Её пальцы обхватывают моё запястье – приглашают сесть. И я послушно опускаюсь на диван, тут же охая, потому что проваливаюсь в его мягкую спинку. Настя тихо посмеивается, подпирая щеку ладонью с идеально красными ногтями, хотя неон клуба слишком сильно искажает цвета. Может, он зелёный? Или синий? Я уверена лишь в том, что он идеальный. Миша садится напротив и ободряюще касается носком кроссовки моих кед. Всё, что предлагает ему Илья, оказывается отвергнутым. Он обещал мне не пить и отвезти домой в случае необходимости – а друг всегда относится к своим клятвам серьёзно, я знаю.

– Миша говорил, что ты никогда не была в клубах. Можно поздравить тебя с дебютом? – Сидящая рядом Ира пододвигает ко мне стакан на длинной тонкой ножке, а на мой красноречивый взгляд лишь смеётся и, нагибаясь к моему уху, кричит: – Он безалкогольный! Хотя Илья пытался уговорить меня взять тебе что-то из «градусных». Не бойся. Пей.

Ира и Настя… милые. Они не пугают, как тот же Илья. Доверять им полностью было бы слишком глупо и наивно с моей стороны. Но от того, что я пригублю напиток, ничего не изменится. Упираясь ладонями в диван, я придвигаюсь к столу и обхватываю губами одну из разноцветных трубочек. Вкус коктейля бархатный, мягкий. Он ни сладкий, ни кислый – одно перекрывает другое. А по вкусу напоминает то ли персик, то ли яблоко. Но мне… нравится. Улыбаясь, прикрываю глаза. Ира расценивает это правильно, поэтому тоже начинает улыбаться, беря в руку свой напиток (кажется, жёлтый) в коктейльном стакане с такой же длинной тонкой ножкой.

– Надеюсь, что нам удастся соблазнить тебя, Сел, на танец. Если да, то для меня это будет маленькой победой! – теперь уже кричит Настя, поднимая свой бокал.

Мы чокаемся и пьём под ободряющий крик Ильи.

* * *

Я очень быстро расправляюсь со своим безумно вкусным коктейлем. Миша первым вызывается помочь мне сходить за ещё одним, но я улыбаюсь, чем заставляю замереть его на месте. И произношу то, что ввергает его в полный шок:

– Схожу сама.

И, возможно, он даже хочет воспротивиться, вот только рука Ильи, что скользит ему на плечо, останавливает его от дальнейших действий. Уточняю название коктейля у Иры и, поднимаясь, выхожу из нашего закутка. Не только потому, что мне хоть немного хочется почувствовать себя самостоятельной. Мне нужно лишь несколько минут провести вдали от их весёлой компании. Они все общаются между собой, смеются. А я чувствую себя чужой и ненужной.

Чтобы не попасть в толкучку, обхожу танцпол по кругу, не переставая разглядывать танцующих. Все тут примерно моего возраста, от восемнадцати до тридцати. Среди толпы мерцают красные, синие, блондинистые и тёмные волосы. Некоторые посетители вскидывают руки, запрокидывают голову, наслаждаясь музыкой. В каком-то смысле картинка завораживающая. Конечно, не все обладают пластичностью, но, если присмотреться, можно поймать взглядом девушку, которая по-настоящему отдаётся танцу: словно для неё не существует мира, людей вокруг и клуба в целом. Засматриваюсь на неё и будто где-то внутри себя чувствую капли пота на её коже. Чувствую, как они выступают, скатываются между лопаток, по виску и животу. Странное ощущение – словно тысячи нитей связывают меня с каждой из капелек.

Врезаюсь в чью-то спину и ойкаю, спешно извиняясь и отскакивая на шаг. Юноша, с которым я столкнулась, точно младше меня. Он салютует мне бокалом, улыбается и отворачивается к своей компании, тихо посмеиваясь. А я просто прохожу мимо. Не могу не обернуться и тут же пересекаюсь с ним взглядом, спешно отвожу глаза и делаю вид, что рассматриваю что-то за его спиной.

Я следую к своей изначальной цели – к бару. Кое-как найдя свободный высокий стул, взбираюсь на него. Одной ногой упираюсь в перекладину между длинными ножками, а вторую оставляю болтаться в воздухе. Опираясь локтями о гладкую поверхность барного стола, жду, пока официантка подойдёт ко мне – это невысокая девушка с татуированными руками и яркими дредами. Громко проговариваю название коктейля, и она кивает, отправляясь к бармену.

Поворачиваюсь чуть вбок и смотрю в ту сторону, где столкнулась с юношей. Я не запомнила его глаз, цвета волос, не оценила, красив ли он. Я запомнила его улыбку. Ровный ряд зубов и такая привлекательная форма губ… Даже не замечаю за собой, что ищу своего мимолётного знакомого в толпе – не нахожу и разворачиваюсь обратно к барной стойке.

– Ты задержалась.

Вздрагиваю и тут же оборачиваюсь – Илья.

И как я только его не заметила? Морщусь, молча кивая на коктейль, который только что принесла официантка. Не хочу разговаривать с ним и произносить лишних слов. Иногда Илью так тяжело заткнуть, что проще вообще не начинать разговор. Он несёт глупости и чепуху. Забивает голову мне и окружающим. Но, кажется, сегодня он сам не настроен на долгие разговоры. Илья делает шаг в мою сторону, и я напрягаюсь, щуря глаза. Немногословность этого парнишки пугает ещё больше, чем болтливость.

Его рука упирается в барную стойку за моей спиной. Он нагибается вперёд, заставляя откинуться на спинку стула и больно вжаться в неё. Илья пьян. Чертовски сильно пьян – и я чувствую это, когда он выдыхает горячий воздух мне в лицо. Хочу отвернуться, но его грубые пальцы обхватывают мой подбородок, он поворачивает мое лицо к себе.

– Не трогай меня, – говорю я тихо, почти выплёвывая эти слова в надежде, что это отпугнёт назойливого парнишку.

Мой план не срабатывает: Илья не отодвигается, а пододвигается, из-за чего мне приходится отклониться настолько сильно, что мои волосы почти касаются барной стойки. Впиваюсь пальцами в руку, сжимающую мой подбородок; царапаю ногтями его кожу, оставляя борозды, но Илья не сдаётся. Впервые я чувствую в отношении него гнев – если до этого он просто меня раздражал, то теперь мне хочется его убить.

Сжимаю пальцы второй руки на его запястье, ощущая, как злость разливается внутри тягучим мёдом. Она загорается, обжигает вены и артерии, внутренности. Обжигает глаза. Я то ли шиплю, то ли рычу – сама не могу различить. Все звуки тонут в громкой музыке. Вот только Илья мгновенно меняется: торжествующее выражение лица становится болезненным. Я отчётливо вижу, как в его глазах появляется страх. Он отпускает мой подбородок и дёргает руку на себя. Не поддаюсь. Меня накрывает ощущение, которое не сравнимо ни с чем. Словно в позвоночник врезаются тысячи маленьких иголочек, а кончики пальцев замерзают, как на холоде.

Я выпускаю руку Ильи из цепкой хватки лишь спустя несколько секунд, которые кажутся особенно долгими. Он вырывает ладонь, отступая на несколько шагов. Перед тем как окончательно скрыться с моих глаз, щурится и коротко бросает: «Сумасшедшая». Но мне нет дела до его слов.

У меня бешено колотится сердце – будто я пробежала не одну сотню метров. Коктейль я так и не выпила. Подрываюсь с места и, несмотря на жуткое головокружение, иду к выходу. Пускай тут и жарко, пальцы покалывает, будто на морозе. И этот холод сковывает кисти, локти, пробирается под кожу.

«Селена, найди меня».

Голос эхом отдаётся в голове, и неведомая сила тянет меня на улицу. Недолго думая, следую за ним. Тело окутывают вечерний холод и толпа людей, снующих туда-сюда. Мне надо идти на голос. Нельзя его потерять, упустить. Меня словно обхватывают плотные канаты. Стягивают, тянут. И я не могу сопротивляться, сворачивая за угол.

«Селена».

Оборачиваюсь, ускоряя шаг. За мной никого нет. Вновь накрывает чувство, что за мной следят, ощущаю чье-то присутствие. Время давно перевалило за двенадцать, так что в этой части улицы (я иду по самому короткому, а не самому красочному пути, по которому вёз нас сюда Миша) пусто. Все либо отрываются в клубах, либо уже отсыпаются дома. Мне хочется содрать с себя кожу, чтобы не чувствовать прикосновений его рук. Илья был мне противен ещё до того, как протянул свои загребущие ручонки к моему лицу. Он перешёл все границы. Я его напугала – и правильно сделала. Но… как?

Пальцы до сих пор покалывает, а внутренности сворачиваются в тугой узел. Смотрю на свои ладони, переворачивая их. Руки трясутся, а сердце бешено колотится. Я никогда такого не ощущала. Трепет внутри, облегчение. Словно этим я что-то… отпустила – тяжёлый камень, сдавливавший лёгкие всё это время, исчез. А сейчас… я вдыхаю полной грудью, и как же легко мне дышится.

«Селена, я жду тебя».

Голос уже не просто звучит в голове – он звенит. И я иду на этот звон, оглядываясь по сторонам в надежде, что он станет громче. Мне кажется, что я всё пойму, как только найду его. Но он ещё недостаточно слышимый – пока я не дохожу до парка.

Здесь мы гуляли с Мишей сразу после моей выписки. Здесь же меня нашли, около озера, находящегося в самом конце. Небольшого, скорее, декоративного. Зимой оно не замерзает. Тут любят устраивать катания на лодках, а летом появляются уточки, на которых я как-то приходила посмотреть. Но сейчас… сейчас этот парк выглядит иначе. Мрачный, жуткий. Он зовёт меня. И я иду.

Неожиданное карканье ворона заставляет меня взвизгнуть и уставиться на ветки дерева – там и сидит птица. Она громко хлопает крыльями, кричит и не сводит с меня взгляда своих золотых глаз-монеток.

Стоит мне переступить черту парка, как я замечаю какое-то движение. Вздрагиваю и поворачиваю голову – тропинка из гравия, лавочки и перегоревший фонарь. Чувствую, как по моей коже проходит холодок. От страха, от неизвестности. Голос привёл меня сюда и затих. Оставил одну в тёмном парке, где я когда-то… где я когда-то что? Пыталась ли я утопиться? Или кто-то намеренно желал мне смерти? К горлу подступает ком; судорожно дёргаюсь, намереваясь покинуть это злосчастное место.

За моей спиной снова пролетает тень – и я готова поклясться, что слышу лошадиное фырканье. Резко оборачиваюсь и задерживаю дыхание, взгляд мечется по сторонам. Это не ворон.

«Мне это кажется. Я сошла с ума».

«Нет. Не кажется», – вторит моим мыслям голос, и я приглушённо охаю.

Я оборачиваюсь на него – влево. И замираю. На меня смотрит чёрная лошадь. Её глаза светятся, и это заметно даже отсюда. Грива длинная, но не блестит в свете фонарей. И тогда я присматриваюсь. Вся лошадь словно соткана из тьмы – копыта растворяются, как и грива с длинным хвостом. Золотистые радужки прожигают меня. Я не могу оторвать от неё взгляда. Даже не пойму: мне страшно или интересно?

Нет, мне приходилось видеть лошадей в фильмах, сериалах, на картинках. Я и сама их рисую. Но эта… эта другая. Массивная. Кажется, что она смотрит свысока, что я для неё – мелкое насекомое. У неё вид величественный, царственный, и от неё веет… опасностью. Я остро чувствую эту опасность. Замираю, поскольку мне кажется, что она сейчас набросится.

И совершаю ошибку – шаг назад.

Чёрная лошадь щурит глаза. Мне бы стоять на месте, но я срываюсь с места и бегу в сторону парка. Не знаю, почему бегу именно туда, а не к дороге, где могла бы встретить людей. Хвалёный инстинкт самосохранения не действует. Я просто хочу оказаться дома, за его толстыми стенами, и не видеть ни Илью, ни лошадей, сотканных из тьмы. Лёгкие начинает колоть от бега – со спортом я никогда не дружила.

«Иди к озеру».

Решаю прислушаться к этому голосу и резко сворачиваю. В такие моменты слух может играть с тобой злую шутку. Отчётливо улавливаю, как дышит за моей спиной лошадь. Она скачет совершенно тихо, копыта – тени – не издают ни звука. Я могу ориентироваться только по её вдохам и выдохам. Оборачиваюсь и тут же сталкиваюсь с золотистыми глазами. Они горят в темноте ярче фонарей. Издаю стон – я беззащитна. Мне некуда бежать, нечем обороняться. Впереди лишь озеро, к которому я послушно бегу.

Этот голос убьёт меня. Вот зачем он звучит в моей голове! Он хочет моей смерти.