Подумала, что забавно сделать девушку похожей на меня, а парня – на Джевиса. Карандаш летал над бумагой. И получалось довольно неплохо. Зелье оказалось действенным. Я, честно сказать, боялась, что его эффект сильно преувеличен и без минимальных врожденных данных не обойтись. Но производители не врали, когда обещали талант в одно мгновение.

С парнем оказалось чуть сложнее. Я начала прорисовывать фигуру, старательно высунув от усердия язык, всё больше отрешаясь от реальности. Мне казалось, я и сама стала частью картины, оказавшись в какой-то параллельной вселенной, когда услышала за спиной знакомый смешок. Вздрогнула и повернулась, встретившись взглядом с магистром Ноксом.

Он был в распахнутой на груди рубашке, и я могла разглядеть вязь татуировок, идущих по шее, словно замысловатое колье или удавка.

– Тебе не кажется, что ты рисуешь неправильно? – поинтересовался он низким, хриплым голосом.

– В смысле? – уточнила я, пытаясь понять, что он вообще забыл в библиотеке в такой час.

– В прямом. Рисуешь ты, Вирена, так же…

– Как знаю сопромагию? – спросила я, завороженно наблюдая за тем, как мужчина наклоняется ближе.

– Нет. Так же, как бегаешь. Компенсируешь скудные навыки усердием. Давай я тебе помогу.

Он взял мою руку в свою и начал водить по листу бумаги. Странно, я почти не чувствовала давления его ладони, но линии стали более резкими, отрывистыми, и парень преобразился. Фигура стала мощнее, а обнаженный торс покрыли татуировки. Да и лицо приобрело характерные черты. Совсем не те, которые я хотела ему придать.

– Что за?.. – возмутилась я и обернулась, намереваясь высказать магистру всё, что думаю о его вольностях, но за моей спиной никого не оказалось. Пустой зал библиотеки, тишина и приглушенный свет ламп. Я находилась тут одна, и лишь где-то на горизонте маячил призрак.

На столе передо мной лежали листы бумаги, и на всех оказался нарисован Нокс. Не на одном, как я думала сначала. Нет! Я скопировала несколько работ, и на каждой красовался брюнет. Реалистичные черты лица, татуировки, прорисованные до малейших подробностей. Мне кажется, я их так четко даже не запомнила.

Эти рисунки меня пугали. Первым порывом было выкинуть их куда подальше, но потом я поняла, что библиотека всё же общественное место. Не хотелось бы, чтобы с утра кто-то нашел плоды моего творческого порыва. Поэтому торопливо засунула листы в сумку, собрала альбомы с репродукциями в стопку и подошла к призраку-охраннику.

– А мужчина, который сюда заходил… – начала я.

– Ты что-то путаешь, барышня, – сказал Пантерий Бессмертный. – Ты тут сидела совершенно одна. Ко мне нечасто заходят посетители по выходным.

Он вздохнул.

– Но как? Я же его видела…

– Ну-у-у, за твои видения не отвечаю, а вот за свои обязанности – да. Поэтому точно знаю: кроме тебя, тут не было ни единой живой души. Поверь умудренному столетиями призраку. Я теплую кровь за версту чую.

Понимая, что, вероятно, схожу с ума, я задумчиво направилась в свою комнату. Похоже, зелье на меня подействовало странным образом. Только вот вопрос… сегодняшнее или то, которое я пролила на себя в покоях Нокса? Я просто не могла объяснить то, что случилось в читальном зале. Видение было таким отчетливым! И это заставляло нервничать и смущаться.

Девчонкам и Дану решила ничего не говорить. Признаться честно, мне стало неловко из-за того, что я рисовала полуобнаженного татуированного Нокса. Было в этом что-то удивительно неправильное. Всё же он преподаватель!

Как бы не впасть в транс и не нарисовать магистра вместо Джевиса на флаге! Я даже уселась на подоконнике в коридоре и достала блокнот. Сосредоточилась и быстренько по памяти набросала Дана. Рядом с ним пририсовала Стеффи. А с другой стороны Элси. Подумала – и в уголке всё же изобразила Джевиса.

Вроде всё вышло нормально, в транс я не впала. Видимо, магистр появился исключительно в момент, когда навыки формировались. Это несколько успокоило, и я всё же добралась до своей комнаты, где меня уже порядком заждались друзья. Они не нашли ничего лучше, чем стащить из кладовой чистую белую простыню из тех, которые нам выдавали на смену белья.

Глава 11

Когда я открыла дверь, ко мне кинулся Халява. С воплем «Кормительница пришла!» он запрыгнул на руки, обнюхал и печально слез, резюмировав:

– Булкой не пахнешь. Плохо.

– Ну-у-у… – растерялась я, понимая, что обед пропустила, а на ужин еще не ходила. Зря, времени осталось не так много. Даже в животе призывно заурчало.

– Не заботишься, – вздохнул демоненок, начиная отпихиваться и пытаясь слезть с рук.

Я его удерживала скорее рефлекторно, чем с какой-то определенной целью.

– Эм… – Слова подбирались с трудом. Всё же мне досталось удивительно наглое и прожорливое создание. – Ну я же не выбирала тебя в домашние любимцы, – наконец нашла аргумент в пользу своей забывчивости.

– Я тут сижу, волнуюсь, а она и не вспомнила-а-а. Заботишься о ней…

– Но пока ты только жрешь и ничего больше не делаешь! – возмутилась я несправедливым обвинением. – Помощи никакой!

– А ты не просишь, – буркнул Халява, слез с рук, забрался на диван и накрылся подушкой.

Мне хотелось подойти и его пожалеть, но подозреваю, булка его утешит быстрее, чем мои речи. Поэтому я лишь укоризненно посмотрела на торчащий из-под подушки серый пушистый зад. Слова Халявы заставили задуматься. И, похоже, не одну меня.

– Так, тебя, значит, просить нужно? – пробормотала Стеффи.

– И тогда ты поможешь? – кровожадно улыбнулась Элси, но ответом им было молчание.

Девчонки посмотрели на спрятавшуюся тушку, но решили тоже не трогать. Переключились на меня.

– Ну, как тебе? – указали они на гордо развернутую простыню, которая свисала со стола, словно скатерть.

– Н-да… – пробормотала я, пытаясь оценить масштаб работы. – А тряпочки поменьше не нашлось?

– Вирена, – наставительно заметила Стеффи, – это же флаг на башне. Маленькую тряпочку снизу видно не будет!

– Даже не могу сообразить, чем рисовать… – пробормотала я, начиная прикидывать масштаб работы. Похоже, всю ночь придется провозиться.

– Мы обо всём позаботились! – сказал Дан. – Пока девчонки доставали простыню, я слетал в город и добыл краски. Есть у меня одна знакомая художница… – Парень мечтательно улыбнулся, но потом одернул себя и продолжил: – Короче, она сказала, какая краска лучше всего подходит для работы по ткани и при этом не смоется дождем. Так что твори и вытворяй, Вирена.

Он торжественно протянул мне целый ящик с красками и кистями. Краски оказались не новыми, но их было много.

– Вопрос – где? – пробормотала я. – Наверное, придется убрать всё с пола. Включая стол.

Мы сначала бодро освободили мне пространство для творчества, а потом пошли на ужин. Дана взяли с собой, справедливо рассудив, что вечером в воскресенье никто не будет приглядываться к «новенькому» студенту. Да и время сейчас было не совсем позднее, гости еще имели право находиться на территории студенческого городка.

Когда мы двинулись к двери, Халява высунул из-под подушки любопытную мордочку. Я не удержалась и сказала:

– Не обижайся, принесу тебе булку.

Демоненок ничего не ответил, но на морде появилось выражение незамутненного счастья, а подушка, за которую он прятался, радостно затряслась.

Мы не спеша догуляли до столовой. Народу там практически не было. Лишь за дальним столиком сидела знакомая компания. Ирэна, девушка из моей группы, веселая хохотушка, с которой мы неплохо общались, и два брата-близнеца, Лэд и Дэл. Они учились вместе со Стеффи на направлении, где готовили стихийников. Недолго думая, мы решили составить им компанию.

За тишину в столовой пришлось расплачиваться. Всё вкусное тут уже съели до нас. К вечеру остались только черствые ватрушки (три штуки, я их сразу же забрала для Халявы) и гречка с подливой. Ужин сложно было назвать королевским, но я с завтрака проголодалась так сильно, что съела бы даже подошву от ботинка. А уж гречка и вовсе показалась пищей богов.

Я бы с удовольствием посидела с ребятами подольше, но меня ждал масштабный проект: нарисуй портрет Джевиса на простыне за одну ночь. Работы предстояло много. Не важно, как ты рисуешь. Чтобы «освоить» такую площадь, нужна уйма времени, краски и усилий. И чем раньше я начну их прилагать, тем быстрее закончу и, может быть, лягу спать. Мало нарисовать портрет, нужно еще закрепить его вместо флага, а это задачка посложнее. Надеюсь, Дан с ней справится.

Я сослалась на головную боль, первую пару, которая меня ждет завтра с утра, и ушла творить. Дан с девчонками обещали быть позже. По мне – так даже лучше. Не хватало еще слушать в процессе их советы и ехидные замечания. А сейчас есть шанс, что я в тишине и до их возвращения справлюсь с основной работой.

Скормив булки Халяве, который моментально забыл про свои обиды и довольно заурчал, я принялась за работу. Я уже знала, что именно изображу. Нарисовать портрет несложно, сложнее соблюсти второе условие: сделать так, чтобы было понятно, что картина принадлежит мне. Проще всего подписать как аттестационную работу, но это неинтересно.

Рисовать рядом с Джевисом себя я тоже не хотела, поэтому решила добавить в работу такую деталь, которая однозначно укажет на авторство. Но знали об этом только я и Джевис. Поэтому моя картина – это еще и проверка блондина на честность. Если он предпочтет проигнорировать и сделает вид, будто не понял, кто нарисовал портрет, тогда и участвовать в отборе смысла нет. Зачем мне победа, если парень не хочет видеть меня рядом с собой настолько, что устроит такую подлянку?

Пока размышляла, я успела сделать набросок, и дальше принялась прорабатывать детали, стараясь не отвлекаться от процесса, чтобы, не дай демоны, парень на полотне не приобрел чьи-то чужие черты. Точнее, черты одного конкретного человека, которого почему-то в последнее время стало слишком уж много в моей жизни. Пока я была собрана и не уходила в себя, процесс шел так, как надо.

Когда я заканчивала лицо Джевиса, голова кружилась от перенапряжения. Рука дрожала. А всё потому, что желание исправить разлет бровей, придать подбородку другую форму, изменить цвет глаз было таким сильным, что приходилось находиться в полной концентрации. Стоило хоть немного отвлечься, и тут же рука начинала жить своей жизнью. Определенно, с Ноксом у нас имелась какая-то связь. И мне жизненно необходимо понять, какая именно.

На нарисованном Джевисе я даже рубашку изобразила, застегнутую на все пуговицы, хотя сначала хотела обнажить шею и часть груди. Но потом поняла, что очень трудно контролировать процесс и не изобразить татуировки, испортив этим весь масштабный труд.

В результате к тому времени, когда вернулись девчонки с Даном, я хоть и доделала основную композицию и заканчивала работать над фоном, но чувствовала себя как выжатый лимон. Готова была уснуть, уткнувшись физиономией в импровизированный холст и палитру, в качестве которой я использовала единственное в нашей комнате белое блюдечко.

Вопреки ожиданиям, никто не стал давать советов или острить. За моей работой смотрели с благоговением.

– Как красиво… – протянула Стеффи с восхищением.

– Ага, – согласилась я. – Только моей заслуги в этом никакой нет. Зелье попалось качественное. Вот и всё.

– Не скажи. – Элси присела на пол рядом и вытерла с моей щеки краску. – Композиция твоя, и вообще здесь всё твое. Стиль, какие-то неуловимые мелочи, делающие это картиной. Я видела работы под действием зелья. У большинства получается просто детальная, мертвая точность. В твоей картине жизнь. Это замечательно и встречается не так часто, как может показаться на первый взгляд.

– И что это значит?

– Не знаю. – Элси пожала плечами. – Возможно, в прошлой жизни ты была художницей.

Подружка улыбнулась, а Стеффи вздохнула.

– Жаль только, эта красота ненадолго, – она указала пальцем на картину.

– Главное, чтобы завтра до вечера довисела, – ответила я, хотя мне тоже было немного жаль, что труды пропадут.