– Сначала перед Ритхарсон.

Ага, щас. Десять раз.

– Ну, если Ритхарсон для начала извинится передо мной, – я сложила руки на груди. – Потому что у меня серьезная моральная травма. Ее откровения по поводу совпадения ваших фитильков повергли меня в глубокий эстетический шок, потому что признаться честно, мне откровенно начхать, что там у вас горит, и в каких местах.

Зрачки дернулись, располосовав радужку.

– Штраф, – сказал Гроу, если можно так назвать рычание, в которое вплеталась человеческая речь. – В размере десяти процентов от гонорара.

Из-за низких интонаций буква «р» располосовала сгустившееся напряжение, как если бы к нам сюда и правда спустился дракон.

До меня дошло, что он сказал, только когда я выдрала себя из гипнотического поля зеленого огня, отвлекшись на вальцгарда.

Штраф, значит?!

Мне?!

– Да подавись, – сказала я и попыталась его обойти, но мне шлагбаумом планшета перекрыли дорогу.

– Второй будет двадцать, Ладэ. Учти это.

Краешком планшета меня подвинули назад: чтобы не мешалась на пути, видимо. Драконьим взглядом тоже зацепило самым краешком (потому что основной предназначался точно не мне), и этого хватило, чтобы внутри полыхнул огонь. Я дернула планшет из режиссерских рук и шваркнула им в ближайшее дерево. Как раз над головой Сибриллы, она едва успела пригнуться, закрывая голову руками.

Хрясь!

Режиссерская навороченная штуковина приказала долго жить, свалившись прямо к ногам резко побледневшей ледянессы.

– Выписывай второй, – процедила, глядя Гроу в глаза, кивнула себе за спину. – И это не забудь включить в счет.

Крылья носа дракона хищно дрогнули, но я уже его обошла.

И, не оборачиваясь, направилась к реке.

С таким настроем не сцену номер семнадцать играть, а драконов останавливать, но драконов тут поблизости не наблюдалось. Точнее, наблюдалось целых полтора, но ни с чистокровным, ни с половинчатым я больше не хотела иметь ничего общего, кроме сугубо деловых отношений.

Правда, переключиться между деловым и неделовым оказалось достаточно сложно, особенно когда драконоособь мужского пола меня обогнала, направляясь к помеченному кружочком месту съемок. Ладно, кружочков там не было, зато мне ткнули в искомое место с таким видом, что если я прямо сейчас не встану прямо сюда, на меня дохнут огнем, и я сама превращусь в фитилек.

Это я выполнила. Демонстративно, подчеркнуто вежливо, с такой непробиваемой физиономией, что мне могла позавидовать скала из Саолондарского ущелья. Стоя на этом самом месте и замечая всех, кого угодно, кроме вышеобозначенной особи, я себя уговаривала, что нужно просто включить режим «Ильеррская» и станет проще. По крайней мере, не будет возникать такого чувства, что у меня сейчас и впрямь случится извержение, и камешками, на которые меня расфигачит, прилетит всем окружающим.

Даже до Рихта достанет, хотя он сейчас задницу морозит в бодрящей речной водичке.

Штраф.

Мне!

За это… недосовпадение!

Да чтоб они в процессе к кровати примерзли, и это показали по всем каналам. Так и вижу заголовки: «Знаменитого режиссера с трудом отодрали от его ледяной пары».

– Ладэ, – подал голос знаменитый режиссер. – Сейчас будет дубль. Напоминаю, что Ильеррская идет купаться, а не дракона останавливать.

Да ты ж мой чешуйчатый! Какого набла ты говоришь моими мыслями?

– Я учту, – заметила я. – Надеюсь, на этот раз никакой дракон дубль не запорет.

В его глазах снова вспыхнуло пламя, но я уже отвернулась. Вдохнула воздух, который показался мне просто ледяным, отбрасывая остатки реальности, крошащейся вокруг меня на части. В конце концов, битый тэрринг мне цена, если я не смогу справиться со своими чувствами и сыграть. Не смогу сейчас переключиться – дам им очередную возможность шлепнуть меня по ушам.

Сибрилле, Гроу, Гелле.

Даже Мелора, уверявшая, что я не актриса, порадуется. Из высокой башни Ярлисов под домашним арестом, или где там держат провинившихся иртханов до оглашения приговора.

Нет уж, пусть всеми чешуйками облиняют, но такого удовольствия я им не доставлю.

Поэтому к моменту, когда прозвучало:

– Приготовились! – я уже была спокойна, как обожравшийся виар.

Ровно настолько, чтобы с профессиональным безразличием встретить и проводить отзывающийся в груди огнем голос:

– Полетели!

– Танцующая для дракона, сцена семнадцать, дубль четвертый.

Ортахарна удивительно привычно осталась за спиной, а я шагнула в Огненные земли далеких времен. Шла навстречу звенящей прохладе, чтобы разбавить зарождающийся под солнцем зной. Расплетала волосы, чувствуя льющиеся под пальцами пряди. Вышла на берег, ударившись взглядом о каменную спину застывшего в воде мужчины, замерла.

Мгновение, пока я пыталась справиться с охватившими меня чувствами, оборвал он.

– Ты всерьез считаешь, что я не чувствую тебя, девочка?

Резкий разворот – и взгляд, навылет – в упор.

Бегущий по венам огонь, питаемый его взглядом, который, кажется, способен испепелить не только мою одежду, но всю меня.

– Подойди.

Вода показалась холодной: невыносимо холодной, если не сказать ледяной. Возможно, из-за пламени, что бушевало внутри.

– Ты так сладко пахнешь, – слова змеились по телу огненным лентами.

Этот взгляд не просто обжигал, он клеймил, и я рванулась назад.

– Нет!

– Она выбрала меня, девочка. И ты знаешь это не хуже меня.

– Она – не я! – выдохнула резко. Яростно, отражая его темный взгляд. – Я вашей не стану! И уж тем более вы никогда не станете для меня первым.

Воздух из меня выбило за один удар, и на смену ему пришел огонь. Огонь его прикосновения, прикосновения спиной к раскаленной груди, от которой одежда не задымилась лишь потому, что мы стояли в воде.

– Теперь, – жесткий, сильный, злой голос разъяренного дракона, – ты только моя, девочка. Лучше тебе запомнить это сразу.

Скольжение его ладони по коже вряд ли можно было назвать лаской, никогда еще я не чувствовала так болезненно-остро, яростно, жестко. Никогда еще так не отзывалась на этот собственнический, властный призыв, рождающий внутри полубезумное желание покориться выжигающему мое тело огню. Огня становилось все больше, и вода только чудом не шла вокруг нас пузырями, вместо дыхания с губ срывалось раскаленное марево, а небо плыло перед глазами.

Поэтому когда с берега прозвучало:

– Стоп. Снято! – я с трудом вернулась в реальность.

Она (реальность эта) мельтешила перед глазами, в высоту неба вплетались разноцветные точки, а рука Рихта на моем бедре казалась просто ледяной. Так же, как и вода. Я вдруг осознала, что меня начинает потряхивать.

– Танни, – он развернул меня лицом к себе, – ты вся горишь.

– Мне это по сценарию положено.

– Издеваешься?!

– Да, и если ты меня сейчас не отпустишь, я отдавлю тебе ногу.

Торчать в воде дольше положенного съемками я не собиралась, поэтому шустро направилась на берег, оставив Рихта самого разбираться со своими заморочками. На берегу меня встретила ассистентка Геллы с пледом и кофе, но если в плед я с благодарностью завернулась, то кофе поперхнулась и закашлялась: он обжег и без того больное горло. Тяжелый режиссерский взгляд я проигнорировала, равно как и его желание вколотить меня им в землю по самую маковку. Не родился еще тот дракон, который может меня затоптать.

– Передохнули? Досъемки восемнадцатой. Выдвигаемся.

Восемнадцатая – это где Теарин танцевала на высоте?

Рихт шагнул к нам:

– Джерман, у Танни температура.

Да чтоб его закололо пледяными шерстинками!

Меня окинули режиссерским взглядом:

– У тебя температура, Ладэ?

И как-то так слишком внимательно спросили: настолько, что мне захотелось полить Гроу кофе. Вот меньше всего мне сейчас сдались его взгляды. Можно подумать, ему не начхать.

– Конечно, – отозвалась язвительно. – Я же живая.

– Я задал тебе вопрос, Ладэ.

– Нет у меня температуры, – я вернула стаканчик и плед ассистентке. – Мы будем снимать, или может, сразу давление мне измерим? И посчитаем кровяные тельца?

У Гроу дернулась бровь.

– Выдвигаемся.

Не глядя на Рихта, я вместе с операторами направилась к подъемной платформе (ее подогнали к скале, чтобы меня доставить наверх). Сквозь странный шум в ушах до меня дошло, что на платформу вместе со мной погрузился драконорежиссер. Опираясь спиной о металлический блокиратор, не позволяющий свалиться отсюда даже спьяну, хмыкнула:

– Будешь камеры строить, чтобы снимали, как положено?

В прошлый раз со мной наверху не было никого, только я и летающие камеры, которыми операторы управляли с земли.

– Буду смотреть вживую, все ли меня устроит, – хмыкнул Гроу. – Потому что кто-то разбил мой планшет, и с земли смотреть на то, что получается, я не могу. А теперь слушай внимательно: все, что тебе нужно сделать, это стоять на краю и смотреть вперед. Секундное дело, но очень важное.

Его слова звучали в голове эхом, но слушала я внимательно. Потому что «смотреть на краю и стоять вперед» отчетливо отпечатались у меня в сознании.

Как назло, меня начало потряхивать: то ли от ветра, который ознобом проходился по коже, то ли Рихт был прав, и у меня на самом деле случилась температура.

– Стоишь на краю, Ладэ. Теарин собирается спускаться и смотрит на реку, это будет кадр перед тем, как зритель увидит Даармархского ее глазами. Все поняла?

– Ага.

Выслушав стандартные команды, приблизилась к краю, глядя на реку, как и положено.

– Стоп. Снято.

Ну и чудесно, подумалось мне.

А потом я с какой-то радости опустила взгляд: туда, где камень скалы стремительно уходил вниз, врезаясь острым краем в землю. Перед глазами сгустилась ночь, и я вслед за камнем рухнула прямо в эту темноту.

В номере было темно и душно, как если бы в нем сломался кондиционер. Я ворочалась с боку на бок, но потом все-таки поднялась и направилась к балконной двери, чтобы ее открыть и впустить глоток свежего воздуха. Стоило мне потянуть ее в сторону, как перед глазами мелькнуло лицо Мелоры.

«Вниз!» – скомандовала она.

И я поняла, что руки меня не слушаются. Ноги тоже больше не слушаются, а покорно несут к перилам, хотя все внутри сжимается от осознания того, что должно случиться. Я знала, что за дверями стоят вальцгарды, но не могла произнести ни слова, не могла позвать на помощь, не могла открыть рта.

Отложенный приказ: так, кажется, это называл Рэйнар.

Именно этот приказ сейчас толкал меня вперед, заставляя взбираться на балконное ограждение. Перед глазами мельтешили огни, я уже знала, что сейчас произойдет, и тщетно пыталась остановиться. Тщетно, потому что искаженное яростью лицо Мелоры снова возникало перед глазами, губы беззвучно шевелились.

«Вниз».

Я шагнула и полетела в темноту, раскрывающуюся передо мной бездной. Только сейчас поняла, что приказ выполнен, и что я снова могу управлять телом, поэтому закричала. Закричала отчаянно, во всю силу легких, понимая, что на этот раз никто меня не спасет, и за падением неизбежно последует удар.

– Танни!

Меня тряхнуло прямо в воздухе, в этой непроглядной тьме, перевернуло, швырнуло в сторону, и я забилась, пытаясь ухватиться хоть за что-то в стремительно ускользающей высоте.

– Танни, дракона твоего, Ладэ! Да проснись же!

Удар действительно последовал, только не такой, какого я ждала. Меня впечатало в стену, которая почему-то оказалась горячей и не такой жесткой, как должна быть, а потом еще раз тряхнуло, изо всех сил. Только после этого я поняла, что стена с какой-то радости держит меня руками, а еще от нее подозрительно пахнет горчинкой кофе и сигаретами. Широко распахнула глаза и обнаружила, что Гроу прижимает меня к себе, вглядываясь в лицо. И что между нами только преграда покрывала.