Она ожидаемо сделала вид, что не больно-то ей и надо, но сильно не ломалась, и Игнат, отложив, наконец, телефон, попытался сосредоточиться на работе, но мысли всё равно убегали, и по-прежнему пробирало на улыбку.

Ликует, небось, теперь, глупая. Думает, переиграла. Хотя чего уж там – он и сам опять заигрывался. Но всё это так дико напоминало страсти а-ля «первый класс, вторая четверть», что просто не было сил отказать себе в удовольствии.

Ещё немного подёргал девочку «подозрениями», не без затаённого самодовольства наблюдая, как она оправдывается. И это был уже даже не первый класс, а чистые ясли! А он, здоровый дурак, нырнул в это как обкуренный подросток в омут, и хрен его знает, как выгребать теперь против течения. Просто не хочется выгребать, вот в чём дело. Только обкуриться ещё больше и забыться ещё крепче.

Но время шло и, для начала мстительно заслав Коломойца на побегушки – забрать шмот для Славкиного эпичного появления через четыре дня, Гордееву всё же пришлось решительно отбросить телефон. И к тому моменту, как в дверь номера постучали, он уже был готов работать с полным погружением.

Связные агенты – мужчина средних лет и его «жена», женщина лет на пять помладше, по легенде бизнесмены-сетевики, приехавшие в Клондайк на трёхдневный семинар компании – заселились в гостиницу ещё накануне утром. Как и положено амбициозным провинциалам посветились среди постояльцев, поактивничали, фоткаясь с бриллиантово-позолочено-малиновыми лидерами своей компании, прошвырнулись по магазинам, задружились с коллегами. В общем, типичные мечтатели о непыльной красивой жизни, каких в эти дни здесь собралось не меньше пары сотен…

Но именно они привезли Игнату важную и сверхсекретную информацию: братья Жагровские, номинально оставаясь крупнейшими авторитетами, утратили право решающего слова. А вернее, прокололись, что никогда его и не имели, лишь прикрывая собой решения гораздо более крупных персон, а скорее даже одной какой-то персоны неприкасаемого уровня.

И если в теории это было ясно и раньше – уж кто-то, а Гордеев повидал достаточно высокопоставленного дерьма, чтобы понимать, почему многие из самых смелых его дел либо заворачиваются на корню, либо просто бесследно исчезают в кабинетах начальства – то теперь незыблемая система дала микроскопическую, но всё-таки реальную трещинку, в которую можно было попытаться просочиться в обход цензуры. Это значило, что если изловчиться прямо сейчас и копнуть максимально глубоко, то можно не просто успешно закрыть текущее дело, но и пресечь саму возможность возникновения подобных в обозримом будущем, обрубив гидре не щупальце, но голову. А там, если дельце выгорит, можно и на заслуженный покой удалиться.

Когда телефон моргнул сообщением, Игнат находился в глубокой задумчивости. Машинально скользнул взглядом по строчкам, и лишь через пару минут догнал, что это Славка: «Ты скоро освободишься?»

Сейчас игра в детство уже не казалась такой влекущей. Наоборот – пожалел, что вообще начал, да ещё и так невовремя. Теперь бы просто время и тишину, чтобы спокойно обмозговать важные новости… Но всё равно ответил, что освободится через час. Славка тут же зацепилась, посыпала сообщениями. Он отвечал ей, но с задержками, параллельно проговаривая со связными общие моменты, когда в дверь постучали.

На готовность номер один ушло около минуты – в самый раз, чтобы всё выглядело естественно. Уже перед дверью расстегнув ремень и ширинку, напустил на себя гневный вид, обещающий спустить с лестницы любого, кто посмел помешать его взрослым играм… И остолбенел – это была Славка. Взволнованная и перепуганная собственной дуростью, но такая охрененная, что просто… просто… Словом, челюсть отвисла, а он даже не сразу это осознал. Только глупо ухмыльнулся, чувствуя, как стремительно, до сладкой боли тяжелеет в паху. Ну откуда же в тебе столько перца, девочка?! С каждым разом всё больше и острее…

А ещё он, пожалуй, впервые в жизни, ощутил такой глобальный обломище. Аж скрутило всё внутри от досады. Ведь если бы не лежали сейчас в его койке голые, изображающие прерванную групповушку связные – и он не стал бы больше держаться. К чёрту! Сама напросилась! Затащил бы её, ромашку нетоптаную, в номер и с превеликим удовольствием как следует…

Увлёкшись сладкими фантазиями, не сразу заметил дрожащий подбородок и влажные от непрошенных слёз глаза. И пусть Славка и пыталась выглядеть при этом небрежно – пустая болтовня только подчёркивала глубину её отчаяния. И эта с трудом скрываемая, какая-то совершенно уж детская обида отрезвила лучше пощёчины, но вместо сочувствия вызвала лишь злость: ну куда ты лезешь-то, девочка? На что рассчитываешь? На верность? На долго и счастливо, на раз и навсегда?! Дура наивная!

Скрипнув от досады зубами, решительно доиграл сценку с прерванным сексом. Но когда, вернувшись в номер, попытался вернуться к работе – не смог. Вот так дёшево и тоже по-детски – просто не смог собраться с мыслями! Из-за какой-то разобиженной малолетки! А дальше что – страсти-мордасти, взаимная ревность?! Розовые сопли, разбитые мечты… и заваленное дело, за которым десятки сотен жизней?

Нет уж. Если большее покрывает меньшее, то меньшего не существует.

…Однако не выдержал. Сорвавшись с места, бросил связным:

– Срочное дело! Встречаемся через пятнадцать минут!

Вжимая педаль в пол, ни на секунду не сомневался каким будет Славкин ответный ход. Сам же к нему и подтолкнул. И от этого только ещё больше разъярялся, но мчал туда вовсе не из-за этого, а просто поставить на место зарвавшегося напарничка. Но когда увидел её такое желанное, распластанное под Коломойцем тело, зарывшиеся в его волосы робкие пальцы и вызывающе разведённые коленки – словно накрыло.

Ярость ослепляла. Коломойца – к чёрту! Просто кобель, которому подфартило. Дурак бы был, если бы отказался. А вот она…

Так хотелось сделать ей больно за то, что посмела даже подумать о ком-то другом! Наказать. Присвоить, сожрать. Утопить в своей дикой ревности, чтобы никому больше не досталась. НИКОМУ! Чёрт, чёрт, чёрт… Ну как можно было так глупо на неё подсесть?!

– Ну какого хрена тебе надо, а? – голос превратился в рык, аж горло от него драло. – Чего ты добиваешься? Так сильно хочешь, чтобы трахнул тебя?

Пальцы на её шее против воли сжимались туже. Ещё немного и девчонка поплывёт, а потом словит «собачий кайф» и… Боже, как бы он хотел показать ей это! Срывать с нежных губ стоны вперемешку с хрипами. Подминать под себя её обмякшее тело. И встречать возвращение в сознание глубоким, жадным проникновением…

Со сколькими играл в эти игры, без души, просто оттачивая навык, и вот она – первая, та самая, ради которой хочется расшибиться. Перемешивать её наслаждение с болью и боль с наслаждением, подсаживать её на этот кайф, как на наркотик. На себя подсаживать! Подарить ей этот самый яркий и незабываемый оргазм. Первый. С ним. Чтобы никогда уже его не забыла.

Но, чёрт, чёрт, чёрт… Это обоюдоострая игла. Нельзя!

Вклинил колено между ног, грубо подал вверх:

– Думаешь, классно тебе будет, да? Думаешь, в кайф? – Лицом к лицу, глаза в глаза, лишь бы не видеть этих желанных, зацелованных чужими губами губ. – А со мной может быть только больно, дура ты! Больно и страшно!

Но и во взгляде её тоже не было спасенья – там бушевали обида и злая ревность. Он видел – девчонка хочет его так же дико, как и он её, и так же единолично и безраздельно. Она словно заявляла на него права и дерзко провоцировала на взаимность. И от этого Гордеева окончательно срывало. Соблазн поддаться был так велик! Её доступность дурманила, вместо доводов против находились лишь оправдания: с одного раза не затянет, наоборот, запрет утратит остроту и дальше будет только проще. Один раз… Только один…

– Руки свои от меня убрал! – словно услышав его мысли, упрямо просипела Славка. Она, в отличие от него, явно не собиралась довольствоваться одним разом. Ей по-юному безрассудно нужно было либо всё, либо ничего.

И в этот миг Гордеева внезапно осенило – словно выстрел в голову. Даже эрекция тут же пошла на спад, а в мозгу, моментально вытеснив страстную дурь, холодно и трезво, на ходу соединяясь в стройные логические цепочки, поползли мысли о деле.

Ну конечно! Новые обстоятельства с Жагровскими и ему позволяют скорректировать расклад. И пусть делать это вот так резко слишком рискованно, но иногда всё определяет удачный момент. Такой, как сейчас.

За те сорок минут, что понадобились на то, чтобы доехать до отеля, закончить дела и вернуться, он успел накидать новую стратегию. Имелись большие сомнения насчёт того, как воспримут её в Конторе, но и это было решаемо. Просто не сразу. Сейчас гораздо важнее удержать Славку, выбив при этом романтичную дурь из её головы. Пусть лучше ненавидит, но боится сделать шаг в сторону, чем витает во влюблённых облаках, готовая при этом в любой момент капризно сдёрнуть в туман.

Однако, вернувшись в коттедж, Гордеев обнаружил лишь злого, требующего объяснений Коломойца и предусмотрительно запертую снаружи, но пустую изнутри Славкину комнату с распахнутым окном…

Глава 2

– Лена, не трогай её ради бога, она может быть заразная… – донёсся до меня сквозь сон сдавленный шёпот.

– Да какая заразная, ты на ногти её посмотри, там такой маникюр, что закачаешься! – прошипел второй голос.

– Всё равно не трогай! Просто запри и вызови ментов!

Я распахнула глаза и упёрлась взглядом в стену с поплывшими от сырости обоями. За спиной осторожно скрипнула дверь и дважды щёлкнул замок. Твою мать, ну вот как можно было так крупно облажаться?

На этот то ли дачный, то ли жилой посёлок я набрела к третьему дню бегства. Специально шла исключительно пешком, избегая попуток и контактов с людьми, чтобы не давать ни малейшей зацепки тем, кто, возможно, станет меня искать.

Возможно? Ха! Сомнений в этом не было – это раз. И я уже и не знала, кого теперь больше опасаться Рагифа или Гордеева – это два. Радовало только, что ни тот, ни другой не будут искать официально. Во всяком случае, хотелось в это верить.

Вообще, из Клондайка я рванула по-буржуйски, на такси. Понимала, что Гордеев в любом случае весь автопарк перетрясёт. Как и то, что в поисках меня он обязательно заглянет и к Махе. Поэтому, имея фору всего лишь в жалкие считанные минуты, я не стала терять время и двинула к ней в первую очередь – она, так-то, всё ещё должна была мне за встречу с Коломойцем.

Но даже то чудо, что в такое горячее ночное времечко она оказалось дома, а не в каком-нибудь клубе, не принесло результата – Машка пошла в отказ, мол, сейчас денег нет, да и вообще встреча была не очень-то и встреча, ожидаемых последствий не принесла, и всё такое.

Я была на адреналине, в голове тикал таймер погони. Машкина манера соскакивать с обещаний и раньше-то дико злила, а теперь и вовсе… Словом, поцапались. И даже слегка подрались, когда я, на эмоциях, сгребла её за химо и, припечатав к стене, пригрозила кухонным ножом…

В итоге, вместо обещанных ста тысяч я получила пятьсот рублей наличкой – всё, что случайно завалялось в Машкином кошельке. Карты, по понятным причинам, меня не интересовали.

– Ты дура дикая… – промакивая пальцем расцарапанную щёку, шипела Маха, глядя, как я нагло перетряхиваю её гардероб в поисках чего-нибудь поприличнее той шёлковой пижамки, которая первой попалась под руку, когда я решилась бежать. – Доигралась? Прокатил тебя твой супер-секьюрити? А я предупреждала! На вот, – сама залезла на полку и вытащила мне брендовый псевдо-спортивный костюм. – Этот возьми. И кстати, если тебе прям реально бабки нужны, то могу подсказать, где взять. Никакого интима, платят хорошо, всё строго конфиденциально. Можно на постоянку, можно разово.

Я заинтересовалась. Но когда выяснилось, что речь идёт о девочке по вызову для клиентов «с особыми предпочтениями», которым не столько потрахаться, сколько поиздеваться и поунижать, я точно поняла, что не в деньгах счастье.