Смеркалось. Небо нависло низкими тучами, похоже, вновь собирался дождь. Рината нырнула в салон внедорожника и хотела было тронуться с места, но вдруг зазвонил телефон. Она откинулась на сиденье. Ник. Чтобы понять это, даже не нужно смотреть на дисплей. Достала из внутреннего кармашка сумочки смартфон и мельком глянула на фотографию будущего мужа.

Она давно признала все свои слабости… почему же бежит от него? Почему в жизни и спорте это работает по-разному? Или только у нее все вкривь и вкось? Покачав головой, Рина нажала на кнопку «Ответить».

– Прости меня, – выпалила, едва только услышала мягкий, бархатный, наполненный мужской силой голос. – Прости, пожалуйста…

Глава 3

Россия, Москва, апрель 2021 года

Просторный кабинет. Стол из массива дуба. Удобное кожаное кресло, табличка с указанием ФИО и должности на двери. Все это о нем.

Игорь Юрьевич Крылов – президент Федерации фигурного катания на коньках России. Неплохо звучит?

По мнению Игоря, просто идеально.

Он поправил воротник кипенно-белой рубашки, улыбнулся – холодно и цинично. Медленно прошелся от одной стены кабинета до другой, к окну. Слегка отодвинул жалюзи и посмотрел на улицу. Лил дождь. Люди, прячась под серыми и черными зонтами, спешили по делам.

Он приезжал гораздо раньше начала рабочего дня. А вечерами задерживался допоздна. Дома ничто не держало. За эти годы привык всего себя отдавать работе, иначе… да загнулся бы еще тогда, в четырнадцатом. Если бы не нашел опору, нечто, связывающее его с реальностью, где бы находился сейчас?

Игорь уселся в кресло и, вздохнув, откинулся на спинку. Все в жизни как-то… И не сказать, что плохо. Он успешен. Самый молодой глава Федерации за всю историю – разве не показатель? Крылову доверили руководство фигурным катанием, и он вкалывал, чтобы эту веру в себя определенного круга людей только укрепить. Кто-то спасается от одиночества в алкоголе и гулянках, кто-то травит себя наркотиками. А он выбрал «скучный» путь – окунулся с головой в работу. Чтобы, приехав домой, не иметь сил даже зайти на кухню, не то что открыть кухонный шкафчик и достать спрятанную от посторонних глаз синюю кружку с желтыми ромашками. Вот его личный наркотик.

Игорь представлял тонкие длинные пальцы, обхватывающие кружку, алые губы на ободке и синие глаза…

В ее глазах были искорки, яркие, дерзкие, предназначавшиеся ему одному. Не кому-то другому, не многочисленным поклонником ее таланта, не завистникам, не другим мужчинам и даже не семье – только ему… Да, порой он сходил с ума.

Игорь потер пальцами лоб, спустился к переносице и убрал руку. Хватит. Какое-то весеннее обострение, мать его! А все потому, что она прилетела в Россию. Он всегда знал, когда она спускается с трапа самолета, когда появляется здесь. Три дня назад.

Два дня подряд она приезжала в школу Богославской, и он мог найти тысячу причин наведаться с визитом, но каждый раз останавливался. А смысл? Рината Бердникова всего-навсего фигуристка сборной, а он – президент Федерации.

И между ними могут быть лишь сугубо рабочие отношения.

Раздавшаяся трель телефона вывела Игоря из размышлений.

– Да. – Нажал на кнопку громкой связи.

Из динамика послышался тоненький голос секретарши:

– Игорь Юрьевич, к вам Рината Бердникова.

Удивленно вскинув брови, Игорь проговорил:

– Пусть войдет.

Как говорится, вспомнишь… Губы сложились в едкую ухмылку. Взгляд мигом заледенел. Внутри все скрутилось, застыло, но сердце помимо воли забилось чаще. Игорь взял ручку и постучал ею об стол. Интересно, что Бердниковой нужно? В последний раз она была тут пару лет назад, когда хотела получить финансирование. И он, конечно, мог ей поспособствовать. Мог бы. Но не захотел. А теперь…

Она вошла в кабинет уверенным шагом. На ней была красная блузка из дорогущей струящейся ткани с длинными рукавами-воланами и черные брюки, вторящие изгибам ягодиц и стройных ног. Волосы – роскошные, идеально гладкие, струились по спине и плечам, словно самый прекрасный шелк. Красная помада на губах. Темная подводка, очерчивающая ярко-синие глаза, угольно-черные ресницы и бледная, цвета слоновой кости кожа.

Без единого изъяна, гордая, неприступная, знающая себе цену женщина.

Без тени сомнения она приблизилась к столу и остановилась, глядя ему прямо в глаза. Идеальная до зубного скрежета. Идеальная – и не его.

Она никогда ему не принадлежала. И ненависть к ней только усилилась.

– Здравствуй, Рината. – Сдержанная, официальная улыбка должна вывести ее из равновесия. Да хотя бы заставить ее взгляд измениться, черт подери!

Но она продолжала быть все такой же невозмутимой. Спокойно стояла перед ним, решительно глядя в глаза. Сука! Уголок рта Игоря дернулся, черты лица стали грубее. Он еще крепче сжал ручку.

– Здравствуй, Игорь. – Губы растянулись в совершенно неискренней, выражающей пренебрежение улыбке. Она отодвинула кресло напротив стола и присела. – Я пришла сообщить тебе, что завершаю спортивную карьеру.

Она сказала это настолько буднично, что Игорь не сразу осознал смысл слов.

А когда до него дошло, слегка наклонился и переспросил:

– Я не ослышался? Завершаешь карьеру?

– Не ослышался, – грубо ответила Рината. Полезла в сумочку и достала сложенный вдвое лист бумаги. Небрежно бросила на стол и снова посмотрела в глаза. – Чемпионат мира был моим последним стартом на соревнованиях.

– Ты правда думаешь, что я отпущу тебя за год до Олимпиады? – недоверчиво усмехнулся Крылов.

– Я о чем-то не знаю? – тихо проговорила Рина и скривилась. – С каких пор спортсмены превратились в рабов? – Вскинула голову. Волосы водопадом струились по плечам и груди, спускались к талии.

Черный и красный. Цвет их танго. Черный и красный. Цвет их отношений. И только лед глаз выбивался из созданного ею образа.

– Ты лидер женской сборной, Рината. Выиграла последний чемпионат мира, а теперь – главная претендентка на золото Пекина… И ты считаешь, я имею право отпустить тебя? Сама-то подумай хорошенько.

– Я все равно не выйду на лед. – Рина откинулась в кресле, положила ногу на ногу. Черные сапоги на высоких каблуках доходили практически до колен. Стильная и красивая. А еще – холодная и далекая.

– Выйдешь.

– И как ты меня заставишь? – Не переставая надменно улыбаться, пожала плечами. – У нас в Америке прекрасные доктора. Если будет необходимо, врачи найдут десяток поводов для того, чтобы запретить мне принимать участие в соревнованиях.

– Это угроза?

– Предупреждение. – Уродливая маска улыбки сползла с ее лица, а в глазах вспыхнула рвущаяся наружу ярость. – Подпиши заявление. – Рината подтолкнула лист.

Но убрать руку не успела – взгляд Игоря коршуном впился в ее кисть… в пальцы.

Рина попыталась одернуть руку, однако Крылов оказался быстрее.

– Пусти! – процедила, когда Крылов сжал ее запястье.

– Какое красивое колечко. – Повертел ее ладошку, разглядывая крупный бриллиант, а затем посмотрел в упор. – Не это ли стало причиной завершения карьеры?

– Тебя не касается. Пусти! – Рината пыталась высвободиться, но безрезультатно – пальцы Игоря буквально срослись с ее кожей.

Он причинял ей боль, но ее это не волновало. Она привыкла к физическому дискомфорту. Гораздо тяжелее смотреть ему в глаза и подбирать нужные фразы.

– Раз уж тебе интересно… Я выхожу замуж за Николаса. Я прилетела в Россию только для того, чтобы написать заявление и созвать пресс-конференцию, где объявлю об окончании карьеры. И коль уж ты президент Федерации, не хочу, чтобы ты строил козни и пытался мне помешать. Я приняла решение. И я его не изменю.

– Вот как? – Игорь наконец отпустил ее и вальяжно развалился в кресле. Смерил ироничным взглядом. – Ты должна мне желание. И ты его исполнишь.

– М-м… – протянула Рината, качая головой. – Не надоело, Крылов? – ухмыльнулась она и добавила: – Еще не вырос из детских штанишек? В сказку про золотую рыбку веришь? – Встала и направилась к дверям.

Игорь же сидел, уперев руки в поверхность стола, и, словно повернутый псих, смотрел, как ее волосы колышутся в такт твердым шагам.

– Стоять! – громко приказал он. Поднялся и пошел к Рине, застывшей у двери.

Обернувшись, она терпеливо ждала, когда он приблизится.

– Я помню, как ты умоляла меня разрешить твоей подружке выступать за США. Ты согласилась на мои условия. Одно желание. Любое. Ты исполнишь его.

– Хочешь, чтобы я продолжила кататься? – Рината внимательно смотрела на него. И будто бы сохраняла абсолютное спокойствие. – Такое у тебя желание?

Внезапно во взгляде ее мелькнула злость, а Игорь ощутил расползающееся внутри удовлетворение. Нет, она не спокойна.

– Я подумаю, – ответил он и открыл дверь. – Ты свободна, Рината. На днях я приму решение по поводу тебя и твоего заявления. И обязательно дам знать.

– Ты все равно ничего не изменишь, – устало вздохнула она. Сняла с вешалки в приемной свое пальто и, попрощавшись с секретаршей, направилась к выходу.

– Кофе, Даша, – сухо процедил Игорь и резко захлопнул дверь. Усевшись за стол, он положил руки перед собой и растопырил пальцы.

Когда-то эти ладони могли в любой момент дотронуться до ее тела, что не являлось чем-то противоестественным. Сейчас же в тех местах, где их руки соприкасались, кожа словно горела, обугливалась. Может, у него какая-то особая болезнь и ему ни в коем случае нельзя прикасаться к Ринате Бердниковой? Отравила ядом, душу сожгла дотла, станцевала на пепелище, ковырнула палочкой – проверила, жив ли еще.

Жив.

Игорь усмехнулся. Точно. Назло ей жив. Перевернул руки ладонями вверх. Ни ожогов, ни царапин, а горят так, будто кожу живьем сдирают. Она и туда забралась, сука.

Сжав зубы, зажмурился и мотнул головой, пытаясь выгнать образ Ринаты из мыслей. Но она по-прежнему стояла перед внутренним взором. Вся такая холеная, одетая с иголочки, четырехкратная, мать ее, олимпийская чемпионка! Как была стервой, так ею и осталась. И хоть детдомовская девчонка, хоть дочка бывшего главы Федерации – сути не меняет.

А теперь она – еще красивее… Ему казалось, что в двадцать она была самой прекрасной девушкой на земле, но нет. Рината взрослела, и красота ее взрослела вместе с ней. С каждым годом черты лица теряли юношескую припухлость, скулы, губы, подбородок становились выражены все отчетливее. Сейчас ей двадцать семь. И он по-прежнему не может оторвать от нее глаз. Не может не вдыхать аромат цветочных духов, не может не смотреть в прорезь блузки, едва приоткрывающую полоску бледной кожи на груди. Он помнит все ее родинки, все изгибы тела.

Сегодня она была прекрасней, чем когда-либо прежде. Но именно сейчас она как никогда далека. А кольцо… Он бы мог подарить ей такое же. Нет, лучше, в сто раз лучше! Вероятно, у Демаре нет вкуса. Разве на ее хрупком пальчике этот огромный бриллиант смотрится?!

Он, Игорь, подарил бы ей тоненькое, с десятком вкрапленных в белое золото небольших камушков. Чтобы не мешали: она бы не чувствовала тяжести, а кольцо бы не цеплялось за одежду. И это было бы украшение на заказ. Самое красивое – такое же неотразимое, как и она сама, хрустально-точеное.

Да почему он думает о ней, черт возьми?! Пусть хоть вся брюликами обвешается, или Демаре ее обвешает – разве ему не начхать?! Пусть делает, что хочет, выходит замуж, рожает десяток детей, только после Олимпиады. Пошла она к чертям! И она, и ее се- мейка!

Откатает в Пекине и может валить на все четыре стороны, вот его желание!

Не сдержав порыва, Игорь резко смахнул со стола приготовленные на подпись документы. Листы разлетелись по полу, и в этот момент с чашкой кофе в руках в кабинет вошла секретарша. Низенькая, полноватая рыжеволосая девушка, доставшаяся «по наследству» от Бердникова.