Глава 3

Что это было? Подстава, или действительно ментовской рейд по отлову проституток? Нет, конечно, эта унылая дура не могла организовать такого. У нее бы не хватило ни духу, ни сил, ни ее рыбьего ума. Хотя, конечно, он здорово лоханулся перепутав подарки. Да и хер с ней. Эта дура, способна только месить свою гребаную глину и продавать уродливую мазню с аукционов. Нет, он ее не ненавидел. Просто не любил. Не мог видеть эти чертовы веснушки, рассеянные по ее слишком худому телу, и маленькую грудь, которую она еще больше маскировала какими-то совершенно нереальными, аляпистыми балахонами. Да и женился по указке отца, потому что старик возжелал себе в невестки эту чертову конпатую суку, закомплексованную до состояния деревяшки. Под старость лет старый заделался меценатом и страстным ценителем изящных искусств. А Ирка подавала огромные надежды, как скульптор и художник. И сама она такая была – неприступная, как статуя каменная. Девственница с замашками аристократки. Все, как папочка хотел. Проверил ее с ног до головы. Он просто из охотничьего азарта добился этой дуры. Влюбилась, как кошка. Идиотка, чертова. То ли дело Гелька. Огненная, горячая, как скаковая лошадь. Она его понимала, трахалась с отдачей. Исполняла все его прихоти. Все до единой. Виктор сглотнул липкую слюну, вспомнив гибкое тело любовницы. В паху потяжелело. Надо отвлечься. Срочно.

– Хочешь я поведу? Ты ведь не любишь ездить за рулем, тем более ночью,– ровно спросил Виктор, прервав затянувшееся тяжелое молчание, повисшее в дорогом автомобиле, который он подарил этой неблагодарной гадине на день рождения месяц назад.

– Ты прав, я не люблю ездить по ночам. А еще я не люблю вытаскивать мужа из блядских объятий, и пробки анальные не люблю,– ее голос дрожал. Риша на пределе. Только истерики ему сейчас не хватало.– Вить, почему ты так со мной? За что? Черт, у нас ведь годовщина сегодня. Подарочек ты мне селал- закачаешься. Как ты мог, Витя? – она ударила по рулю ладошками и всхлипнула.– Я отвезу тебя домой. Сама переночую в городской квартире. Семену Петровичу сам все объяснишь. Я не хочу больше копаться в этой грязи. Мне даже в одной машине сейчас с тобой тесно.

– Детка, все не так. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Послушай, это просто подстава, кто-то снова роет под отца. Да послушай, мать твою, – он протянул руку, чтобы стереть слезу со щеки жены, но она отшатнулась, как от пощечины. И на ее лице было написано такое отвращение, что он ослеп от ярости. Да кто она такая эта дура? Грязь с ногтей, возомнила себя великомученницей. Нищенка, которую он превратил в подобие нормальной бабы. Дал ей все, о чем может только мечтать любая провинциальная лохушка.

– Не трогай меня. Мне противно, мерзко, больно, – задохнулась. А ему захотелось реально влепить этой чертовой суке оплеуху. Смазать со всей силы по чертовой веснушчатой щеке. В голове помутилось от прилива дикого возбуждения.– Я подам на развод сама.

Блядь, только этого не хватало. Земля под ногами Виктора не просто горела. Она полыхала. Отец хотел внука. Наследника. Это было основным условием передачи всего бизнеса в руки сына. И хотел он его от любимой невестки, таким было условие.

– На развод? Правда? Ты ведь не забыла, детка, за чей счет твоя матушка сейчас лечится в Германии? Если я прерву финансовый поток? Как думаешь, через сколько тебе придется оплачивать похороны? Учти, они не будут пышными, потому что я лишу тебя всего, – хмыкнул Виктор, с удовольствием наблюдая за тем, как бледнеет лицо навязанной ему бабы. – Нет, детка, мы продолжим играть в интересную игру под названием «Счастливая семья». Я снова буду притворяться, что ты моя любовь, а ты заглядывать в мой рот, борать в свой, и рожать, гребаных внуков моему отцу. Он страшно хочет увидеть наследников.

– Так иди за этим к своей шлюхе,– надо же, у нее голос прорезался.

–Нет, куколка. Ты родишь. Ты очень дорога старику,– он улыбнулся. Ударил словами на отмашь. И ему понравилось, как скривилось лицо нелюбимой жены. Даже страх скандала с отцом отступил на задний план, сменившись эйфорией от ее слабости. Наконец то он скинет эти дурацкие ненужные ему сюсюканья с Ришей и будет жить как ему нравится.

– Нанвижу тебя,– ее шепот такой горячий. Ненависть сильное чувство. Наверное поэтому любовь так быстро трансформируется в него. А сейчас она ничего, даже вызывает побие вожделения. Виктор никогда не видел свою покорную женушку вот такой.

– А знаешь, я пожалуй прямо сегодня тебя постараюсь оплодотворить,– ухмыльнулся он.– Такой ты мне нравишься. Поезжай домой, Риша. И не сопротивляйся. У тебя не хватит на это сил.

– Витя, это ведь не ты. Ты же меня любил, я тебе верила. Отпусти меня,– ее голос снова дрожит.

– Ты просто выгодное предложение, сделанное моим отцом. Он решил все за меня. Я исполнял его волю. По сути ты мое приобретение с инвестицией в будщее. И я честно играл свою роль, пока ты не начала выеживаться. Тебе не нравится жить с лжецом? Будешь жить с хозяином. Поняла?

– Поняла,– цедит она сквозь зубы. Маленькая, непокорная, мерзкая сучка. Что ж, тем интереснее будет ее сломать.

Глава 4

-Я согласна с твоими доводами, дорогой. Рушить семью из-за дешевой бляди очень легкомысленно. Тем более, потеряю я больше, чем приобрету, теша свою обиду. В конце концов многие женщины живут с мужьями изменщиками. И ничего, вполне себе счастливы. Но… У меня есть условия,– улыбаюсь я, глядя на мужа. Главное не сорваться и не показать, как мне отвратительно больно. Но он хочет играть. А я хочу получить фору и не потерять единственного родного мне человека – маму. Витюша знал, чем больнее меня ударить, чтобы деморализовать.

– Условия? – приподнимает он бровь. После душа он выглядит посвежее, и даже, вроде благодушествует. Вдыхаю его запах, по привычке, но сегодня он не кажется мне притягательным. – Ты мне ставишь условия? Интересно. И что же хочет моя милая женушка?

– Неразлучников. Мой подарок,– скалюсь я до судорог в челюсти.

– Такой ты мне даже нравишься,– снова этот чертово мурлыканье.– Ты, оказывается, не совсем тряпка, Риша. У меня даже встал. Пойдем в спальню, дорогая. Наделаем маленьких Половцевых. Порадуем моего папу. Серьги получишь завтра.

«Вместе с ушами мерзкой потаскухи»– хочется сказать мне. Но я сдерживаюсь от комментариев, прикусив губу. Тошнота поднимается к горлу, когда я представляю, что сейчас он будет дотрагиваться до меня руками, которыми каких то два часа назад лапал свою любовницу.

Скидываю халат, под которым «подарочная кружевная упаковка». Я вижу, как загораются глаза Вити. Раньше мне нравилось такое вожделение в них. Сейчас вызывает глухую ярость. Зазывно веду бедром.

– О, да, детка,– шепчет муж,– Станцуй для меня. Может, попробуем сегодня и пробку? Ты же ее нашла.

– Все может быть, муж мой. Но у меня тоже есть желание,– покачивая бедрами иду к шкафу с пластинками. Витя любит ретро. Не признает цифру. Дорогие игрушки богатого мальчика.

– Говори,– в его голосе нетерпение. Он раздет уже. Когда я поворачиваюсь и делаю первое па. Махровый халат валяется на полу белоснежной кучей. Фигура у него как у бога. Вылепленная в спортзале, долгими тренировками. Тело идеального самца… козла.

–Я хочу так же… Нууу… В общем, Вить… – лепечу я, моргая ресничками, глядя, как вздымается между раскинутых ног его плоть. Он до одури возбужден. – Черт. Как ты и твоя шлюха. Я хочу попробовать все.

– Неужели моя ханжа женушка потекла? В баре в ящике секретера наручники. Сходи за ними, детка. Только быстро, – хрипит Витя. Я ни разу за все пять лет не видела в его взгляде столько похоти. Значит он никогда не хотел меня по настоящему, не любил. Черт, какая я дура. И в баре он прятал все эти штуки, потому что знает меня как облупленную. Знает, что я никогда в жизни не полезу в его святая святых. Мой муж коллекционирует элитные виды алкоголя. Штучные, каких в мире почти не осталось.

В секретере целый арсенал, месье знает толк в извращениях. Помимо наручников прихватываю плетку и кляп. Стараюсь не касаться кожаной маски и других атрибутов мерзкой жизни моего мужа. Боюсь, что сорвусь, а это сейчас очень не к стати

Он ждет, раскинувшись на кровати звездой. Стонет, когда я смыкаю браслет на его запястье. То же проделываю со второй рукой и ногами. Наверное слишком грубо. На его ступне появляется крошечная капелька крови из содранной кожи.

– Больно? – я и вправду испугана. Мне кажется вся наша спальня провоняла чертовой кровью и металлом. Витя стонет, и мне кажется, что у меня сейчас сердце остановится.

– Не останавливайся,– шепчет мой муж с придыханием. Черт, ему что это нравится? Не ласка, не любовь, не нежность, а эта мерзость? Тошнота словно лава из вулкана летит к моему горлу.– Давай, детка, возьми в рот. Я полностью в твоей власти. Сделай мне приятно.

Сейчас меня точно вырвет. Боже, я пять лет жила с мужчиной и даже не подозревала, какие демоны водятся в его душе.

– О да, ты в моей власти,– скалюсь я. Рукоять плетки в моей руке кажется раскаленной. А что-то в этом есть. Я даже чувствую подобие эйфории, когда хвосты моего оружия в первый раз врезаются в плоть развалившегося передо мной предателя, распятого и беспомощного.– Сейчас я хозяйка? Как тебе ощущения?

– Ты что творишь? – он зол. Дергается в своих оковах, как муха в паутине. Сам себя переиграл.

– Я думала тебе нравится,– истерично смеюсь я.– Что, Витюша, больно? И мне больно. Слышишь? Будто сердце выдрали. Я ведь тебя боготворила. Любила, до безумия.

– Сука. А ну отпусти. Быстро. Куда ты собралась? Эй.

– Прислуга утром отстегнет,– говорю спокойно, накидывая на плечи халат.– ТЫ ведь не будешь кричать? Или кляпом все таки заткнуть твой рот? А у меня есть дела незаконченные. Думаю, что Алексей Николаевич будет рад меня видеть. Как считаешь, муж мой?

– Ты совсем дура? Идешь искать помощи у отца моего? Серьезно? – Витя смеется, а у меня по телу ледяной волной бегут мурашки.– Ну-ну, давай. Он никогда ничего не делает, не получив взамен душу просящего. Ты и вправду дура, Ирусик, я не ошибся. Я его сын. Какой бы херовый я не был, я у него один. Единственный. А ты чужая баба, всех достоинств у которой добродетель и сомнительный талант. Он тебя не отпустит из семьи, куколка. Разве что только вслед за твоей любимой мамой. А уж я все сделаю, поверь, чтобы сделать жизнь в этой семье для тебя невыносимой.

– Ну ты и… – хриплю я. Страх снова сжимает словно огромный удав все мои внутренности. Снова хватаюсь за плетку и тут же отбрасываю ее как мерзкую гадину. Нет, я не такая.– Ты врешь мне.

– Ну, сходи проверь,– скалится мой муж. Я его не узнаю. Как же я не рассмотрела его раньше? Он прав, я идиотка.

Глава 5

Я ехала куда глаза глядят. Просто колесила по улицам, пытаясь хоть как-то отвлечься от картинки, запечатлевшейся в моем мозгу словно выжженное каленым железом клеймо.

Вздрогнула от трели мобильника, валяющегося на пассажирском сидении.

Половцева, ты совсем охренела?-несется мне в ухо шепот единственной подруги. Ее зовут Липа и я помню ее столько же, наверное, сколько себя.

–Да, я охренела. Сегодня ночью в шишки. Лучше и не подобрать определения.

– После расскажешь о своих заплывах с Витюшей,– злится Липуська.– Пока вы там развратничаете, я…

–А в чем дело? – спохватываюсь. Липке наверняка позвонил Витя, отсюда столько экспрессии в ее шипении.