И, видимо, слегка расслабился, трактор опять повело, а ее сильно тряхнуло на глубокой колдобине. До него дурманящей волной донесся ее запах. Григорий слегка обалдел от этого и пробасил:

– Потерпи, скоро лес. Полегче будет.

***

Некоторое время дальше они ехали молча. Мужчина вел трактор, а снежок сыпал, да и ветер усиливался. Нина смотрела вперед и не видела ни зги.

Лес? Какой-то белый туман вокруг. А время – уже вечереет, и если они застрянут… Встречать Новый год придется прямо тут.

– Вон, видишь, пятно, – раздался рядом его голос. – Уже близко.

Ей не верилось. Вот это вот что-то мутное впереди – лес?

Оказалось, действительно. Когда подъехали ближе, она увидела стоявшие стеной заснеженные деревья и внезапно успокоилась. Да и трактор пошел ровнее, колдобин стало меньше, не так трясло, а может, она просто притерпелась. Нина какое-то время крепилась, но потом усталость взяла свое, она сама не заметила, как уснула.

Проснулась оттого, что какой-то здоровенный бородатый мужик тряс ее за плечо.

– А? – в испуге вытаращилась она на него.

Потом сообразила, что это Гриша, и ойкнула. А он мотнул головой, показывая куда-то вбок:

– Приехали, вот он, дом тетки Клавдии. Как раз к Новому году успеешь.

Ух, какое нахлынуло облегчение!

– Ага, спасибо, что подвезли! – выпалила она.

И выпорхнула из кабины. Ну как впорхнула, как складное кресло сползла, да еще и под конец нога у нее поехала, и она аккуратно пятой точкой приземлилась в снег. Потом встала, кое-как отряхнулась и потопала от калитки к крыльцу. Постучалась и стала ждать, пока откроют.

Наконец дверь открылась. На пороге стояла тетка Клава, которую в последний раз, наверное, лет десять назад видела, но та почти не изменилась.

– Здрасьте, тетя Клава, – сказала Нина, теребя сумку.

– Ты?.. – у тетки челюсть отвисла.

Ну все, подумала Нина, зря приехала. Но тут тетка очнулась.

– Ой, девонька! Ниночка! Да что же это… А я ж думала… Какими судьбами? Ой, заходи, скорее, заходи!

– Ага, тетя Клава, – Нина расплылась в улыбке, настроение сразу пошло в плюс. – Это я.

Тетка отодвинулась, пропуская ее в тепло и вдруг спросила:

– А тебя, что ли, Гриша привез?

Уставилась ей за спину, и взгляд у нее стал острый, прямо рентгеновский. Нина оглянулась, трактор стоял там. Не уехал? О-о… Почему-то покраснела и смутилась, хотя в темноте-то и с морозца кто ее румянец увидит? И тут же выпалила:

– Да, Гриша.

– Угу, – протянула тетя Клава и повернулась к ней. – Ой, что же это я! Заходи, скорей, раздевайся, я хоть на тебя посмотрю.

Нина стеснялась, но от внезапного облегчения, что наконец дома, стянула с себя пуховик и опять расплылась в тепле как амеба. А тетка внимательно так уставилась ей в глаза, отчего Нина почувствовала себя как на приеме у окулиста.

– Ну надо же… – пробормотала та. – Так и остались серые.

Потом деловито крякнула и засуетилась:

– Так! У нас же Новый год. Давай к столу! Проголодалась, поди, в дороге-то.

Стол у тети Клавы был накрыт простой и сытный, но безалкогольный. Но ведь Новый год же. Она смерила изучающим взглядом Нину и вытащила из буфета бутылку самогонки. Налила в две крохотные рюмочки размером с наперсточек.

– Поешь, а заодно и поговорим.

И села напротив.

Вот поговорить Нине хотелось, особенно после рюмочки. Поделиться с кем-нибудь своим горем, и главное – мысль одна не давала ей покоя. Как ни дави, все равно вылезала на поверхность и заставляла ее нервно ежиться.

Тетка, как услышала про то, как она нагнала страху на золовку и свекровь, только хохотнула и махнула рукой.

– Тю, нашла из-за чего переживать. Все ты правильно сделала, давно надо было!

– Но как же быть с этим монстром, который внутри? – в сердцах сказала Нина.

– Так-так, монстр, говоришь? Ага, ага, – глаза у тетки сразу сделались рентгеновские, она придвинулась ближе. – Очень хорошо, просто отлично. Ага. А теперь давай спать. А то ты с дороги.

И быстренько так, быстренько, повела ее в отдельную спаленку. А там кровать у окошка, такая железная, раритетная, с шишечками, и на ней в три слоя перина.

– Вот сейчас поспишь, – увещевала тетка, – а завтра с утра, на свежую голову…

Нина только села на эту перину, как глаза у нее стали закрываться, она даже не дослушала.

***

Григорий уехал не сразу, надо было убедиться, что у девчонки все в порядке. Пока стоял, глядь – по улице одна, две, три тени, четыре. Парни подходили с разных сторон, вроде бы так, без всякого дела, между прочим. Но он-то знал причину.

– Гриш, – пробасил один, заложив руки в карманы, – ты это… вроде кого-то привез?

Вот же! Быстро распространяются новости, мл-л-лин.

– Мужики, Новый год, – хмыкнул он. – Вам что, дома не сидится?

Усмехнулся в бороду и покосился на окна. Ибо нефиг, тут уже забито.

Парни потоптались и ушли, а он поехал на подпольную базу, надо было сдать груз.

***

Когда Гриша подрулил к входу в подземную базу и стал сгружать ящики в приемник, к нему из тоннеля поспешно вышла Стеша, Игнатова жена, она сегодня дежурила в медчасти, и с ходу выпалила:

– Привез?

– Привез, – кивнул Гриша.

И пошел доставать из кабины упаковки с особым машинным маслом.

– Давай сюда! – выдохнула Стеша и сразу кинулась читать состав и показатели на упаковке: – Кинематическая вязкость при ста градусах Цельсия… щелочное число, кислотное число… сульфатная зольность… Пойдет!

– А то.

Зря, что ли, вез? И тут же спросил:

– Как прошла операция?

– Нормально, – довольно блеснула желтоватыми глазами Стеша и показала на упаковку с маслом: – Сейчас отлежатся чуток, подмажем, ускоренная регенерация включится, будут как новенькие.

Это было хорошо.

Григорий спросил, продолжая распихивать в приемник ящики:

– Назад когда?

– Через неделю пойдут.

– Угу, – вроде впихнул последний.

Стеша вроде собиралась бежать назад, а тут вдруг протянула:

– Гриш…

Он вскинул голову:

– Чего?

– Выйдешь завтра в смену вместо моего Игната? Завтра ж первое число.

– Не-а, – категорично качнул головой Григорий.

Вообще-то раньше, в смысле до того, он всегда выходил в праздники вместо женатых ребят. Понятно, им же надо немного побыть с семьей. Но, млин, не в этот раз.

– Гриш!

Стеша попыталась надавить на совесть, но он был непреклонен.

– Ну и ладно! – буркнула рассерженная баба. – Знаю я, где вы с Игнатом ныкаете самогон! Увидите еще хоть каплю. Все выгребу подчистую!

Развернулась и пошла в тоннель, унося с собой ценное машинное масло.

– Ага, давай, – хмыкнул ей вслед Григорий и подумал: «Найдешь ты все мои заначки, как же».

Но, поскольку приемник был уже полон, он запустил портальную камеру. Мысли теперь потекли в другом направлении. Когда закончил, как раз оставалось время быстро добежать до дома и успеть встретить Новый год. А вот завтра с утра у него были планы.

***

Эту ночь Нина спала очень хорошо. Впервые за долгое время ничего ее не беспокоило, не мучили кошмары. Ну так на тройной перине-то, что ж удивляться? Тут и подушки горой, и тепло в спаленке, а от окошка мягкий утренний свет, в стекле над вышитой белой занавесочкой видно кусочек голубого неба с облаками.

Она сладко потянулась, села кровати и выглянула в окно.

И так и застыла с вытаращенными глазами.

Глава 2

Носы прилипли к стеклу. Снаружи.

А там снег, между прочим. И морозец!

Один, два, три… Четверо! И у всех круглые желтые глаза с вертикальными зрачками. Она сначала подумала – мальчишки балуются, нацепили линзы. Потом спохватилась, всплеснула ладонями. Отморозят же!

Подскочила на кровати и подалась к стеклу. И тут поняла, что это не мальчишки, а здоровенные мужики. Ахнула, осела назад, а за окном заволновались.

И стало ясно почему. Из дома выскочила тетя Клава и накинулась на них с метлой. При этом так ругалась, что у Нины уши вяли. А те уворачивались, прикрываясь локтями, но не очень-то торопились уходить со двора.

Но Нина уже поняла, что с тетей Клавой не забалуешь.

Она сначала застыла, прижав пальцы ко рту, а потом хохотала, глядя, как тетка их, словно нашкодивших котов, гоняет метлой и выталкивает за калитку по одному.

Наконец та вытолкала взашей последнего, четвертого, сплюнула в снег и, отряхивая варежки, пошла в дом. А по дороге взглянула на окно спаленки, да так и замерла. Нина, поняв, что ее спалили, тут же спряталась, а потом побежала одеваться.

Через десять минут, одетая и причесанная, осторожно выглянула в комнату. Тетя Клава уже возилась, накрывая на стол.

– Кхмм, – прокашлялась Нина. – С Новым годом!

Тетка сразу обернулась:

– С Новым годом, девонька! Давай завтракать, у меня все горяченькое.

Завтракать – это было очень хорошо! Нина вдруг почувствовала, что просто зверски проголодалась. Уселась за стол, набрала себе в тарелку всяко-разного. И пока тетка разливала по кружкам малиновый чай, осторожно спросила:

– А кто это приходил с утра?

– Кто?

Нина аж смутилась, пожала плечами.

– Ну эти, которых вы метлой.

– Эти? – тетка беззвучно выругалась в сторону, потом выдала: – Колядовать пришли. Вот и… кхм. Наколядовали.

– А, – протянула Нина, – понятно. Тут такой обычай.

– Обычай. Ага. Еще заявятся, опять метлы схватят.

– Ммм, как интересно. А вот у нас… – начала Нина.

И вдруг стук в дверь.

– Кого еще принесла нелегкая?! – выругалась тетка и пошла открывать.

Нина притихла за столом, даже шею вытянула. И тут из прихожей донесся теткин потрясенный вопль:

– Ох, ты ж… Ёпт!..

Она не выдержала, выскочила посмотреть. А смотреть было на что.

***

Гриша с утра немного опоздал. А все потому, что решил подготовиться, чтобы уж обставить свое появление максимально эффектно. От прежнего владельца дома, в котором он проживал, старого сельского учителя Николая Саввича, остался кое-какой реквизит.

Саввич обычно исполнял роль Деда Мороза для малышни. Правда, это было очень давно, еще в те времена, когда колхоз «Большие Овраги» бодро рапортовал государству о надоях или удоях, теперь уже неважно. В общем, полез Гриша в чуланчик, где это все старое барахло хранилось, и тут стало ясно, что халат дед-морозовский на него не налезет при всем желании. Даже если на голое тело. Он пробовал, халат пошел по швам. Ну, и Саввичу он был до пола, а ему едва до колен доставал. Короче, идею пришлось оставить.

Но была еще шапка, красный колпак, обшитый ватой, и борода. Колпак – ладно, он кое-как пристроил на свою буйную шевелюру и надвинул на лоб. А вот борода, млин… Родная черная из-под нее торчала, и вид был несерьезный. Только сбрить бороду.

Чертыхался и сбривал.

Усы сначала хотел оставить. Но опять же, как приложил к себе ту бороду из ваты, так его аж затрясло. Понял, что усы придется сбрить тоже. Потом, разглядывая себя в зеркале и давя матерные эмоции, пришел к выводу, что так тоже ничего. И у него мужественный подбородок.

В конце концов, покончив с приготовлениями и оглядев себя в зеркале еще раз, зацепил пузырь настоящего коньяка (Новый год же, чтоб не с пустыми руками) и выбрался из дома. Еще пока шел к дому тетки Клавы Зубатовой, ему многое казалось подозрительным и странным. Например, то, что парни не ошиваются с утра на деревенской площади и не подпирают стенку магазина.

А уж когда проходил мимо Игнатова дома, ехидная Стешка выглянула на крыльцо и начала:

– Эй! Дедушка Мороз, борода из ваты! Куда намылился?

– Куда надо, – буркнул Григорий, поправляя шапку и бороду.

– А, ну иди, иди. Только смотри не опоздай! Там с утра уже все наши.

– Где?! – рявкнул он и рванул со всех ног.

Домчал туда мигом. А там – да. Натоптано! Ну, мл-л-л-лин! Сейчас он всех порвать был готов.