– Вы хоть что-то чувствуете, – сипло проворчала «мозгоклюйка», вдыхая воздух с подозрительным присвистом. – А я из-за вас не чувствую половины тела!

Заноза. В том самом месте, куда, по мнению пылкой матушки, полагалось вставлять ядовитое перо хары.

Чейз вскинул голову: по узкому проходу прямо на них плыл хищный орантус с десятью бордовыми щупальцами. Адам запустил в него фирменный огнешар, растворив монстра в пыль.

Горячая лава потекла по жилам, смешиваясь с кровью и наполняя жаждой битвы. Давно не был на «смертельной полосе». В юности Чейз любил пробежаться по полигону, был лучшим на курсе по зачистке. А какие огненные спиральные щиты заворачивал… Загляденье!

– Слезьте с меня, – не оценила его мастерства мисс Рэйвенс.

– Не могу, – честно признался Чейз, скользя пальцами по вязкой луже. Ноги и руки расходились, утопая в зыбкости мироздания.

Один огнепорт. Остался последний, и выбирать пункт назначения надо с умом. А мысли, как назло, обернулись вязким расплавленным киселем.

Зачем-то в голове возник образ спальни. Пушистый ковер, широкая постель. Вчера он ночевал в ней один, разобравшись с ключом-артфактом и обнаружив подходящую под него дверь…

Образ возник так явственно, что огненные портальные потоки самопроизвольно защекотали тело, готовые подхватить его вместе с вляпавшейся в неприятности «мозгоклюйкой». Чейз торопливо отогнал картинку. Придет же в голову! Устал, умаялся, и постель видится там, где ей не место.

– Как это не можете?! – удивленно прошептала мисс Рэйвенс, тараща на него большие глаза, опушенные не очень длинными, но густыми ресницами. И доставучий образ пришлось отгонять снова.

***

Иви Рэйвенс

Я уже прощалась с жизнью, когда меня вдруг скрутило в огненный кокон, пышущий жаром. Опрокинуло вниз, прямо на ледяные шипы. И, придавив сверху тяжелым и твердым, распластало по влажной земле.

Чейз собственной полыхающей персоной вдавил меня в лужу по самые уши. Затылок стал липким, волосы тут же напитались жидкой грязью. Ребра прострелила адская боль, кожа покрылась сажей, нос забило едким дымом. Это не портал, а кошмар какой-то!

Извиняющийся хрип вливался в ухо, пока я отчаянно выкашливала горячий дым обратно. Что значит забыл? А теперь он меня так спасает? Или добить пытается? Последнее больше походило на правду.

Решительно распахнув веки (ресницы не опалило только чудом), я утонула в карих глазах. На их дне искрили действующие вулканы, готовые истечь лавой прямо на меня.

– Отрабатываете героический статус? – поинтересовалась со всей имеющейся любезностью.

Точно, он же герой романов. И дамских грез. Ему положено спасать «деву в беде», что бы на этот счет ни думал магистр Хонсей.

Чейз простонал что-то о том, что подвиг вышел весьма сомнительным. И грязноватым.

– Слезьте с меня, – боль под ребром не стихала, дышать получалось с трудом.

– Не могу.

– Как это не можете? – я с удивлением отметила, как вокруг декана закручивается новая спираль из рыжих искр. И тут же гаснет без объяснения, никуда нас не перенося.

– Подождите, мисс Рэйвенс! – раздраженно велел куратор. – Я думаю.

– О, это все объясняет.

– Вы мешаете мне сосредоточиться!

– Ладно, я в другой раз подышу, – просипела до того красноречиво, что Чейз сжалился и попытался приподняться на локтях.

Но едва я сделала вдох (сладость-то какая, несмотря на привкус гари во рту), маг поскользнулся.

– У-у-уф-ф… – пропыхтела, снова ловя собой каменное тело и вдавливаясь в жижу еще глубже.

С непристойным треском ткань комбинезона лопнула по швам и разъехалась на мне в разные стороны.

– Думайте… Б-быстрее… Мне больно, – прошипела сквозь зубы.

– Простите, я… не хотел, – сокрушенно выдохнул Чейз и грязными пальцами убрал волосы с моего лба. Тот от страданий покрылся липкой испариной. – Вы так тяжело дышите, Иветт. Расслабьтесь.

– И получать удовольствие? – уточнила с сарказмом, чувствуя такую резь под ребрами, будто из меня торчал осиновый кол. Перечитала я про вампиров… – И о чем вы таком интересном задумались?

– Отсюда или вплавь, или телепортом, – Чейз осмотрел затопленную «смертельную полосу», прикидывая варианты. – Но я уже потратил почти весь резерв. Запаса хватит на одно перемещение, и надо решить, куда проложить огнепорт. В моем кабинете есть запасная одежда… в шкафу…

– В кабинет нельзя, там ковер белый, – прохрипела в полубреду.

Глаза куратора множились, искр в них становилось все больше.

– Верно. Но от вашего общежития мне идти через весь академгородок в таком виде, представьте себе, не хочется! – резонно профыркал Чейз.

А я с каждым вздохом все сильнее вминалась грудью в его тело. Оно было теплым, крепко сбитым и приятно надежным. Если бы не боль, я бы попыталась расслабиться и все такое.

И в огнепорте бы его дымящем погрелась: было до обидного холодно. Будто приличная доля ледяных шипов не растаяла, а засела внутри.

– В больницу, – булькнула, заметив, как меркнут на лице Чейза действующие вулканы. Становятся черными-черными. И боль за ребрами разрастается со скоростью взрыва.

– Что?

– Перенесите… в больницу… – выдохнула хрипло. А потом, кажется, потеряла сознание.

***

Голубые огоньки на потолке включались и выключались, создавая каждый раз новые световые картины. Я выплывала из дремы неохотно: пробуждение сопровождалось тошнотой и ломотой.

– Вы мне тут все заляпали. Решительно все, – сокрушался кто-то рядом с моей головой. – А запах! Я не приучен работать, стоя в пахучей луже.

– Сир Угль, будьте любезны заняться пациенткой! – раздался над другим ухом надсадный «геройский» хрип. – Она пострадала на «смертельной полосе».

– С каких пор таких тщедушных барышень принимают на боевой? – недоуменно закашлялся любитель чистоты.

– С тех пор, как какой-то идиот приравнял дух к условно-пятой стихии, – раздраженно отфыркался Чейз и поправил мое окоченевшее тело на кушетке. Лежать сразу стало удобнее, под головой обнаружился мягкий валик.

– И вы тоже, господин декан, хороши. Такой шум подняли из-за царапины, – ворчал целитель. – Миссис Коббс мне остатки волос выдерет, когда увидит, во что вы превратили приемный покой.

– Это не царапина, – прорычал Чейз, и в палате запахло дымком. – Девчонку проткнуло лезвием льда.

– На полигоне? И давно мы протыкаем наших студентов? – флегматично уточнил целитель. – Я для дела интересуюсь… Возможно, стоит подыскать место поспокойнее.

– Иллюзорным лезвием, но крайне правдоподобным, – шипя, пояснил куратор. – Магистр Хонсей превосходный маг-материалист, и реалистичные иллюзии ему даются отменно. Его «призраки» второго уровня весьма осязаемы. Жгутся, кусают, морозят. Я сам видел архового орантуса!

Так все было ненастоящим? Но я была уверена, что шипы проткнут меня, продырявив, как тот самый швейцарский сыр!

– Я не вижу отверстий, сир. Ни входящих, ни выходящих.

– И тем не менее она ранена, – горячий палец осторожно ткнул мне в чревное сплетение, и я скорчилась от пронзившей боли. – Я это чувствую, вот здесь.

По моему животу расползся холод, словно его смазывали влажной тряпочкой, смоченной в зелье. И я поняла, что лежу на кушетке без своего лопнувшего чудо-комбинезона. Черная ткань лоскутами свисала с плеч и рваными лохмотьями обнимала бедра. Эйна-заступница!

– Теперь и я чувствую. Но реалистичные иллюзии первого-второго уровней не оставляют таких ран, – задумчиво цокал языком целитель. – Впервые вижу, чтобы призрачная магия нанесла серьезный вред и застряла в теле. Придержите тут…

– Ей разве не положена анестезия?

– А вы, декан, бойцов воспитываете или слизней в модных комбинезонах? – едко протянул док. – Любишь бегать по полигонам, люби и…

Тут уж я не сдержалась. Больно же! Нащупала его руку, возившую тряпкой по моим ребрам, ухватила за запястье.

– Обезболивающее, – прошипела разбуженной гарпией. – И поласковее!

– Конечно, моя хорошая, – расплылся Угль в располагающей улыбке. – Сейчас, сейчас, цефеюшка сероокая…

Целитель быстро провел ладонью по невидимой ране, творя незаметные пассы и плетения. Сначала чуть защипало, но потом боль резко стихла. Вот сразу бы так.

– Арх Звездноликий, второй? – сир Угль потряс головой и поглядел на меня с укором.

Бездна! Это действительно был второй…

Глава 6. Шкатулка чужих воспоминаний

Потирая живот, нывший под тонкой тканью, я плелась от целительского корпуса к общежитию. Куратор великодушно освободил меня от занятий, а сир Ульрих Угль после извлечения призрачных чар выдал мне чистый голубой халатик взамен лопнувшего комбинезона. И без всякого внушения.

О случайном ментальном воздействии (строго наказуемом и довольно стыдном) никто больше не вспоминал. И я воспылала надеждой, что Чейз ничего не заметил.

Я потерла чревное сплетение, пару часов назад согретое его пальцем. То ощущение было приятным, а вот все прочие – кошмарными. Внутри тянуло холодом и тоской.

Лезвие хоть и было призрачным, а дыру оставило нешуточную. Казалось, часть льда застряла в груди и теперь выходила изо рта клубами белого пара.

Не удивительно, что магистр Хонсей, носитель удивительного иномирского таланта, работает именно в Лурде. Изначально Академия даров строилась как «последний приют» для всех странно одаренных магов Сеймура.

А материализм – один из редчайших даров Междумирья. Он мало описан, и до сего дня я не знала, как относиться к результатам подобной магии. Как к реальным вещам или как к правдоподобным иллюзорным копиям?

В нашем центральном мире, изрезанном коридорами порталов, появление чего-то нового было делом обычным. Новое это изучалось, скрупулезно структурировалось, записывалось в базы данных, сгребалось в похожие кучки… А то, что не сгребалось, начинало считаться «особенным».

Необычные трансформации и магические мутации привлекали ученых. Чуть позже конкуренцию Лурду составил Шах-Грин. Только там, в лабораториях, скрытых вековыми зарослями ярм, диковинок держали за подопытных россох. А тут обещали развивать каждый дар индивидуально, опираясь на знания о Междумирье.

Но это было давно. Те времена прошли, «особые» факультеты в Лурде позакрывались. Слуховики, эмпаты, визионики, материалисты, ментальники… Все они были приравнены к условно-пятым, шестым и сорок третьим. Но остались профессора старой закалки, которые еще пытались собирать группы из диковинок и изучать необычные мутации.

Я наконец добралась до дамского общежития: второй корпус стоял прямо за магическим питомником. Вошла внутрь, припоминая инструкцию куратора: крыло «Пурпур», этаж «Светлых фей», комната восемнадцать.

– Квент?

Парень, дышавший в дверь восемнадцатой комнаты, ни секунды не походил на фею.

– А… Рэйвенс, – он дернулся, но, узнав меня, тут же успокоился. – Я уж решил, мегера вернулась пораньше.

– Ты чего трешься возле моей спальни?

– Чего надо, того и трусь, – пробубнил парень, резко развернулся и потопал в обратном направлении.

Я с неохотой взялась за дверную ручку. Кто меня за ней ждет?

Потянула на себя осторожно, не спеша заглянуть в щель. Вдохнула поглубже… Мне оставался всего год учебы, и я давно пообещала себе ни с кем тесно не сходиться.

Что все мои планы пойдут прахом, поняла сразу, едва перешагнула порог крошечной комнаты. В ней ютились две кровати. Одна пустая, с моим чемоданом у изголовья и серым свертком на подушке. На второй ехидно скалили зубы сразу две девушки.

При моем появлении они стушевались. Явно придумывали какой-то план, но не успели. Судя по наморщенным лбам, намеревались импровизировать. Пару минут мы сверлили друг друга глазами, а потом хором выдохнули и рассмеялись.

– Арх с тобой! Все равно не успели подготовиться, – проворчала та, что пониже ростом. С дурацкими «ежиными колючками», слепленными из коротких красных волос.