И глажу подлокотник.

Костя подставляет свою руку.

– Меня погладь. Я тоже из кошачьей шкурки. Весь.

Я провожу кончиками пальцев по тыльной стороне его ладони.

– Ты совсем не пушистый, хоть и Кот.

– Мур-р-р, – произносит он.

А я смотрю на него – и глажу по щеке.

– Давно хотела это сделать, – вырывается у меня.

– Правда?

Его рука накрывает мою ладонь, задерживая на щеке. Он смотрит в мои глаза. У него такие огромные черные зрачки…

– Она не такая уж жесткая, – говорю я.

– Кто?

– Твоя щетина.

– Нравится?

– Да… Такое странное чувство. Как будто гладишь стриженного мягкого ежика. Ты ежик!

И я смеюсь, просто заливаюсь звонким смехом. Это так смешно! О, а рядом происходят еще более смешные вещи.

– Смотри!

Я толкаю Костю в бок.

И мы оба наблюдаем, как какая-то тетенька в бордовом бархатном платье с прической-башней лихо вертит задом под заводной трек, повернувшись спиной к угрожающего вида байкеру.

– Это кто? – спрашиваю я Кота.

– Это регистратор из загса.

– А почему она…

– А ее настойкой угостили во время регистрации. И прихватили с собой. Вернее, она сама запрыгнула на мотоцикл…

– Какой еще настойкой? – интересуюсь я.

– Неважно.

Я внезапно чувствую, что горло снова пересохло. Да что такое? Я же выпила три бокала компота!

– Я все еще хочу пить, – говорю я Косте.

– А есть ты не хочешь?

И он наполняет мою тарелку кусочками шашлыка и ломтиками овощей.

– Неа, – мотаю головой я.

– Да ты вообще, оказывается, без тормозов девчонка!

– Что, компота больше не осталось?

– Компота полно!

И он снова наполняет мой бокал. Потом, поколебавшись пару мгновений, наливает себе тоже.

– Не хочу от тебя отставать.

Выпивает. Наливает. Снова выпивает…

– Ну вот теперь мы на равных.

Мы чокаемся.

– За новую счастливую семью! – говорю я.

– Ну допустим… – задумчиво произносит Кот, глядя на меня странным взглядом.

И мы оба залпом выпиваем компот.

Потом он кормит меня с вилочки. Уговаривает:

– За папу, за маму.

– Нет!

– За твою чудесную жопку!

Мне смешно. Я открываю рот и проглатываю кусочек.

– Умничка.

Он гладит меня попе. Оказывается, я сижу у него на коленях. Как это получилось? А, да какая разница!

Костя такой классный! Такой смешной. И такой заботливый… Настаивает, чтобы я поела. Расхваливает шашлык и овощи гриль. Я беру руками поджаристый шампиньончик. Съедаю. Ищу салфетку.

Но салфетка не нужна. Костя облизывает мои пальцы… И губы… И… боже… как приятно!

Глава 14

Костя

Да откуда они все время берутся? Эти три беременные клуши – Юлька, Соня и Яна. Постоянно вертятся где-то рядом. Помешали мне как следует занырнуть в Никино декольте, притащились и угощают мою развязную училку тортом.

– Юля… Мне перед тобой так неловко, – внезапно произносит Ника.

– Почему?

– Из-за Миши.

– Проехали, – говорит Юлька.

– Правда? Забыли?

– Ну конечно. Мы с ним уже женаты. А ты с Костей…

– Я?

Ника таращится на меня. Мы сидим рядом на диванчике. Моя рука у нее на коленке. А должна быть выше. И глубже. И не рука…

Хочу драть ее, как козу. Жестко, мощно и до утра. Чтобы она стонала до хрипоты и шептала мое имя. И просила еще… И умоляла прекратить, потому что она больше не может кончать…

Но ладно, это мы успеем. Пусть она сначала хоть тортика поест. А то жахнула бокалов пять ядреной настойки без закуски. Сначала ее как будто развезло. А сейчас ничего, бодрячком. Только глаза сумасшедшие. Заводят нереально!

Она позволяет мне себя лапать. И это кайф… Вот только здесь, среди гостей, это не очень удобно.

Девчонки, наконец, свалили. Мы с Никой дружно выдыхаем. Я обнимаю ее. Она снова забирается мне на колени. В нос ударяет сладкий будоражащий аромат.

– Моя ягодка… – срывается с губ.

– Клубника? – с серьезной учительской интонацией спрашивает она.

– Вишенка!

– Вишня кислая!

– Тогда малинка.

– В малинке противные косточки.

– А какая ты ягодка?

– Я маленький сладкий арбузик. Ты знал, что арбуз – это ягода?

Она хохочет. У меня стояк.

Она треплет меня за уши. Я целую ее голые плечи и ныряю носом в декольте.

– Как приятно… – шепчет Ника.

– Пойдем отсюда.

Я вскакиваю с дивана и тяну ее за собой.

– Куда?

– Туда, где можно заниматься еще более приятными вещами.

– Какими?

– Арбузик, не тупи.

– Лопать пузырьки? – с серьезным видом произносит она.

– Какие нахрен пузырьки? – офигеваю я.

– Целлофановые…

Мля… какие извращенные у девчонки представления о приятном!

Мы уже почти ушли. Но застряли в дверях. Потому что тут, блин, конвой.

– Стоять!

Юлька преграждает мне путь. А рядом еще две беременные клуши. Я их боюсь, если честно. Мне кажется, они заразные. Распространяют вирус беременности…

– Кыш! – машу я на них рукой.

– Куда собрался?

– Не ваше дело.

– Некрасиво уходить со свадьбы, не попрощавшись, – произносит Юлька.

– До свидания, – говорю я.

И пытаюсь протиснуться сквозь пузатую шеренгу.

– А она останется, – Яна задерживает Нику.

– С чего это?

– Она пьяная.

– И что? Я тоже пьяный.

– И что ты собираешься с ней делать?

– Что, блин, за допрос? Посмотреть хотите? Ей точно понравится, клянусь. Своим хвостом.

– Ты козел, а не кот, – выдает Юлька.

Самая бойкая из них.

– Пофиг, – отзываюсь я.

– Она тебя завтра возненавидит.

– Пофиг.

– А Варлам тебя убьет.

– Пусть.

– Серьезно? – удивляется Соня.

– Она – моя Клеопатра.

– Чего?

– Клеопатра убивала любовников после ночи любви.

– И ты готов умереть? Ради того, чтобы провести с ней ночь?

– Я готов на все!

– Как его торкнуло, – замечает Яна.

– А жениться готов? – спрашивает Юлька.

– Рехнулись, что ли?

– Значит, не на все.

– Лучше убейте.

– Ну, мы еще подумаем… А Ника остается.

И они не дают мне ее увести.

Естественно, я остаюсь тоже. Я веду себя осторожно. Не хочу привлекать внимание Варлама. Все время за ним слежу и не попадаюсь у него на пути. А эти три курицы… Чего они от меня хотят вообще?

– Горько! – орут вокруг.

– Выпьем за здоровье молодых!

Нам вручает шампанское. Ника собирается выпить. Ей уже все равно, что пить.

Ей стало все равно еще после первого бокала настойки. Но я отбираю у нее шампанское и вручаю бокал с минералкой.

Я знаю, что настойку ни в коем случае нельзя ни с чем мешать – иначе похмелье будет адским. Я не хочу, чтобы у моей девочки наутро болела голова. Хочу, чтобы она вспоминала эту ночь с восторгом.

– Горько!

Я пью. Что я пью? Уже не знаю. У Ники отбирать спиртное успеваю. А мне кто-то что-то наливает…

Так… у меня был план… Какой у меня был план?

Мы снова на диванчике. И я уже не хочу драть Нику, как козу, а хочу целовать, как нежную ромашку.

– Ты так классно целуешься, – жарко шепчет она.

– Я?

– Да…

– А ты говорила…

– Я врала.

– Ника… я тебя люблю! – вырывается у меня.

И это правда. Я безумно люблю эти длинные черные ресницы, эти волнистые пряди у лица, этот приоткрытый влажный ротик… И эти абсолютно сумасшедшие серые глаза.

– И я тебя люблю, – отзывается Ника. – Ты самый милый шершавый Котик…

Она гладит мою щетину. Трется об меня своей гладкой щечкой. Кайф…

Вот только где-то рядом снова знакомые голоса беременяшек:

– Все нормально. Он ее любит. Она тоже.

– Они же пьяные.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Чего, блин, надо этим чокнутым любительницам пословиц?

Глава 15

Ника

Я открываю глаза. Смотрю на солнечных зайчиков, бегающих по стене. Странно, что я не закрыла шторы. Обычно закрываю, у меня солнечная сторона и по утрам оно меня будит. А сегодня, насколько я помню, воскресенье. И я хотела подольше поспать. Вот только голова немного побаливает. И во рту странный вкус.

А в теле… какое-то незнакомое ощущение. Легкий приятный трепет. Хочется медленно тянуться, чувствуя каждую клеточку. И выгибаться, как кошка, подставляя кожу ласковому осеннему солнышку. Я сбрасываю одеяло, потягиваюсь, пижамная майка задирается и мне так приятно еле ощутимое прикосновение теплых лучей…

Мой взгляд падает на стул. И натыкается на платье, в котором я вчера была на свадьбе.

Свадьба! – осеняет меня. И я резко сажусь в кровати. Костя! – И я снова падаю назад и накрываюсь с головой одеялом. В голове мелькают картинки вчерашнего вечера. Мы целуемся. Я у него на коленях. Он шепчет мне на ухо страшные непристойности. А я… я полностью слетела с катушек и сошла с ума!

Мне хотелось, чтобы он сделал со мной все, о чем говорил… Очень хотелось!

И он уже почти… Он целовал мою шею. Трогал мою грудь. Его нетерпеливые пальцы были у меня под платьем и они уже подбирались к… И я очень хотела продолжения!

Я вся пылала, в ушах гулко стучал пульс, кожа плавилась и сладко ныла от его прикосновений. А перед глазами были только его гипнотизирующие желто-зеленые глаза с угольно-черными зрачками. Глаза жаждущего зверя…

Я реально была готова на все! Но эти три болтушки, Яна, Соня и Юля, все время нам мешали… Что им, жалко было, что ли? Почему они просто не оставили нас в покое и не дали продолжить это восхитительное…

Мои ладони скользят по бедрам. Поднимаются выше, забираются под пижаму, гладят живот. Подбираются к груди. Я касаюсь своих сосков. И вздрагиваю от острого пронзительного ощущения.

А ведь когда-то Костя их целовал… В тот раз, когда мы после дня рождения Юльки оказались в подсобке бара… Я тогда чуть не потеряла сознание от шока. Я не понимала, что со мной происходит и что я чувствую.

Сейчас я понимаю. Это сексуальное возбуждение. Нереально сильное, острое, невыносимое. Мощной лавиной сносящее все разумные доводы и заставляющее творить безумные глупости…

Но, похоже, вчера я ничего такого не натворила.

Как я оказалась дома? Почему я ничего не помню? Ответ очевиден: я пила не компот. Это было что-то покрепче.

И… как хорошо, что я не полностью сошла с ума! Не потеряла контроль. И спасибо девчонкам, что не дали Костику сделать со мной всякое…

Наверное, это они отправили меня домой с водителем Варлама. Скорее всего, так и было.

Я сползаю с кровати. Сонная, бреду на кухню, чтобы выпить воды. И, как вкопанная, замираю на пороге.

– Мамочки! – срывается с моих губ.

Потому что на моем небольшом кухонном диванчике умостился… Кот! То есть Костя. С которым я вчера…

Он реально похож на кота. Лежит в какой-то нечеловеческой позе: голова на подлокотнике, одна нога прижата к животу, вторая вытянута и откинута в сторону. Передняя лапа… то есть рука, свисает на пол. Он вроде как свернулся клубочком на диване, который ему явно мал. Но в то же время разбросал конечности по всей кухне.

У нас бабушкой был кот Васька, так вот, он любил спать в точно такой же позе. В маленькой корзинке, в которую давно не помещался. И с такой же отрешенно-блаженной мордочкой.

Я бегу за халатом и быстро возвращаюсь. Таращусь на него. Он одет, я проснулась одна в своей постели. В пижаме. Между нами ничего не было! Точно. Видимо, Костя просто проводил меня домой. И уснул. Я замечаю на полу опрокинутый стакан и небольшую лужицу воды. Похоже, он хотел попить. И свалился замертво, не удержав в руках стакан. Он-то выпил побольше моего. И не только тот странный компот.

Я не знаю, что делать. Разбудить его? Оставить спать?

О, идея! Я сварю кофе. И начну готовить завтрак. И он сам проснется.