Азиатка угрожающе сузила глаза и прижала телефон к груди ещё крепче, будто его уже собрались отобрать. Шестая покосилась на меня с сомнением и прошептала нечто, что я перевела, как «Все как взбесились… Ни шиша не помню».

– Да все вы сучий потрох!– выплюнула через плечо Вторая.– В следующий раз почки отобью, если тронете меня!

Я прикрыла глаза и медленно считала вдохи и выдохи. Впереди ещё неизвестно, что будет, нельзя было поддаваться провокациям.

И вдруг перед нами кто-то взвизгнул. Видно, все остановились, что я уткнулась грудью в спину Шестой. Распахнув глаза, увидела, как Первая схватила Вторую за волосы. А потом они обе поскользнулись на остатках грязи, упали и стали кататься, колотя друг друга и ругаясь на чём свет стоит.

На всякий случай я отступила на шаг от Шестой, хотя в этой грязной бойне никого не тронула, только защищалась, отыскала глазами выход и заметила, что Ламара и все инструкторы молча внимательно наблюдают за дерущимися.

И в этот момент поняла: хоть все мы в одной лодке, но каждая запросто потопит соперницу, потому что теперь каждый сам за себя. На взаимопомощь рассчитывать нельзя, и надо вдвое быть осторожнее. Мои парни, хоть и были засранцами, но всё же не такими жестокими, но кто знает, как бы они вели себя, если бы на кону были жизни их семей.

И снова сдавило в груди от воспоминаний о смерти коллег – глупой, бессмысленной…

– Стоп!– крикнула Ламара.

Но двое не сразу расцепились. Помог только звук электрошокера.

Первая отбросила Вторую от себя резким пинком в живот и поднялась, отряхнулась и встала в строй. Вторая, очевидно, только сейчас осознала, что поддалась эмоциям, и с ужасом смотрела на главную. Но ранее она наравне с Первой и Четвёртой справлялась со всеми задачами гораздо лучше остальных.

«Неужели они накажут её?»– с содроганием гадала я, смазывая с носа капли грязи, стекающие со лба.

– Мы не имеем права рисковать миссией. Испытания нацелены на то, чтобы держать в тонусе мозг и тело, а не для того, чтобы вы друг друга искалечили,– подозрительно спокойно проговорила Ламара.

– Простите, ради всего святого! Этого не повторится!– испуганно взмолилась Вторая, тут же поднимаясь и ковыляя на своё место.

Ламара усмехнулась и прищурилась:

– Правила вы не нарушили: в периметре туннеля можно было делать всё…

Я едва не застонала от облегчения, но сжала губы и задержала дыхание, чтобы не выдать эмоций. Снова сделала мысленную зарубку, что нужно быть ещё внимательнее.

–…а раз уж так захотелось выпустить пар, у вас будет шанс,– и главная посмотрела на помощника, который появился за её спиной.– Это испытание планировалось позже, но, думаю, пора, Петар?

– Всё готово ещё с утра,– подтвердил тот.

«Меня это тоже ждёт? И что это?..»– с беспокойством подумала, выходя из туннеля.

– Четвёртая, минута на разговор,– отчеканила главная.– Все остальные марш в душ рысцой!

И мы, обессиленные, натыкаясь друг на друга, сразу засеменили из зала.

Слава богу, вода была обычной температуры, чтобы смыть с себя липкую грязь, только времени, как назло, вдвое меньше. И Четвёртой досталось всего полторы минуты. Стоили ли эти бонусы таких жертв, если они имели оборотную сторону.

«Что бы я сказала Соне или Илье? Где я? Почему бросила их?»– мучилась вопросом по пути в зал испытаний, в который нас вернули прямо в одноразовых пижамах.

Глава 11.

В самом дальнем конце перед несколькими рядами сидений, расположенных, как в амфитеатре, стояло два стеклянных куба не больше трёх метров по периметру. Внутри на полу лежало нечто белое, по ощущению мягкое.

– Задание для Первой и Второй. Каждая входит в отдельный куб. Прошу, дамы…– протянула руку Ламара.

Первая и Вторая настороженно переглянулись и вошли в разные кубы. Я с недоумением следила за происходящим, а под ложечкой посасывало.

– Вы должны принять то, что будет происходить. Вам запрещено говорить и драться. На задачу пятнадцать минут…

– Но что нам делать?– спросила Вторая, и тут же прикрыла рот ладонью, с опозданием вспомнив о правиле.

– Первое нарушение, Вторая!– удовлетворённо хмыкнула Ламара.– Но отвечу: вам может даже понравиться.

Главная заложила руки за спину и повернулась к нам.

– Остальные будут наблюдать. Вас тоже это ожидает, но позже. Таймер, Петар!

В воздухе над кубами вспыхнула проекция таймера. В мыслях не возникло ни одного предположения, что сейчас будет. В тревожном ожидании я наблюдала, как двери кубов закрылись. А потом с женщинами что-то случилось: они стали вытягивать руки и ощупывать пространство вокруг, будто ослепли.

Неожиданно с противоположной стороны каждого куба вошли незнакомые мужчины. Высокие, мускулистые, пугающие. И они были полностью обнажены.

Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, оглушая пульсацией в ушах. Я прижала ладони к животу и прищурилась не мигая.

Некоторое время мужчины не двигались, но затем, словно одновременно получив приказ, шагнули к женщинам и схватили их за руки. Больше всех испугалась Вторая. Она заплескала руками в воздухе, но заметно упрямо сжимала губы, чтобы не закричать, а мужчина в два раза шире неё, волосатый, как монстр, схватил её за плечи и повалил на пол. Ухватил за запястья, закинув их за голову, живо разорвал пижаму второй рукой и коленом раздвинул ей бёдра…

Как только смысл происходящего дошёл до меня, сердце ухнуло на дно живота. Щёки и уши мгновенно опалило огнём, и кожу защипало, как от мелких искр. Ноги стали ватными, и меня всю охватило какой-то непередаваемой слабостью и ощущением, что оторвали от земли и подвесили за шиворот. Жаркая волна поднялась к горлу. Я судорожно заморгала, понимая, что если не начну дышать, то стошнит.

Пространство затопили сдавленные возгласы рядом. Гул голосов прошёлся душной волной сквозь меня, и я зажала уши ладонями. Жар и слабость по телу сменились ледяными мурашками. В глазах потемнело, а в голове стало пусто и звонко.

Всё внутри меня протестовало!

Не устояв на ногах, я упала на четвереньки коленом прямо на чью-то ногу, рядом послышалось шипящее ругательство. Кто-то схватил меня под руки и попытался поднять, но я даже не делала усилий помочь им в этом.

А когда вдруг разглядела перед собой форменные брюки и ботинки, инстинкт самосохранения пробудил остатки сознания. От предчувствия своей ошибки медленно выпрямилась, встав на колени.

В зале стояла гробовая тишина, раздавалось лишь одинокое беспомощное мычание из куба.

– Ты нарушила указание!– строго раздалось где-то у виска.– Ты должна наблюдать! Первое нарушение!

От смеси испуга и неверия я опустилась на пятки, подняла глаза и непримиримо покачала чугунной головой, еле выдавливая слова:

– Вы не можете меня заставить…

Тонкая бровь гадины медленно изогнулась дугой. Губы расползлись в еле заметной ухмылке. И, выпрямившись по стойке смирно, она выплюнула:

– Проверим?

– Я… я…– бессвязно начала я и тут же была остановлена хлёсткой как плеть фразой.

– Второе нарушение! Если немедленно не встанешь, будет третье!

Меня затрясло в бессильной ярости. Не допуская и мысли, что кого-то из детей накажут, я поднялась и застыла ледяным изваянием, затуманенным взглядом уставившись на первый куб, где Первая, отвернув голову в сторону, закрыв глаза и вцепившись в мягкое покрытие, покорно выполняла приказ.

– Умница,– ухмыльнулась Ламара и отошла.

А я, расставив ноги, чтобы удержать равновесие, лишь сжимала пальцы в кулаки до такой степени, что ногти впивались в ладони.

Не заметила, когда всё закончилось: сознание онемело и не воспринимало время и пространство как обычные. Я двигалась машинально, видя спину Шестой, и только.

Нас вывели из зала. Потом я оказалась уже в стандартной одежде, сидящей за столом перед порцией чего-то размазанного по тарелке и единственным на столе бумажным стаканчиком кофе, на котором было написано: Life is good!⁹

Молчаливые слёзы залили лицо. Плакала и ещё одна пленница – Найти.

В зале отдыха я осмелилась мельком посмотреть на Первую и Вторую: страшно было до ужаса – обе замкнулись в себе и молчали в разных углах комнаты. Не представляла, что они чувствовали после такого, но каждая отличалась силой воли и выдержкой. Мне оставалось лишь уповать, что, когда такое произойдёт со мной, меня выключит ещё до начала. А может, я вообще впаду в кому.

Чтобы не думать о страшном, я намеренно вспоминала, какого цвета глаза у каждой пленницы и у их инструкторов, что было подано на обед, сколько всего приборов лежало на столе, даже кто сколько раз кашлянул. А потом считала предметы в помещении, количество книг, заучивала их названия, запоминала, какие картины отображались на стенах и сколько на них объектов…

Не знаю, что осталось не посчитанным мной. Я так напряжённо думала и запоминала, что почти слышала, как вертятся колёсики в голове. А к концу часа она уже раскалывалась от обилия бесполезной информации, и я не знала, как остановить паранойю и на чём сосредоточиться, чтобы не провалиться в следующий раз.

А следующим разом была индивидуальная комната, где в полнейшей темноте, в тишине, совершенно одна стоя перед большим интерактивным монитором, почти пять часов я решала какие-то задачи на интеллект: странные картинки, слова, что-то на внимательность и память, математические задачи и неоднозначные ситуации выбора. Раньше казалось, что я не глупая и могу принимать решения, но сегодня окончательно поняла, что не только слаба физически, но и в извилинах кисель.

Я была недовольна результатами, которые сразу же отображались на экране, но хотя бы ответила на все идиотские вопросы, которыми забрасывала координатор: голодной не останусь.

Выходя из тёмной комнаты, я ощущала себя безумно одинокой и беспомощной. И меня заставили ещё раз в этом убедиться.

Глава 12.

– Седьмая, а теперь разминка перед ужином! Живо в лифт!– приказала Сейнара.

От ужаса ноги подгибались, но я свернула к лифту и молилась, чтобы это было что угодно, пусть даже змеи и тарантулы, но не куб с насильником. Это было настолько мерзкое и бесчеловечное испытание, что не знаю, что легче: умереть или вынести его.

Мольба была услышана. Но здесь любая задача – нелёгкое испытание. Мне выдали тонкую белую ветровку с капюшоном и выпустили в снежную пустошь, где взгляду не за что было зацепиться – белым-бело.

– Вход в Скалу на другом конце поля. Сколько минут потратишь на возвращение, столько и проведёшь в «кубе удовольствий»,– ухмыльнулась Сейнара, а я увидела чернеющую вдали точку – проход в Скалу.

Осознав всю жестокость и безвыходность ситуации, я рванула к ней со всех ног, считая секунды.

Мгновенно хлынул ледяной ливень. От дикого холода коченели пальцы, наверное, и эмаль на зубах потрескалась, но я бежала, бежала изо всех сил, только чтобы выжечь из головы навязчивые мысли и страхи. Икры ломило, мышцы бёдер стягивало в приближении судорог. От напряжённого дыхания саднило горло, будто туда залезли лопаткой и выскоблили слизистую. Надежды на второе дыхание не осталось, потому что уже семнадцать минут беспощадной гонки отобрали почти все силы.

Я не знаю, что ещё заставляло держаться на ногах. Ярость? Воля к жизни? Или неотступный страх за жизни детей? Если бы могла выбирать, отдала бы себя на растерзание всем псам ада. Да только я сама была залогом жизни малышей и не имела права сдаться.

Никто из нас не мог предугадать последствий неподчинения. Что это был за чудовищный эксперимент над телом и психикой? Кто санкционировал это? Голова разламывалась от вопросов, а тело – от изнеможения.

После двадцатой минуты я уже перестала считать. А добежав до входа, буквально вползла в открывшийся лифт, уже не чувствуя ни рук, ни ног. Уткнулась в стену лбом и пыталась не распластаться на полу.

Лифт быстро поехал вниз. От едва заметного толчка я повалилась на бок.