не получила.

Течение трепало край повязки Киши и ее белый костюм. Киши протянула сестре руки, и Кай приготовилась ощутить прикосновение чужих пальцев, но вместо этого дотронулась до скользкой невидимой мембраны. Между ее пальцами и пальцами сестры могла бы вклиниться палочка для еды. Кай нахмурилась и снова нажала на барьер. Он не поддался. Она попыталась еще раз – безуспешно. Тогда Кай разглядела страх и отчаяние в глазах сестры.

– Кай, – пробормотала Киши, и изо рта ее устремились ввысь пузырьки воздуха. – Держись подальше от призрачной стены!

Глаза Киши подернулись дымкой. Ее руки соскользнули с мембраны.

Кай открыла глаза.

Сердце колотилось как безумное. Она еще толком не проснулась и никак не могла понять, где находится. Но вот она ощутила теплое, чуть кисловатое дыхание сестры. То, что Кай вначале приняла за далекие пейзажи с серыми и белыми контурами, оказалось головой Киши, позади которой вырисовывалась стена. Они лежали на футоне лицом друг к дружке, почти соприкасаясь носами. С Киши все в порядке. Это был всего лишь сон. Сердце Кай потихоньку успокаивалось – она перевернулась на спину и уставилась в сотканный из тростника потолок. Что за призрачная стена, которой она касалась? Медузы бывают прозрачными. Неужели они наткнулись сегодня на гигантскую медузу? Или Кай просто стало страшно – страшно впервые нырять одной? В некоторых деревнях верили, что близнецы рождаются с особыми силами – вроде тех, которыми обладают слепые шаманки, что могут говорить с богами и мертвецами. Кай и Киши понимали друг друга с полуслова, но медиумами они не были. Кай не понимала, какое послание могло заключаться в ее сне.

По небу разлилось розово-сиреневое полотно зари – Кай смотрела на нее сквозь решетчатое окно. А после взгляд ее упал на пояс с инструментами, принадлежавший тетушке Хамако. Он одиноко висел на крючке посреди комнаты с самого дня ее смерти – шесть жемчужных сезонов назад. Нож. Вот он, ее шанс, пока Киши еще спит. Их мама подарила Хамако затупленный нож ныряльщицы на день рождения; там, где лезвие встречалось с рукоятью, блестели речные жемчужины. Кай он всегда нравился.

Она выскользнула из постели и выхватила нож из своего пояса с инструментами. Прошлась на цыпочках по комнате и поменяла его на нож тети. Провела указательным пальцем по блестящим зеленоватым камням – по форме они напоминали детские зубы и сияли в полутьме. К горлу подступил комок, но Кай проглотила его. «Плачут только придворные поэты в столицах, – всегда говорила тетушка Хамако и утыкалась в рукав, изображая рыдания. – У нас, ныряльщиц, нет на это времени».

Хамако была для них больше старшей сестрой, чем тетей. Она рассказывала близнецам сказки на ночь, делилась с ними деревенскими сплетнями и всегда брала с собой в плавание на лодке или в поход в горы. Именно она научила их различать цветы, деревья, созвездия в ночном небе. Хамако находила радость во всем, что делала, и в этот особенный день Кай хотела взять с собой что-то принадлежавшее тетушке.

– Кай, ты что делаешь?

Она быстро развернулась и спрятала нож за спину. Киши приподнялась на матрасе-футоне – волосы спутаны, топик с широкими рукавами обнажил одно плечо.

– Ничего, – ответила Кай. – Просто вспоминаю Хамако. Вот бы она была здесь.

Киши скрестила руки и сощурилась.

– Положи назад, – приказала она.

Кай пихнула нож за пояс своей юбки-брюк и показала сестре пустые руки.

– Положить назад что?

Киши фыркнула и подошла к Кай. Та тут же встала между ней и поясом с инструментами. Киши схватила ее за руку, Кай вырвалась и отпрыгнула в сторону… и тут же поняла, что совершила ошибку. Киши стащила пояс Хамако с крючка.

– Так и знала! – произнесла она, доставая из него нож Кай с простой, ничем не украшенной рукояткой. – Положи назад.

– Хамако отдала бы его мне, – возразила Кай.

Киши приподняла левую бровь.

– Точно, потому что ты была ее любимицей.

– Да какая тебе разница? Ну возьму я ее нож! – рявкнула Кай. – Твой особенный день уже случился, госпожа Совершенство.

Обе сестры должны были закончить обучение в прошлом месяце, после испытания на дыхание. Мама считала до пятидесяти, а они без передышки ныряли на дно тридцать раз подряд. Но во время последнего нырка Кай достала три ракушки вместо одной, нарушив мамины правила. Она была вся в Хамако: та тоже всегда брала столько, сколько могла унести. Этих моллюсков не пришлось даже отрывать от камней. Девушке казалось неправильным оставить их там – они практически приглашали ее вытащить их на поверхность.

– Сколько раз я говорила тебе, брось это! – прокричала мама, когда Кай вынырнула на поверхность.

– Дело ныряльщиц опасное, мама… ты ведь сама говорила, – возразила Кай.

– Это не значит, что нужно делать его еще опаснее, – парировала та. – Один нырок – одна раковина.

– А на кладбищах в нас могут вселиться лисы, – продолжила Кай, ведь ходят об этом слухи. – Но мы все равно навещаем Хамако.

– Это не то же самое! – разозлилась мама. – Почему ты так упрямишься?

– Я не упрямлюсь! – крикнула Кай. – Это ты валяешь дурака!

Она не думала, что мама действительно ее накажет, но так оно и случилось. Киши совершила церемонию первого заплыва, а Кай осталась сидеть в лодке, кипя от злости. С тех пор Кай вела себя смиренно, как послушная дочь, и доставала со дна по одному моллюску за раз.

Киши расправила плечи, преисполненная праведного гнева.

– Мама очень разозлится, когда увидит тебя с этим ножом!

– Она узнает, только если ты ей расскажешь! – возразила Кай.

Киши цокнула языком и направилась к двери спальни – Кай схватила ее за рукав и выпалила худшее из того, что пришло ей на ум:

– Если расскажешь ей про нож, я расскажу про сына деревенского старосты!

Киши охнула и отдернула руку.

– Думаешь только о себе! – рявкнула она. – Потому-то тебя никто и не любит!

Кай буквально ослепла от ярости – только сестра могла довести ее до такого состояния – и с силой ущипнула Киши за руку чуть повыше локтя, где кожа была мягче всего. Киши вскрикнула, и Кай тут же почувствовала прилив вины – она ведь любила сестру. Но иногда внутри поднималась ненависть, темная, как самая глубокая морская впадина, – чувства эти были очень яркими. Киши выронила нож и кинулась на сестру с кулаками, с силой ударив ее в грудь. Та споткнулась, налетела на стену и закричала от ярости. Оттолкнувшись от стены, она набросилась на Киши.

Дверь спальни внезапно распахнулась.

– Девочки, что у вас происходит?

На пороге стояла мама – ноги широко расставлены, кулаки уперты в бока, локти разведены в стороны. Она уже успела одеться для выхода в море: на ней были белая холщовая юбка и темно-синяя подбитая куртка, призванная защитить от утренней прохлады.

Кай тут же вытянулась по струнке, словно марионетка, которую резко потянули за ниточки. Не хватало лишиться еще одного шанса на заплыв! Киши сделала шаг вперед, закрыв собой лежащий на полу нож Кай.

– Ничего, мама, – ответила Кай.

Мама кинула взгляд на Киши, зная, что та скорее расскажет правду. Кай затаила дыхание. Что победит? Гнев или солидарность?

Киши опустила плечи.

– Ничего, мама, – подтвердила она.

Мама наградила их обеих предостерегающим взглядом и закрыла дверь. Киши подняла с пола нож Кай и бросила его на футон, а затем отвернулась и стала собираться, перехватывая волосы лентой у самой шеи. Назло сестре Кай взяла нож Хамако.