А теперь жмётся к папе, улыбается, сияя ярче солнышка. Трогает его везде крохотными пальчиками и трётся носиком о гладковыбритые скулы.

Не могу не улыбнуться.

– Ой, Игорь Викторович, я уж думала, это не закончится… Что я тут ни делала, – качает головой женщина. – И купались мы, и в игрушки играли. Бесполезно! А тут, только вас увидел, и всё! Нет истерики!

– Маленький проказник, – довольно тянет Покровский, будто даже гордится тем, что малыш не сдавался до конца и ждал папу. – Скучал по мне?

Ответом служит смачный «чмок» в щёку.

Папу он всё же любит… Я даже к Маше у него таких эмоций не видела. А тут… Совсем другой Огонёк.

– Я тебе тут кое-кого привёз. Но учти на будущее, не будь жадиной и делись с папой.

Лев до этого момента не замечал меня. А теперь округляет свои карие тёмные глазки, цвета тёмного шоколада. Вытягивает крохотные ручки вперёд. И медленно, будто затаив дыхание, выпаливает:

– Ама!..

Глава 15

Лев резко начинает плакать при виде меня. Пульс мгновенно подпрыгивает, и я чувствую себя виноватой.

А чего я ожидала? Что он вспомнит своего тренера по плаванью, с которым буквально научился вставать, ползать? Задерживать дыхание под водой.

Это же ребёнок, Вась, он хоть всё и понимает, но острой привязанности, кроме как к отцу и матери, у него нет.

И я тут лишняя. Пришла, испортила ему настроение, когда он хотел побыть с отцом.

Делаю шаг назад, ретируясь. Нужно было всё же поехать домой.

Сердце разрывается от детского плача. И от того, что Огонёк неожиданно начинает сильнее плакать и вырываться из отцовских надёжных рук.

Игорь переводит молниеносный взгляд на меня. До этого нежный, тёплый, он ожесточается. Там мелькает сталь, ярость и ненависть.

– Солнышко моё! – раздаётся противный и чересчур слащавый голос за спиной. Этот крик я уже прекрасно знаю: вдоволь наслушалась в бассейне. Повернув голову, ещё раз в этом убеждаюсь: Покровская влетает в зал, пробегает мимо меня и спешит к сыну. – Бедненький! Вот ты до чего, Игорь, его довёл! Малыш без меня не может!

Тянет свои руки к ребёнку, но Игорь и пальцем тронуть его не даёт.

– Ты что здесь делаешь? – цедит сквозь зубы.

– Как что?! – женщина, топнув ногой, указывает на няню. – Зина позвонила! Сказала, что Льву плохо! Меня зовёт! Ты видишь, что ты наделал? Травмируешь психику ребёнку!

Не хочу я быть на месте этой Зины, потому что Покровский буквально убивает её глазами. Мысленно разрезает на кусочки и скармливает собакам. Но, надеюсь, это всего лишь мои ощущения от напряжённой атмосферы.

– Я разве не говорил, чтобы вы не звонили ей?

Зинаида теряется, разводит руками.

– Я сначала Марии Георгиевне позвонила… Но как только вы мне сказали, что не надо, я тут же всё отменила! Но он так громко плакал, Игорь Викторович! Я не знала, что делать!

– И правильно сделала! – вмешивается Маша.

Боже, почему я стала свидетельницей всего этого? Не хочу лезть в эту семью! Но отчего-то продолжаю стоять, смотреть на Огонька, который жмётся к папе. На каждую попытку мамы взять его он истошно кричит. Неужели она так сильно нанесла ему травму ногтями? Не думала, что малыши в этом возрасте это понимают…

Да и уверенности в том, что поцарапала его в прошлый раз именно она, у меня нет.

Но почему-то же он так её боится?

– Зинаида, отнеси Льва в его комнату, – чеканит Покровский. – С тобой поговорим позже.

Пытается отдать мальчика, но он только сильнее вцепляется в отцовскую шею.

– Апа-а-а, – протягивает, будто зовёт его. И смотрит на меня своими бусинками, от которых желудок скручивает, а дыхание пропадает.

– Давайте его мне, – выпаливаю, не задумываясь. Слишком много на себя беру, раз думаю, что он усидит у меня на руках, но… Пусть плачет, кричит, но хотя бы не слышит ругань родителей.

Игорь Викторович кивает. И, на удивление, Огонёк сам идёт ко мне, прижавшись головой к моему плечу.

– А она что здесь делает? Какого чёрта, Игорь? Она что, твоя любовница? Почему ты доверяешь ей нашего сына? Что она вообще забыла в нашем доме?

– В моём доме, Маша! – повышает голос, похожий на гром.

Меня снова передёргивает, и я ощущаю на себе, как сжимается маленький Львёнок.

Хочется плюнуть в лицо Маши, но я обнимаю мальчика, успокаивая.

– Мы можем пойти на второй этаж? – смотрю на роскошную закруглённую лестницу.

– Да.

– Нет! – снова протестует Маша. – Я не разрешаю! Ты с ума сошёл? А вдруг она воровка? И, пока мы здесь, что-нибудь украдёт?

Я недослушиваю весь этот бред. Быстро ретируюсь, поднимаясь по лестнице. Но кое-что заметить успеваю. Покровский бесцеремонно хватает свою жену за запястье, дёргает её так, что она чуть не падает. И, кажется, тащит её в коридор. Но ор Маши тише не становится, наоборот, только усиливается, потому что та начинает кричать.

Поднимаюсь на второй этаж с безумно колотящимся сердцем.

Нахожу детскую, которая как раз была открыта. Захожу в довольно тёмную комнату. Не так должны выглядеть детские, но не мне судить.

Падаю на небольшой диванчик и пытаюсь отвлечь Огонька от всего, что он только что испытал.

Трогаю его за пальчики, делаю лёгкий массаж ладошек, которые он с трудом разжимает из кулачка. Немного расслабляется, помня, что сразу после этого мы идём в бассейн, где даёт жару.

А сегодня он расслабляется. Не плачет, лишь тяжело дышит от пролитых слёз. Устал, бедненький…

Целую его в макушку.

Это странно, но я дико соскучилась. Будто не видела его не неделю, а несколько месяцев. И так радостно на душе, что никакой гром и дождь за окном не пугают.

Такое я чувствую редко. Только к Еве, своей племяннице и крестнице. А тут совершенно чужой ребёнок…

Это плохо. Привязываться нельзя. Это я уяснила за годы практики.

Я всегда даю себе мысленные оплеухи. Но не сейчас…

Убаюкиваю мальчика, засунув ему в рот соску, всё это время прикреплённую к слипу, и напеваю ему колыбельные, которые раньше пела нам с Милкой мама. А потом сестра делала это своей дочурке.

Давно я этого не делала… Слова путаются, пропадают из-за памяти, но укачать Льва мне удаётся.

Криков уже не слышно, и я выдыхаю.

Надеюсь, там обошлось без драк…

Похлопываю малыша по спине. Я бы тоже так прилегла и вздремнула, но за окном сверкает молния, и я напрягаюсь. Словно чувствуя мой страх, Лев распахивает глаза и внимательно смотрит на меня. Но не пугается, лишь изучает. Протягивает ладошку, кладёт на мою щёку. Сосёт соску, отчего уголки моих губ несутся вверх.

– Спи, – тихонько проговариваю.

А он улыбается с соской во рту.

И издаёт довольный звук. Ведёт по моей щеке пальчиками и отрывается от моей груди. Пытается встать, и я поддерживаю его под мышки, пока Лев изучает моё лицо. Будто до этого что-то не рассмотрел.

Ощупывает скулы, губы, нос… Аккуратно ведёт пальчиком по глазам, которые прикрываю ради него.

– Мне страшно, – снова издаю тихий смешок. – Изучаешь меня, как будущий пластический хирург?

Знаю, что ничего не понимает, поэтому несу всякую чушь.

– Почему сразу хирург? – слышится бархатный насмешливый голос. Резко оборачиваюсь, пугаясь. Покровский стоит в дверном проёме, утыкаясь плечом в дверной косяк и скрестив руки на груди. – Может, просто любуется красивой девушкой.

Услышав папу, Львёнок тут же отмирает, словно растаяв, как лёд. Машет ручаками, будто плывёт в бассейне, но к папе пока не идёт.

– Вряд ли.

– Нет. У него есть вкус. Весь в отца. Ему приглянулись те же девушки, что и папе.

Усмешка расцветает на его губах.

– Да, Львёнок?

Глава 16

Василиса

– Ясно, – отвечаю сухо, отворачиваясь. Понимаю, что он сделал мне комплимент, но… Не могу на него среагировать. Не хочу. После того поцелуя я вижу в любой его фразе неприкрытый интерес ко мне. И это льстит, но…

У меня есть Валера, и я не понимаю, на что он рассчитывает. Если хочет затащить меня в постель, потому что временно злится на свою жену, то у него не выйдет.

Точно, Маша ведь куда-то пропала.

– Всё нормально? – спрашиваю. Складывается ощущение, что я лезу не в своё дело. Но… Он такой злой был – стало самой страшно. Хотя я и не из пугливых.

Только сейчас замечаю влажные волосы Покровского. Следы капель от дождя на его рубашке.

– Да, – говорит как ни в чём не бывало. – Ей надо было охладиться, поэтому решили сделать это на улице. Нас было слышно?

Мотаю головой и улыбаюсь при виде зевающего Огонька. Спать хочет, сонные глазки уже закрываются, но видно, как пытается пересилить себя.

Помню, Ева никогда не засыпала, когда происходил какой-то движ. Боялась пропустить что-то интересное.

– Ну вот, к нему его любимый тренер приехал, а он сразу в спячку.

Лев тихонько смеётся, улавливая доброжелательный и шутливый тон отца. Маленькие вспышки радости через усталое и нервное состояние.

– Он почему-то не плачет, – задумчиво тянет мужчина. – Хотя боялся грома.

А ведь и правда. Даже я уже не замечаю искры и грохот за окном.

– Вдвоём не так страшно, да? – спрашиваю кроху.

Вместо ответа малыш снова зевает. Обмякает в моих руках, хорошенько устраивается у меня на плече и груди, за которой буквально по швам трещит сердце. Это слишком мило. Настолько, что все внутренности сдавливает.

Пока он не хочет идти к родной матери, засыпает у меня на руках.

– Зависть, – усмехается Игорь Викторович, смотря на своего сына, расположившегося у меня на груди.

Только сейчас осознаю, что сижу в детской комнате сына своего нового босса. Никогда бы не думала, что подобное случится.

– Я пока уложу его спать, – проговариваю тихо, легонько похлопывая малыша по спинке. Сильно много времени это не займёт: Огонёк сопит и без укачиваний. – Можете заняться своими делами. А потом я поеду домой.

– Есть опыт работы с маленькими детьми?

– Я ведь детский тренер, – улыбаюсь.

– Точно, – бьёт себя пальцем по виску, будто коря себя за сказанную глупость. – Погода дерьмовая. Если никуда не торопишься, можешь остаться здесь. Лев будет не против.

Теряюсь. Он-то точно против не будет, но… Покровский. Нет!

– Нет, спасибо, у меня ещё есть кое-какие дела.

Диалог дальше не продолжается. Я укладываю Огонька в кроватку, ещё несколько минут стою возле неё и тяжело вздыхаю. Надо ехать домой. Благо завтра тоже сокращённый день, и можно будет отдохнуть от суеты, заняться своими делами и забить голову чем-нибудь другим.

И у Валеры выходной.

Может, сходим куда-нибудь… А то мы только и делаем, что сидим дома и смотрим кино. Давно никакой романтики не было. И хоть договорились пока не тратить деньги и экономить, всё равно хочется внести разнообразие в нашу обыденную жизнь.

У нас и до этого не было чего-то бурного. Познакомились, подружились, год или два просто общались. А потом, незаметно для меня, всё переросло в отношения. Съехались, составили планы на дальнейшую жизнь.

Пресновато, но зато спокойно.

Хм, а когда у нас вообще был секс?

Мотаю головой и пытаюсь выкинуть эти мысли из головы. Это всё дрянная погода и взгляд на семью Покровских. Немного задумалась об их отношениях в семье. Если у нас они более дружеские, даже иногда слишком, то у них… Нет любви. Нет привязанности. Игорь слишком легко выкинул из жизни свою жену.

Интересно, смогли бы мы так же?

Отогнав навязчивые мысли, нахожу встревоженную Зинаиду. Говорю, что мальчик уснул и спрашиваю, где бродит хозяин дома. Хочу попрощаться чисто из вежливости, вызвать такси и уехать.

– А он в машину пошёл. Вас ждёт.

Блин… Неловко.

С трудом выхожу на улицу. Зажав уши ладонями, бегу по каменной дорожке к гаражу. Вот классная погода! Пахнет офигенно, влажность повышенная, как я и люблю, но эти звуки…