Я возвращаюсь в дом. Мэгги готовится пойти на важную вечеринку. Ее устраивает Джон Питерс, которого недавно приняли на работу в «Сони» на должность главы «Коламбия Пикчерз». Говорят, что зарплата составляет 2 700 000 долларов плюс часть прибыли и голливудские привилегии. Тысячи людей в Голливуде могут сказать «нет». Несколько сотен могут сказать «Я согласен» или «Я одобряю». Но только несколько человек могут сказать «Поехали» – и двадцать, тридцать, сорок миллионов долларов будут выделены, потрачены, и фильм будет снят. Таких человек, может быть, пять, или десять, или пятнадцать. Сколько бы их ни было, большинство из них сегодня вечером будут там.

Мэгги пригласила своего парикмахера. Его зовут Фредо. Я несколько минут наблюдаю за его работой. Они меня не замечают. Он болтает о сексуальной жизни звезд. Он снова упоминает историю с песчанкой. Он клянется, что у его коллеги стрижется врач, который извлекал грызуна.

– Фредо, закрой рот и делай меня красивой, – огрызается Мэгги. Как будто она некрасива и это внезапно пугает ее.

Я смотрю в зеркало на ее перепуганное лицо, а затем выхожу из комнаты.

Позже Мэгги спускается вниз. Она умопомрачительная. Прическа, макияж, одежда, туфли – полный комплект. Я не разбираюсь в одежде, но могу сказать, что это платье очень дорогое, из какого-то особенного материала, и оно сшито для нее на заказ. Тот, кто его сшил, очень умен, потому что оно выглядит просто, но постоянно подстраивается под нее, меняется в зависимости от ее движений. Передо мной мимолетно мелькает то ее грудь, то ее длинные ноги, то изгиб ее бедер.

Я, напротив, выгляжу не лучшим образом. На брови пластырь, под глазом фингал, еще и хромаю. Она обеспокоенно смотрит на меня. Затем, опасаясь прослушки, включает музыку. Она спрашивает, все ли со мной в порядке. Я отвечаю, что да. Я даже не пытаюсь объяснить ей про додзё. Я так и не понял, то ли Ким спивается, то ли что. К чему эти слова: «Стратегия позиционирования избегает Реальности и нападает через Иллюзию»?

– Мне хотелось бы, чтобы ты выглядел более презентабельно, – говорит она.

– Слушай, я же твой телохранитель. Я выгляжу нормально для телохранителя.

– Не смешно, Джо.

– Конечно, смешно.

– Я могу наложить грим. Спрятать это.

– Мэгги, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ты выглядишь прекрасно.

– Я выгляжу как богиня? – спрашивает она. – Вот в чем главный вопрос. Недостаточно быть красивой. Мне это сказал мой первый директор по кастингу. «Быть красивой недостаточно, детка. Красивых много». Он сказал: «Знаешь, что? У тебя отличное тело, и я могу предложить тебе посниматься голой». Я ответила: «Спасибо, не хочу». Он сказал: «Не вороти нос, детка. Мэрилин не возражала, Бейсингер не возражала, вот и ты не возражай». Потом он сказал: «Ты вернешься. Пройдет шесть месяцев, год или два, и ты разденешься. Еще увидимся». Ты веришь, что кто-то может быть настолько грубым, настолько пошлым?

– Ты вернулась?

– Нет. И никогда не вернусь, клянусь.

– С чего бы тебе возвращаться?

– Разве я выгляжу так, что миллионы людей будут готовы платить за возможность подглядеть за мной? Поглазеть на форму моих сисек? Которые еще не были у пластического хирурга, а значит, не могут конкурировать с сиськами Мелани Гриффит? Похожа ли я на человека, в которого ты хочешь вложить миллионы долларов? Я выгляжу настолько сексуально?

– Это уже другой вопрос. Даже не знаю.

– Пошел ты, Джо, – говорит она с улыбкой.

Мы как персонажи мыльной оперы.

Шоферы находятся в секции, отведенной для приезжающих слуг. Там много сплетничают. Это моя работа. Поскольку это вечеринка Питерса и он – новая власть в городе, все хотят поговорить о нем. Сплетни в основном старые. Как с него списали персонажа Уоррена Битти в «Шампуне» – очень гетеросексуального парикмахера, который переспал со всем в Лос-Анджелесе, включая Нэнси Рейган.^[31] Несколько шоферов – женщины. Одна из них говорит:

– Бедная Лесли Энн Уоррен – вот кого мне жаль. Одно дело быть замужем за этой свиньей, которая перетрахала весь город, но кто пойдет сниматься в фильм по мотивам этого?

Потом они рассказывают легенду о том, как Питерс пробил себе путь наверх, встретил Стрейзанд, которая сделала его своим продюсером звукозаписи, а затем и продюсером фильма^[32].

Я пытаюсь увести разговор в сторону загадочного мистера Бигла. До меня доходит несколько слухов, в том числе два, которых я раньше не слышал. Один из них гласит, что у него болезнь толстой кишки, от его тела исходит неприятный запах, поэтому он не хочет появляться на людях. Другой – что он работает над сверхсекретным проектом для японцев по разработке японских телешоу, которые будут конкурировать с американскими, что «Сони» купила «Коламбию» специально, чтобы мы не заметили, чем на самом деле занимаются японцы.

Я также слышу истории, которые слышал раньше: о СПИДе и о том, что Бигл работает на японцев над технологией производства HDTV, которая за пару лет отправит аналоговые технологии на свалку.

Вечеринка проходит как в помещении, так и на улице. Мы можем видеть часть того, что происходит на заднем дворе. Время от времени я замечаю Мэгги. С такого расстояния она кажется очень соблазнительной и кокетливой. Если бы я был одним из мужчин, с которыми она разговаривает, я бы решил, что она ко мне клеится. Несколько раз я вижу, как мужчины прикасаются к ней. В младших классах школы мы называли это «помацать». Меня это бесит. Но, конечно, она справится и без меня.

Один из шоферов подходит ко мне.

– Вы интересуетесь Линкольном Биглом? – говорит он уголком рта, как старый мошенник из старого детектива или коварный шпион из раннего Хичкока.

– Я просто фанат, – отвечаю я. – Мне нравятся его работы.

– Ну-ну.

– Вы знаете, чем он занимается?

– Я его знаю. – Он подмигивает. – Что, если я скажу, что Линкольн Бигл работает над… Готовы?.. Точно?

– Думаю, да.

– Вы не поверите. Но я все равно расскажу. Потому что это невероятно. Он работает над реинкарнацией Джона Уэйна.

– По-моему, логично, – отвечаю я. – Он бы нам пригодился.

– Нет, вы поймите, эра Водолея закончилась.

– Да, я знаю, – говорю я.

– Это был век духовности. Сейчас мы находимся в эпохе нео-науки. Новой науки, которая выходит за рамки привычного. Где искусство, духовность, технология и биогенетика сливаются воедино. Эти разговоры об HDTV – это чушь. Другое дело – виртуальная реальность. Вот это уже что-то. Вы будете входить в живые сны, звезды смогут говорить с вами и прикасаться к вам. Голливуд всегда брал обычных людей и делал из них звезд с помощью тренингов, рекламы, пластической хирургии, гримеров и парикмахеров. Но все это не приносит результата. Очень затратно. Они хотят вернуться к истокам. Они собираются взять останки лучших старых звезд и, используя генетику и микронауку, реинкарнировать их. Вот над чем действительно работает Бигл. Остальное – для отвода глаз.

Глава тринадцатая

Президента Буша редко называют расистом или антисемитом. Но было бы справедливо сказать, что он как минимум этноцентричен и предпочитает довольно узкий круг людей, которых выбирает сам. Если представить себе уменьшающиеся концентрические круги – подобные кругам ада, которые описывал Данте в «Божественной комедии», – то самым внешним кольцом будут белые англосаксонские протестанты. Продвигаясь вглубь кольца, можно увидеть мужчин в костюмах и галстуках, имеющих много денег. Они играют в гольф, занимаются бизнесом, распоряжаются унаследованным капиталом, являются представителями восточного истеблишмента. Среди них есть выпускники университетов Лиги плюща, спортсмены, выпускники Йельского университета, воспитанники частных школ, члены тайного общества «Череп и кости»^[33], выпускники Йельского университета во втором поколении.

Поэтому он с нетерпением ждал возможности отправиться на акцию по сбору средств в округ Ориндж к югу от округа Лос-Анджелес – бастион людей, которые были бы такими же, как Боб Хоуп, если бы он не был смешным и имел прямой нос. То есть, эти люди любили Республиканскую партию почти так же сильно, как гольф. Они жили ради мартини, не одобряли секс, но могли оценить красивую девушку, все еще танцевали под музыку Лоуренса Уэлка, знали, что мы проиграли Вьетнам из-за СМИ, а Китай – из-за предателей в госдепартаменте. Они знали, что коммунистам не стоит доверять даже в 1990 году, и для них было очевидно, что реформы Горбачева – это уловка, обманом принуждающая нас к разоружению. В округе Ориндж находится Диснейленд.

Отношения между Бушем и Кравицем – которые в конечном итоге потребовали невероятной веры и доверия президента – вряд ли могли возникнуть по счастливой случайности, и на самом деле они такими и не были. Кравиц алчно и целенаправленно искал и строил эти отношения. Хотя его ожидания по поводу этих отношений даже отдаленно не напоминали то, что из них на самом деле вышло. Это было определено то ли гением, то ли безумным отчаянием Ли Этуотера.

Чтобы понять Дэвида Кравица, необходимо упомянуть Лью Вассермана.

Лью Вассерман для агентов – такая же фигура, как Генри Форд для автомобилей: конечно, не самый лучший, но первый, кто превратил небольшую контору по оказанию личных услуг со всеми присущими ей ограничениями в крупную многомиллиардную корпорацию^[34].

МКА (музыкальная корпорация Америки) и лично Вассерман были агентами Рональда Рейгана. Они хорошо работали на него, даже когда его карьера кинозвезды стремительно угасала. В 1952 году Рейган, будучи президентом Гильдии киноактеров, заключил сделку, которая предоставляла MКA и только MКA полное разрешение на представление актеров и производство шоу. Это дало МКА невероятное преимущество как перед конкурирующими агентами по поиску талантов, так и перед продюсерами. Они получили власть над студиями, например, заставили «Парамаунт Пикчерз» снимать фильм Хичкока на площадке «Юниверсал» – на тот момент принадлежавшей МКА, – несмотря на то что у «Парамаунт» была своя студия^[35].

Чтобы Кравиц почувствовал себя величайшим агентом в истории мира, ему нужно было превзойти Вассермана.

Как и почти каждый, кто добивается большого делового успеха в Америке, Вассерман был крупным политическим игроком. Он культивировал партнерские отношения и щедро одаривал все стороны. Он был скрытным и замкнутым человеком, а значит, его влияние было либо гораздо меньше, либо гораздо больше, чем казалось. В любом случае оно имело легендарные масштабы и приносило плоды. Хотя МКА выиграла не все битвы, которые выставлялись на суд правительства, она победила во многих крупных. Их деловая практика предполагала антимонопольные нарушения. Их отношения с профсоюзами были настолько благоприятными, что трудно поверить в такую связь без незаконных форм сговора. Невзирая ни на их предполагаемую честность, ни на их предполагаемое влияние, в отношении МКА часто проводились расследования, но их ни разу не осуждали. Суды чаще всего заканчивались мировыми соглашениями.

Кравиц практически не углублялся в политику. Ему тогда не особо требовалось весомое политическое влияние. Но пришло время сделать следующий шаг и превратиться из простого агента во владельца огромных материальных активов. Он изучал возможности. Некоторые из них были связаны с крупными инвестициями из Японии, другие – с нарушениями антимонопольного законодательства. Было бы неплохо знать, что, если он позвонит в Вашингтон, ему ответят. Не то чтобы он ожидал, что президент будет плясать под его дудку. Это было бы самонадеянно, чрезмерно и грубо. Все, чего все хотели и в чем нуждались, если понимали, с чем имеют дело, – это доступ.