Спарта постоянно находилась на военном положении, но не проявляла экспансионистских устремлений. Напротив, руководители города, опасавшиеся восстаний илотов, очень неохотно отправляли свои войска в дальние экспедиции. Но в последние годы VI в. до н. э. в Спарте правил царь, выказавший готовность, хотя и в разумных пределах, выступить из города на помощь таким же, как он, автократам. Его звали Клеоменом. Насколько мы можем судить, его отчасти подвиг на это совет дельфийского оракула (у которого появилась загадочная привычка начинать все прорицания со слов «сначала освободи афинян»), а отчасти – старые дружеские связи с древнейшим афинским родом.

Спартанский царь согласился помочь Клисфену, главе семейства Алкмеонидов, в борьбе со становившимся все более безумным Гиппием. Первая атака была отбита благодаря всадникам, которых Гиппию удалось завербовать в Северной Греции. Второе, более серьезное вторжение произошло в 510 г. до н. э.: Гиппий был вынужден укрыться на священной территории Акрополя, где нападавшие не могли причинить ему никакого вреда. Однако затем тиран допустил глупейшую ошибку. Он попытался тайно переправить в безопасное место своих пятерых детей, и те тут же попали в руки врагов, которые вынудили его пойти на переговоры о сдаче и покинуть город. Гиппий нашел убежище в Сигее на северо-западном побережье Анатолии; название этого небольшого города означает «место тишины».

Итак, величайший афинский род под руководством Клисфена вернулся из изгнания, но было совершенно неясно, какие последствия это событие будет иметь для политического развития города. При Писистрате и его сыновьях в Афинах существовала странная смесь тирании и демократических установлений, и эта система как-то работала, так как город расширялся и процветал. Во всяком случае, она работала до того момента, когда паранойя Гиппия сделала ее тираническую составляющую невыносимой.

В этой запутанной ситуации Клисфен вскоре обнаружил, что у него есть соперник, стремящийся заставить политические часы пойти вспять, – это был некий Исагор, который в 508 г. до н. э. сумел победить на выборах одного из городских архонтов и взялся за сосредоточение политической власти в меньшем количестве рук. Он попытался уменьшить число полноправных граждан, что свело бы на нет дальновидные действия Солона, превратившего город в привлекательное убежище, которое принимало и наделяло правами всех, кто обладал ремесленным или художественным мастерством. Клисфен выступил против, и над городом нависла угроза гражданской войны. Исагор представлял «старые деньги», обладатели которых опасались пришлецов и выскочек; его противник мог похвастаться еще более аристократическим происхождением, но не так страшился перемен.

В дела города снова должен был вмешаться спартанский царь, принявший, как и следовало ожидать, сторону приверженцев жесткой линии. Совместными усилиями Клеомен и Исагор изгнали из Афин весь род Алкмеонидов, около 700 семейств. Затем два деспота попытались заручиться одобрением своих действий у более или менее демократического совета, учрежденного Солоном для выработки рекомендаций Народному собранию. Но тут они столкнулись с яростным сопротивлением простых жителей Афин, в число которых, несомненно, входили многие мелкие торговцы и предприниматели, получавшие выгоду от расширения города.

Восставшие осадили Исагора и его спартанских сторонников на Акрополе, где жрица Афины обратилась к приблизившемуся к ней иноземному монарху со следующими суровыми словами: «Назад, чужеземец из Лакедемона! Не вступай в святилище!»^[18] Спартанцы, хоть и были приучены не бояться других смертных, были людьми глубоко религиозными. В конце концов царь покинул святилище и договорился о безопасном отступлении для себя самого и своих войск.

После этого у власти остался Клисфен. История мало что рассказывает нам о личности этого человека, но приписывает ему необычайные достижения. Он заложил основы глубоких демократических преобразований, которые определили принципы управления городом в течение целого века поразительных свершений. Самая грандиозная из его реформ была изобретательным произведением политических технологий, обеспечившим сплочение афинского населения и породившим у него всеобщее чувство верности роду, местности и городу. До этого в городе было четыре филы. Теперь население было разбито на десять фил, каждой из которых было придано символическое происхождение от одного из доисторических афинских героев. Филы больше не соответствовали компактным участкам территории. В каждую из них входили жители трех частей Аттики, распри между которыми были вечным источником нестабильности, – побережья, внутренних холмов и города. Каждая из новых фил отвечала за формирование своих собственных боевых отрядов и выставление участников спортивных и культурных празднеств. Хотя эти новые подразделения были образованы совершенно искусственно, они быстро стали предметом искренней приверженности.

Кроме того, область была разделена на 140 территориальных округов, или демов (δῆμος)^[19]. В каждом деме было свое собственное миниатюрное народное собрание, занимавшееся местными делами и отвечавшее за регистрацию граждан. Начиная с этого момента, у каждого афинского гражданина был долг верности его дему, его филе и, наконец, всему городу вместе с его прекрасными окрестностями.

Вместе с тем численность Совета была увеличена с 400 до 500 человек: каждая из десяти фил поставляла в него делегацию из пятидесяти своих граждан. В течение года работой Народного собрания поочередно управляли делегации разных фил. Каждый день после полудня такая делегация выбирала одного из своих членов, на которого возлагалась формальная ответственность за деятельность Народного собрания в течение следующего дня. Никто не мог занимать эту должность дважды. В результате тысячи простых афинских граждан получали опыт управления делами государства, как чисто церемониального, так и более практического.

Таковы, во всяком случае, были некоторые из черт так называемой Клисфеновой демократии в период ее полноценного действия в начале V в. до н. э. Никто не может сказать с уверенностью, были ли эти преобразования задуманы и успешно осуществлены самим Клисфеном. Однако кажется несомненным, что, несмотря на собственное привилегированное происхождение, он привел в действие меры, направленные на привлечение простого народа к решениям, определяющим будущее общество. С некоторой натяжкой его реформы можно сравнить с действиями британской партии тори, возглавляемой Бенджамином Дизраэли, который в 1867 г. перехватил инициативу у своих противников из Либеральной партии и предоставил избирательные права почти миллиону трудящихся. В политике бывают моменты, когда лишь самые привилегированные чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы поделиться властью с другими. Каковы бы ни были мотивы Клисфена, он заслужил себе место в истории.

2
Блистательные победы
(500–480 до н. э.)

Возникновение угрозы Афинам со стороны Персии. – Роль Афин в поддержке ионийских греков. – Первое персидское вторжение в Грецию. – Мильтиад организует победу над превосходящими силами персов при Марафоне, 490 г. до н. э. – Ксеркс и второе персидское вторжение в Грецию, 480 г. до н. э. – Афины следуют совету флотоводца Фемистокла и начинают постройку боевых кораблей. – Афиняне оставляют город на разграбление Ксерксу. – Фемистокл заманивает персидский флот в Саламинский пролив и разбивает его

На взгляд греков, персы и мидяне были одним и тем же народом, и это почти соответствовало действительности. Великая растущая империя явилась на свет около 550 г. до н. э., когда Кир, персидский царь из династии Ахеменидов, восстал против Мидии, бывшей тогда господствующей державой в своей части Юго-Западной Азии. Кир захватил столицу Мидийского царства Экбатаны, провозгласил себя наследником мидийского престола и продолжил те войны, которые мидяне вели против других своих соседей. Вскоре он и его военачальники успешно сражались сразу на нескольких фронтах. Они обладали замечательной способностью собирать многонациональные коалиции и использовать их войска на поразительно больших расстояниях.

По мере того как войска персов завоевывали весь известный мир, им все больше досаждали греки, и в особенности афиняне. Завоеватели столкнулись с противниками талантливыми, непостоянными, безнадежно разобщенными, которых тем не менее было трудно покорить. Хотя у них не было очевидных технических преимуществ, они никак не соглашались склониться перед колоссальной мощью Персии. Как быстро заметили персы, отдельные греческие города – и даже отдельные греки – были готовы торговаться и договариваться почти что с кем угодно, если им казалось, что из этого можно извлечь практическую пользу. Но подчиниться абсолютной власти персидского царя, даже на самых благоприятных условиях, греки не желали, если только этого хоть как-нибудь можно было избежать.

Одной из первых стран, которые вознамерился покорить Кир, была Лидия, царь которой Крез имел столь глубокомысленную беседу с афинским мудрецом Солоном. Это, в свою очередь, вызвало брожение чуть дальше к западу, в греческих поселениях эгейского побережья Анатолии – великолепных, полных жизни городах наподобие Милета и Эфеса, в которых гениальные мыслители начинали задаваться фундаментальными вопросами о природе Вселенной. Самые главные из этих городов были населены ионийскими греками, диалект и некоторые коллективные воспоминания и характеристики которых, в том числе легкость и свобода духа, были близки тем, что были у афинян, также с гордостью причислявших себя к ионийцам.

По мере того как силы Кира продвигались на запад, он пытался заручиться помощью ионийских греков, призывая их восстать против Лидии, под властью которой они жили. Ионийцы отказались, и после победы Кир обратил свой гнев против них. Не утратившие гордости ионийцы спросили Кира, могут ли они жить под его властью, но в полуавтономном режиме. Персидский царь был не склонен идти на такие уступки и принялся покорять ионийские города один за другим. Первым он обратил свой гнев на портовый город Фокея; жители города со свойственной грекам гибкостью ответили массовым переселением в Южную Италию и на Корсику, где они еще раньше основали поселения. Некоторые из них поплыли еще дальше, в греческую колонию Массалия (нынешний Марсель) на средиземноморском побережье Франции.

В 499 г. до н. э. греки восстали против персидского владычества. Искрой, из которой разгорелось восстание, стала попытка греческого правителя, возглавлявшего местную власть в городе Милете, одном из наиболее процветавших ионийских государств, воспользоваться одной удобной возможностью. Аристагор убедил своих персидских хозяев, что остров Наксос, расположенный в центре Эгейского моря, может стать их легкой добычей. Но нападение на остров окончилось неудачей, и его организатор оказался в опасном положении. Аристагор предпочел не разбираться с последствиями недовольства персов, а поднять сограждан на борьбу за свободу.

Это вовлекло недавно установившуюся в Афинах полудемократическую систему в судьбоносное столкновение с восточными соседями. Боровшиеся за свободу ионийцы пересекли Эгейское море и попытались заручиться поддержкой греческих сородичей на материке. Спартанцы, уставшие от дальних военных походов, ответили отказом. Афины, всегда гордившиеся своими связями с ионийскими греками, согласились им помочь, и первые результаты этого союза были великолепными. В 498 г. до н. э. объединенные силы ионийцев, афинян и жителей города Эретрия, расположенного на острове Эвбея, выступили на восток и сожгли город Сарды, некогда великолепную столицу, которую персы лишь недавно отобрали у лидян. Этим Афины нанесли персам оскорбление, за которое те были намерены отплатить. Вооруженная борьба за ионийские государства продолжалась еще шесть лет и закончилась победой персов, в результате которой они достаточно надежно подчинили себе Ионию и страстно желали преподать жестокий урок Афинам и их эретрийским союзникам.