Я мыслю, значит, я существую (страница 4)
Женщина ничего не ответила. Она села на качели справа от Мишки и окинула взглядом ребенка. Потом схватилась руками за цепи и начала распрямлять и сгибать ноги в коленях, при этом, конечно же, раскачаться ей не удавалось. Мишка снова обернулся. Сосед зашел в подъезд, старушка ушла с балкона, а девушка метрах в пятидесяти все еще стояла, покачивая в коляске малыша.
– Не выходит, – произнесла женщина без интонации и замерла.
Когда Миша обратил внимание на ее левую руку, страх резко сковал его. Из-за неприязни и брезгливости он сморщил лицо, рассматривая кисть женщины: из основания ее большого пальца торчал еще один большой палец, мизинец был развернут в противоположном направлении и мог загибаться к тыльной стороне ладони, и, судя по всему, пальцев у нее было семь или восемь -сосчитать сходу было сложно, ведь она держала руку в кулаке, обжимая цепь. Указательный палец был явно тоньше остальных раза в два. Рука ее выглядела неестественной, будто кто-то наспех слепил человеческую руку, перерисовывая её с оригинала, с настоящего человека, но не стал показывать руку в деталях, а передал лишь общий смысл, общую концепцию без подробностей. Будто пришелец, который ни разу не встречался с человеком, мельком увидел одного из представителей нашего вида и потом пришельцу дали задание нарисовать человека по памяти.
Миша сглотнул. Вторая рука скрывалась за телом женщины. Мальчик слегка подался вперед и увидел, что там все гораздо хуже: вместо правильно сложенной в кулак кисти была непонятная путаница из пальцев, сосчитать которые так же казалось невозможным. Пальцы были тонкие, длинные и их явно было больше пяти.
– Пойду-ка я домой, – мелькнула здравая мысль у Мишки, но в этот момент женщина снова заговорила:
– Ты хочешь что-то спросить у меня? – она повернула лишь голову, а тело её осталось неподвижно. Сидеть в такой позе со скрученной шеей явно должно быть неудобно.
Миша оглянулся. Женщина с коляской ушла. Теперь двор был пуст, и лишь они вдвоем сидели на этих качелях. Прохожих тоже поблизости не было.
– Сфотографировать бы ее, – подумал Миша. Но фотографировать не чем. Телефон Мишкин отец обещал подарить на ближайший день рождения, через два месяца.
– Кто вы такая? – спросил мальчик, – и что с вашими руками?
– Меня зовут Женя, – сказала она, – мне пятьдесят два года. Я живу в городе Потерянное. А тебя как зовут?
– Миша, – напряженно произнес мальчик.
Она поставила ноги на землю и отпустила цепи. Женя поднесла ладони к своему лицу и принялась рассматривать свои уродливые, кривые пальцы, ветвившиеся и загибающиеся в разные стороны, будто фракталы. Миша с ужасом заметил – сбоку из последнего фаланга среднего пальцы левой руки у нее торчит еще одна фаланга, перпендикулярно самому пальцу. Такие ответвления были и на второй руке на разных пальцах.
– Ты живешь в этом доме? – Женя посмотрела сквозь мальчика в сторону его подъезда. Руки она опустила и длинные рукава халата скрыли её безобразные кисти.
– Нет, – соврал Миша, я вообще не отсюда.
– Тогда почему ты вышел из этого подъезда двадцать три минуты и восемнадцать секунд назад? – спросила она и сфокусировала взгляд на Мише.
– У меня тут друг живет.
– Он как ты?
– Что значит, как я?
– Он такой же мальчик?
– Я не понимаю вас.
– Он мальчик?
– Да.
– Мальчик, как ты?
– Да не знаю! – Миша перепугался не на шутку, – он встал с качелей.
– Я, наверное, пойду, мне пора домой, – произнес Миша и хотел уже развернуться в сторону своего подъезда, но тут же смекнул, что тогда его обман вскроется. Парень замер в нерешительности.
– А ты где живешь? – раздался голос сзади.
Миша повернулся к Жене.
– На улице Лесничества, – сказал он.
– А какой дом?
– Тр… три… тридцать эм… пять, – еле выдавил из себя мальчик.
Женя слегка подняла взгляд, чуть выше Миши, а потом произнесла:
– Улица Лесничества в городе Потерянное насчитывает двадцать восемь домов. Ты обманываешь меня?
Лицо Жени слегка съехало в бок – глаза, рот, нос, губы, всё это синхронно сместилось в сторону левого уха буквально на сантиметр, скользя по лицевой части головы, будто маска, которую немного сдвинули в сторону, но вскоре все вернулось назад. Миша раскрыл рот и протер один глаз. Продолжил всматриваться в лицо женщине, сделав несколько шагов назад.
– Кто вы такая? – спросил он снова.
– Я Женя.
Миша пятился, а женщина продолжала сидеть на качелях, медленно доворачивая голову в сторону мальчика.
– Тот, кто дает мне неправильную информацию, причиняет мне вред. Ты обманул меня, Миша.
Поняв, что хитрость его раскрыта, мальчик решил дальше ничего не выдумывать.
– Квартиру-то она мою не знает, – подумал он и сделал еще несколько шагов назад. В это время Женщина резко встала с качелей, пошатнувшись на каблуках. Ноги ее колыхнулись, пуская волну, словно канаты, словно тела змей, а потом застыли, приобретя твердость. Миша развернулся и без оглядки рванул к своему подъезду.
Зубы
Кабинет Алёне выделили в отделении полиции, которое представляло из себя небольшое одноэтажное здание, скорее похожее на жилой частный дом, построенный еще при Союзе.
– Ну вот, располагайтесь, – произнес Сергей Петрович, окидывая рукой помещение площадью десять квадратных метров, – это, конечно, не Московские хоромы, но зато окно есть. В случае пожара можно выскочить и не сгореть (смеётся). Из люксовых удобств – стул и стол. Если захотите покурить, можно прям тут в окно.
– Я не курю, – Алёна дошла до стола и повернулась к Сергею Петровичу, тот радостно сиял, как полированный медный таз. Самыми яркими его чертами сейчас были выпуклые щечки и густые седые усы. Казалось, усы и щеки заполняли все его лицо, особенно на фоне маленьких глазок за толстыми линзами квадратных очков. Чего он так радовался, Алёна понять не могла.
Пол в кабинете был выложен древнейшим обшарпанным паркетом, а стены выкрашены в серый цвет. Под окном висел чугунный радиатор старого образца, такой, в виде гармошки, каких уже практически нигде не осталось.
– Ну, как вам? – спросил капитан.
– Что “как мне?” – переспросила Алёна, повернувшись к стеллажу возле стены напротив окна. Стеллаж был заполнен папками, а в центре его стоял хрустальный сервиз.
– Нравится новое место?
Алёна посмотрела в глаза капитану и без эмоций произнесла:
– Нет, не нравится.
Тот сразу перестал сиять.
– Да? А… а что не так? Может, что еще… ну… надо, может, вам еще что?
– У вас моя почта есть? – спросила следователь, положив чехол с ноутбуком на стол.
– Есть.
– Будьте любезны, пришлите мне все контакты родственников пропавших и школьного охранника, – Алёна расстегнула чехол и достала компьютер.
– Прямо сейчас? – капитан почесал затылок.
– Да, сейчас.
– У нас просто интернет отключили еще вчера, там молния ударила возле Родного… это магазин наш, ну… название такое. А мы подключены через него. Я звонил им, сегодня сказали сделают всё к обеду. Как будет связь, я сразу отправлю.
Девушка села на стул, поставила локти на стол, лицо подперла кулаками в щеки и глубоко вздохнула.
– Вы чего? – спросил Сергей Петрович, – расстроились?
– Не… не… ничего, все хорошо.
– А ну тогда, ладно. Может чайку вам налить? У нас баранки есть с маком.
– Кофе есть? – Алёна подняла глаза на капитана.
– Конечно, еще бы в полицейском участке не было кофе, – произнес капитан.
– Не откажусь от чашечки.
***
Сергей Петрович принес девушке кофе, а та сообщила ему радостную новость, что интернет у них теперь есть – девушка раздала сеть со своего телефона.
Уже через несколько минут Алёна, сидя за ноутбуком, рассматривая имена и фамилии пропавших людей, пыталась понять, есть ли среди этих данных что-то общее?
1.Таня Некрасова. Возраст 11 лет. Пошла гулять на площадку и не вернулась. Время пропажи -14:30, 25 апреля.
2. Алексей Белов. Возраст 45 лет. Школьный охранник. Пропал в момент ночного дежурства в школе. Время пропажи – ночь на 29 апреля.
3. Нина Злобина. Возраст 83 года. Пенсионерка. Как пропала – неизвестно. Время пропажи -ориентировочно 23 апреля.
4. Мария Шпак. Возраст 38 лет. Домохозяйка. Вышла вечером в продуктовый магазин и не вернулась. Время пропажи – 21:00, 30 апреля.
– Слишком мало данных, чтоб установить общие признаки, – думала Алёна, – если эти признаки вообще есть.
Дальше девушка открыла карту Потерянного и нанесла на нее места жительства жертв. Все люди жили в абсолютно разных частях города. Никакой связи между ними, на первый взгляд, не было.
Опрос родни погибших или пропавших без вести людей для Алёны был самой сложной частью работы. Особенно, если речь шла о гибели ребенка. Видеть родителей в таком состоянии, это выше ее сил…
Несмотря на это, начать Алёна решила с самого тяжелого испытания, а именно, с опроса матери одиннадцатилетней Тани Некрасовой.
На телефонный звонок мать Тани ответила почти сразу, с первого гудка. Когда Алёна представилась, то услышала надежду в голосе женщины, мол, возможно следователь что-то обнаружила и сейчас сообщит хорошие новости… но нет… вместо этого Алёна договорилась на встречу сегодня в шесть часов вечера. Цель встречи следователь озвучила, чтоб свидетель не питал пустых надежд и не ждал в страхе плохих новостей. Новостей пока не будет никаких.
Потом Алёна позвонила Феде и попросила зайти к ней. Кошкин нарисовался в дверном проходе спустя пару секунд.
– Фёдор, – начала девушка, глядя на Кошкина поверх экрана ноутбука, – какие мероприятия вы провели по поиску пропавших в минувшие дни?
– Эм…, – Федя задумался, наморщив лоб, – морги по всей области проверяли, отделения полиции проверяли, больницы проверяли, данные телефонных компаний пробивали, в детские дома прозвонили все, у родственников, до каких смогли дозвониться, узнавали, в РЖД и авиакомпании звонили и… и вроде бы всё.
– Ясно, ладно, спасибо, Федя.
– Да, если что надо, то кричите, не звоните. Я тут через две стенки сижу. Чего деньги-то тратить. Кричите – “ФЕДЯ!”
– Мне проще набрать.
– Ну как знаете, – Кошкин скрылся из прохода.
Алёна собралась набрать следующему родственнику, чтоб назначить встречу, но телефонный звонок от Кости немного отдалил её планы.
– Да, Костя, – девушка взяла трубку.
– Алёна, здравствуйте еще раз. Звоню по делу. Я нашел на трупе странные отметины.
– Что за отметины?
– Зубы.
– Зубы? Животного?
– Вам лучше приехать и самой посмотреть. Я не могу это как-то адекватно описать.
– Я поняла. Хорошо. Буду через двадцать минут.
***
Сергею Петровичу и Феде она пока решила ничего не говорить. Да и не хотелось ей ехать куда-либо в их кампании. Девушка сказала, что отправилась на опрос свидетелей. Весь путь вместе с ожиданием такси занял у Алёны десять минут. Ехать было недалеко, всего полтора километра.
Девушка позвонила в дверь, но оказалось, что звонок не работал. Алёна потянула ручку на себя, распахнула железную дверь и вошла в коридор морга.
– Костя?! – крикнула она, – вы тут.
– Да, проходите. Я когда внутри, то не запираюсь.
Дойдя до секционной, она увидела Костю в белом халате, поверх которого был надет синий фартук, измазанный кровью, на руках чистые желтые перчатки, а на подбородке сползшая медицинская маска. Само тело школьного охранника лежало на столе на боку.
– Быстро вы, – сказал врач.
– Рассказывайте, – произнесла Алёна, глядя на труп.
– Вот тут, видите, – Костя коснулся широчайшей мышцы спины покойного. Укус находился чуть ниже подмышки.
– Вижу, – Алёна склонилась над телом