Волшебная фраза подействовала.

– А знаешь, давай-ка выйдем… – ухмыльнулся Пащенко, глядя на меня с издевкой. Кивнув своим дружкам, он произнес: – Идем, на улице и света больше, и места.

Те, напрочь забыв про лимонад, радостно загалдели. Двинулись к выходу.

Я непринужденно двинулся следом за ними, но Женька меня придержал.

– Леха, ты чего? Головой стукнулся?

– Все нормально будет, – ответил я. – Ничего они мне не сделают.

Конечно, не сделают. У меня десять лет стажа в армейском рукопашном бое, причем с регулярной практикой. Не то чтобы это было в обязаловку, просто сам иногда так служебное напряжение сбрасывал. Так-то служба в РХБЗ войсках не включала в себя тренировки подобного плана – это чисто моя инициатива. К тому же мне сильно повезло – в свое время тренер попался достойный.

Женя посмотрел на меня удивленными глазами, но ничего не ответил. А я спокойно обошел его и толкнул ногой входную дверь.

Они уже ждали снаружи, хотя вид у них был совсем не торжествующим. Причина выяснилась сразу – у соседнего здания стоял желтый «УАЗ-469 АП» с синей дверью и полосой на боку и таким же проблесковым маячком на крыше. Надпись «милиция» на полосе заметно остудила их пыл. Внутри сидели двое сотрудников в форме, как раз поглядывая в нашу сторону.

– Тьфу ты… Повезло тебе, Савельев, – прошипел Пащенко, глядя на меня со злобной усмешкой.

– Ага… Ну, если что, увидимся! – кивнул я, еще и рукой помахал.

Тот дернулся, аж покраснев от возмущения.

– Вот дрыщ, а! Ну ничего, земля квадратная, можно за углом встретиться! – он поправил кепку и обратился к своим: – Идем, а то еще менты прицепятся. Терпеть их не могу.

Я проследил за компашкой взглядом, затем выдохнул. Жаль, что так получилось. Я-то уже настроился. Сзади шумно дышал Женька.

– Ну ты даешь… – выдал он, глядя на меня с некоторым уважением. – Они же теперь точно от тебя не отстанут.

– Ничего. Мы негордые, подождем. Ну что, где булочная?

– Идем, – немного помедлив, он двинулся направо, а я последовал за ним.

Через минуту я совершенно забыл о Пащенко и его гоп-компании. Здесь было столько интересного, что я даже перестал смотреть себе под ноги. Едва не споткнулся о мусорный бак.

Дома, машины, люди…

Вот, на углу слева стоит голубая тележка-вагончик, со светлой тентированной крышей. На боку снежинка и изящная надпись «Эскимо». За вагончиком сидела на табурете молодая продавщица, в белом фартуке и косынкой на голове. Я невольно облизнулся, все мороженое из детства было вкуснейшим! А получалось так именно за счет своего натурального состава. В целом, состав-то был натуральный, только вот молоко там использовалось не всегда. Ассортимент, правда, скромный был, всего два-три вида. Но зато сколько оно приносило радости детям…

Дальше, в нескольких метрах располагался обувной магазин. Даже отсюда было видно нехитрый ассортимент женских туфель, выставленных на полках в три ряда. Моделей немного, да и расцветка довольно скудная. Зато женщины в таких могли годами ходить, не меняя каждый сезон. Качество позволяло, делали на совесть.

На другом стеллаже размещались мужские лакированные туфли, полуспортивные кеды, сандалии. Магазин был небольшой, но очевидно пользовался популярностью.

С другой стороны улицы размещался рыбный магазин. Назывался довольно оригинально «Океан». Ко входу как раз подъехала машина «ЗиЛ-130», именуемая автоцистерной для транспортировки живой рыбы. На боку бочки отчетливо читалась соответствующая белая надпись.

Очереди не наблюдалось, но только за то время, что я на него смотрел, внутрь вошло сразу четыре новых покупателя. Помню, как мама приносила домой замороженные тушки хеков, а кот Васька орал под столом, чтобы ему тоже дали.

Вспомнил и улыбнулся. Эх, детство…

– Леха, ты куда? – окликнул меня Женька.

Обернувшись, я увидел его у входа в булочную. Оттуда как раз выходила старушка с маленькой внучкой за руку. Девочка увлеченно грызла большой бублик с маком.

Едва мы вошли внутрь, как у меня едва слюни не потекли. Запах там стоял такой, что я услышал голодное урчание собственного желудка. Сглотнул, огляделся по сторонам.

На деревянных прилавках своеобразной «горкой» были уложенные большие деревянные стеллажи, на которых лежали свежие батоны, булочки, бублики. Больше десяти наименований и все выглядели настолько аппетитно, что снова облизнулся. Справа висела огромная связка сушек, за ней еще две, но уже с маком.

Я подошел ближе, увидел такие знакомые рогалики с сахарной присыпкой, сдобы по «девять копеек». Они тогда так и назывались. Помню, отправляли меня в магазин, а мама обязательно подсовывала девять копеек, как раз на такую сдобу. Шел домой и кайфовал, усиленно работая челюстями. Это я уже потом начал подозревать, что деньги мне давали, чтобы я хлеб с краев не обгрызал.

Судя по времени, совсем недавно с хлебозавода привезли свежеиспеченную партию изделий, поэтому и аромат был просто изумительный.

– Жень, у тебя лишних копеек в долг не найдется? – спросил я у друга.

– Держи, – тот без возражений отсчитал мне двадцать копеек. – И мне тоже бери.

Рассчитавшись с продавцом, я получил две румяные сдобы, покрытые сверху сахарной глазурью.

Вышли на улицу, где я сразу же впился в нее зубами. Зажмурился от удовольствия – вновь накатила ностальгия.

– М-м-м, обалдеть как вкусно!

– Ты как с голодного края, – заметил Женя, забирая свою сдобу.

– Да блин, что-то после этой краски… На еду пробило. Сам не пойму почему, – отбрехался я, наслаждаясь свежей восхитительной выпечкой.

– Вообще-то, уже скоро обед, – заметил Женя, тоже работая челюстями. – В школу уже не пойду, лучше сразу домой. Ты как себя чувствуешь, нормально?

– Лучше не бывает, – ответил я.

Возможно, со стороны это и выглядело странно – сидят два парня на лавочке и уплетают булки. Но для того времени это было нормально. Я снова вспомнил, как возвращаясь домой с купленной буханкой хлеба за двадцать копеек, всегда обгрызал горбушку. Иногда, если успевал, то и с двух сторон. А дома говорил, что это мыши погрызли. Правда, это я лет в десять так делал. Потом перестал.

Где я жил, точно не помнил. В голове крутилась улица «Спортивная», но вот номер дома я почему-то вспомнить не мог. Память реципиента, в чье тело я попал, периодически подсказывала тот или иной момент, что было очень удобно.

Почему реципиента? Да потому что именно это определение тут наиболее уместно. Судя по всему, прежний обладатель тела, надышавшись краски, почему-то помер… А я занял его место. Вот такие пироги.

Покончив с перекусом, я просто откинулся на спинку лавочки, довольно зажмурился. Затем принялся с интересом смотреть на проезжающие мимо автомобили, большинство из которых в моем времени уже просто не увидеть.

Двадцать первые «Волги», четыреста восьмые «Москвичи», «Чайки» и «Запорожцы». А вот проехала оранжевая двадцать первая «Нива». Было также много разноцветных копеек, двоек и троек, пятерок, а среди них даже мелькнула новейшая восьмерка. Жаль, вишневых девяток тогда еще не было, да и иномарок я почему-то не заметил.

Посидев еще несколько минут, Женя заскучал.

– Чего ты таращишься по сторонам? Ждешь кого-то?

– Да не… Просто давно всего этого не видел, – отмахнулся я, не подумав над ответом. Вовремя спохватился. – Тьфу, в смысле… Машины, редкие давно не видел.

– А-а… где редкие-то… – зевнул тот, затем заинтересовался голубями. Те ползали под лавочкой, гугукая и увлеченно собирая крошки.

Время потихоньку шло. Мимо ходили люди, не обращая на нас никакого внимания.

Вот мимо нас родители провели девочку на маленьком красном трехколесном велосипеде. А там совсем крохотную ляльку везут в полностью открытой коляске. Прошел старик, опираясь на трость.

– Скоро отец с работы придет, – произнес друг, глядя на часы. – Вечером на пикник, шашлыки будем жарить. А потом картошку запечем в углях… М-м!

– Ай, не трави душу. Я бы сейчас от шашлыка совсем не отказался, – где-то в желудке заурчало. – Слушай, а кем у тебя отец работает?

– Да строителем на станции.

– Какой еще станции? – обронил я, особо не задумываясь над вопросами.

– На атомной. Имени Ленина.

Едва услышав это, я мгновенно забыл про машины, про магазины… Посмотрев на друга с изумлением, я спросил:

– Чернобыльской?

– Нет, блин. Японской. Леха, заканчивай уже чудить.

Я снова впал в ступор. Вот так совпадение. Я попадаю в начало восьмидесятых годов Советского Союза, в молодое тело самого обычного школьника. В те годы, когда Припять, считающаяся уникальным молодым атомоградом, еще цвела и развивалась. А ведь я совсем забыл, что неподалеку находится Чернобыльская Атомная Электростанция, четвертый энергоблок которой взорвется примерно через два года.

А что, если мое перемещение в это время носит особый смысл? Ведь в моих руках очень важная информация о будущем этого города, района. Страны в целом. Сколько жизней я смогу спасти, если… Что, если попытаться предотвратить аварию на Чернобыльской АЭС?

Это показалось мне смелой, дерзкой, но вместе с тем и крайне важной, даже благородной целью. Дело, бесспорно, правильное, заслуживающее особого внимания, хотя и чертовски сложное. Осознание этого пришло ко мне случайно, но не просто так. Когда есть цель – становится как-то спокойнее. Ведь просто бродить по городу, без всякой цели на будущее – само по себе глупо.

Если подумать, именно та страшная авария и не дала мне стать тем, кем я хотел быть изначально. Я превратился в военного, офицера войск РХБЗ, позабыв про свои грандиозные планы стать физиком-атомщиком. И что в итоге? По долгу службы я все равно продолжал иметь дело с ядерными отходами, топливом, радиоактивными и химическими элементами. Отравляющими веществами, биологическими составляющими… Погоня за всем этим и привела меня в могилу – туда, в жаркую и пыльную, богом забытую Сирию.

Так, может, это мой шанс? Шанс начать жизнь заново – возраст-то подходящий? Все дороги открыты. Я могу стать кем угодно, с легкостью заработать состояние. Стоп! А что если…

Еще одна мысль показалась мне настолько безумной, но самое главное – безусловно правильной, что я даже немного завис. Видимо, я настолько ушел в себя, что не сразу понял – Женька дергал меня за рукав и повторял:

– Эй, Леха! Я домой, слышишь?

– А? Да, давай, – растерянно произнес я. – До завтра.

С Женькой мы разошлись быстро. Повторно справившись о моем здоровье, он рванул куда-то в ту же сторону, откуда мы пришли. Договорились встретиться завтра в школе. Субботник был рассчитан на два дня.

Посидев на лавочке еще некоторое время, я поднялся и двинулся вниз по улице. Постепенно начинал узнавать улицы, которые знал с раннего детства.

Удивительно, но память реципиента все-таки подсказала мне мой нынешний адрес, туда я и двинулся. Шел, погрузившись в свои мысли. Заметил слева панельную пятиэтажку, рядом раскинулся небольшой парк. Справа, посреди большой парковой площадки строилось колесо обозрения. То самое, легендарное колесо, на котором ни один ребенок так и не прокатился…

Я подумал и решил срезать через гаражи – их тут как раз было много. Повернул туда, чуть прибавил скорости. Хотелось поскорее добраться до дома, чтобы привести мысли в порядок. Может, еще чего-нибудь вспомню.

Плотные ряды серых гаражей были абсолютно идентичными друг другу, отличаясь только цветом ворот. В основном преобладали синие, красные и зеленые. На некоторых краска облупилась, и они выглядели щербатыми.

На нескольких гаражах двери были открыты, приподнятые на домкратах машины, стояли снаружи. Вокруг уставших авто, помимо хозяина, крутилось по двое, а то и трое помощников. Периодически раздавался то звон инструментов, то звяканье стаканов.

Я шел и улыбался. Как же все это было мне знакомо.