– Не совсем так, хранитель палубы, – вмешался курсер. – Я сказал, что на данный момент хорошая погода помогает следующему за нами кораблю. Однако в моих снах появились тревожные мысли о штормах, которые придут с востока.

Джорон нахмурился.

– Западный Шторм говорит редко, – заметил он.

– Но если начинает, то его голос бывает яростным, – сказала Дженнил, повторяя поговорку детей палубы. – Если учесть скорость, с которой они нас догоняют, я могу предположить, что пройдет не менее двух недель, прежде чем они окажутся достаточно близко, чтобы начать стрелять. Доберется ли к этому моменту до нас буря, Эйлерин?

– Очень сложно предсказать поведение бури, Дженнил. Я думаю, нет; полагаю, ветры и волны поднимутся через три недели. Но, возможно, и раньше, или шторм пройдет стороной. Таков Западный Шторм: кажется, его главная задача – посрамить мое искусство, – сказал Эйлерин.

Дженнил кивнула, глядя на карту.

– Насколько близко эти острова? – спросила она, указывая на группу островов, которые находились на расстоянии ладони от «Дитя приливов».

Эйлерин уже собрался ответить, когда в каюту вошла Фарис.

– Я пришла спросить, не смогу ли как-нибудь вам помочь, хран-пал, – сказала она. – Серьезный Муффаз отвечает за палубу, и особой необходимости в моем присутствии нет. – Джорон собрался ее отругать, но в последний момент передумал: едва ли она сумеет быть полезной, и она это прекрасно знала.

Но, весьма вероятно, сможет чему-то научиться, и тогда ее присутствие окажется полезным, а если Серьезный Муффаз поговорил с ней о Гавите, будет только лучше, если Фарис проведет какое-то время подальше от него.

– Хорошее решение, Фарис, – сказал он и заметил, что она расслабилась – как тетива дуголука, не находящегося в боевом положении. – Продолжай, Дженнил.

– Мы можем свернуть к островам ночью и спрятаться между ними, а вражеские корабли пройдут мимо.

– Этих островов там очень много, – вмешался Эйлерин. – Но все они довольно низкие.

– Мы можем опустить главную мачту, – предложила Фарис.

– Это займет полдня работы, – заговорил Меванс, – и еще столько же, чтобы ее поднять.

– Команда не боится работы, – возразила Фарис.

Джорон почувствовал, что она обиделась из-за того, что ее идею отвергли.

– О нет, мы не сомневаемся, что ты сделала из них прекрасную команду, Фарис, – сказал Джорон. – Они умеют работать быстро и слаженно, но у нас не будет половины дня, чтобы поднять мачту. И тогда мы останемся без части крыльев, и нас быстро поймают.

– Да, конечно. – Фарис опустила голову.

– Но идея хороша, Фарис. – Он повернулся к остальным. – Так что острова исключаются. Дженнил, есть какие-то другие идеи?

– Хребет Скирит, хранитель палубы? – Она огляделась по сторонам. – Возвращение к прежнему, черный корабль против черной скалы. Нас будет очень трудно разглядеть с большого расстояния.

– Дженнил права, – сказал Меванс, – мы сможем найти бухту, которую не освещает Глаз Скирит, и тогда у нас появится шанс, что они пролетят мимо.

Дженнил кивнула, глядя на карту. Все молчали, пока Джорон размышлял над ее предложением. Сначала им потребуется найти бухту, и, хотя у Хребта Скирит их полно, им придется искать в темноте, а там полно подводных скал, которые могут легко сделать пробоину в днище «Дитя приливов», и тогда их бегство закончится прямо там и они присоединятся к Старухе.

А если им удастся найти подходящее место? Если кто-то на такое и способен, то это команда Миас. Впрочем, тут он улыбнулся, других он попросту не знал.

Улыбка исчезла, когда он представил, как это будет: «Дитя приливов» бросит стоп-камень, все, кроме наблюдателя, спрячутся на нижних палубах, чтобы не выдать присутствие корабля шумом или светом. Можно нанести на корпус пятна белой краски, чтобы он стал похож на скалу, покрытую гуано. Что же, план выглядит вполне реальным. Однако все на борту будут знать, что им конец, если их заметит внимательный вражеский наблюдатель. Напряжение на корабле станет нарастать, могут начаться драки, которые часто возникают в периоды безделья и стресса. И все же у них может получиться.

А что потом? Они побегут на север, надеясь, что им удастся проскользнуть мимо цепочки кораблей и наблюдательных башен, и вновь окажутся в прежнем положении, только теперь ветер будет против них?

– Позовите ветрогона, – сказал Джорон, и Ветрогон тут же появился, потому что Фарис предупредила его, что он понадобится.

Ветрогон выглядел более спокойным, однако, несмотря на просьбу Фарис, его сопровождал Мадорра.

– Зачем звать Ветрогона? – вкрадчиво спросил Мадорра, запрыгивая в каюту. – Ветрогон устал, Ветрогон должен отдыхать.

– Ветрогон является офицером «Дитя приливов», Мадорра, чего не скажешь про тебя, к тому же он способен сам говорить за себя. – Лишенный ветра посмотрел на Джорона единственным глазом, зашипел и отпрыгнул к двери, где уселся на пол, выставив вперед большой живот.

Сквозь грязную одежду, украшенную перьями, проглядывала розовая кожа. Ветрогон в своем лучшем одеянии, казалось, стал немного выше, когда Джорон поставил на место Мадорру, а потом прыгнул вперед, приоткрыв хищный клюв.

– Джо-рон Твай-нер, – сказал он, и все стало как в первые дни – Джорона поразила странность скрипучего голоса, исходившего из приоткрытого клюва, без движения губ и языка. – Как помогать, Джорон Твайнер?

– Мне нужен ответ на один вопрос, Ветрогон. Честный, чтобы я знал, чего мне ждать в нашем нынешнем положении, – попросил Джорон.

– Ты в каюте, Джорон Твайнер, в каюте. – И Ветрогон негромко рассмеялся.

– Да, верно, но я хочу знать, сколько ветра есть у тебя и твоих соплеменников. Ведь нас преследуют…

– Плохие лодки…

– Да, плохие лодки, – согласился Джорон. Было так легко забыть, что Ветрогон, несмотря на свои странные манеры, столь же внимателен и разумен, как любой человек. – Я бы хотел знать, как долго ты сможешь давать нам ветер. Прошло слишком много времени с тех пор, как вы посещали ветрошпиль.

Ветрогон каркнул, разинул клюв, издал оглушительный звук, и его тело удлинилось, словно он таким образом хотел направить шум в одно место.

– Давать ветер вечно, – сказал он. – Ветер и ветер, ветер и ветер. Толкать большой корабль.

Джорон знал, что он преувеличивал, что было для него характерно, и всегда старался иметь это в виду. Кроме того, он так говорил для того, чтобы разозлить Мадорру; Джорон никогда не понимал, почему Ветрогон вообще обращал внимание на лишенного ветра.

– Спасибо тебе, Ветрогон. – Джорон уважительно кивнул – он знал, что Ветрогону это нравится. – Но ты должен понимать, что твои соплеменники не так сильны, как ты, мы не хотим, чтобы у них началась ветроболезнь, и должны иметь возможность обратиться к твоему могуществу позднее. Так сколько ветра ты можешь дать, не подвергая опасности себя и остальных? Меня интересует нижняя граница, я хочу иметь уверенность, а не надежду.

– Джорон Твайнер, – сказал Ветрогон, а потом издал пренебрежительный звук, выдохнув через ноздри, после чего коснулся маски когтекрылом. – Ветрогон сильный, – заявил он, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. – Другие – нет, но помогать, да, да, да… – Казалось, Джорон его больше не интересовал, он обратил все свое внимание на карту. – Две недели. Если ветрогон вызовет легкий ветер. Двое следят каждый день. Да. Более сильный ветер. Меньше времени.

– Спасибо тебе, Ветрогон. Ты можешь возвращаться в свое гнездо. – Но что-то, какое-то ощущение на границе сознания Джорона подсказало ему, что он допустил какую-то оплошность, когда произнес эти слова.

Ветрогон медленно кивнул, и Джорон пожалел, что не предложил ему задержаться в каюте еще на некоторое время, ведь теперь ему придется остаться с Мадоррой наедине, и Ветрогон снова уменьшился в размерах, когда они выходили из большой каюты. Джорон мысленно обещал себе разобраться, что происходит и какой непонятной властью обладал лишенный ветра над Ветрогоном. Он собирался это сделать уже много раз, но командование кораблем отнимало слишком много времени.

Джорон выбросил Мадорру из головы и мрачно посмотрел на карту. Он понимал, как и все остальные, что сил Ветрогона будет недостаточно.

– Супруг корабля, – заговорил Меванс. – В первый раз я встретил Миас на двухребернике под названием «Манжеты портного», и однажды мы оказались в похожем положении, нас преследовали два корабля с Суровых островов, а ранее, после рейда на остров, мы вступили в схватку с четырехреберником. Команда и корабль находились в плохом состоянии, но мы пытались от них убежать. Мне, как и остальной команде, казалось, что все пропало, но только не Миас.

– И что она сделала, Меванс? – спросил Джорон.

– Она опустошила корабль, выбросила все за борт, кроме воды и еды, – отправила к Старухе.

– Даже луки? – спросила Дженнил.

– Да, даже луки, – ответил Меванс.

– Но мы станем безоружными, – возразил Джорон.

– Верно, – сказал Меванс, а потом ухмыльнулся: – И будем быстрыми.

10
Ожидание

Сильный, холодный ветер. Суровое серое море.

У Джорона возникло ощущение, что за то время, которое они провели в большой каюте, преследовавшие их корабли стали больше, хотя это было невозможно. Они не стояли у карты настолько долго, и, хотя потом он прошел по кораблю, миновало недостаточно времени. Или супруги корабля великолепных белоснежных судов с сиявшими зоресветами выбили остатки жизни из несчастных ветрогонов, чтобы догнать «Дитя приливов»?

Джорон прошел по палубе, засунул палец в ведро с краской, стоявшее у главной мачты, повернулся и, прислонившись к ней, поставил носки сапог в хорошо знакомую щель в сланце, а потом посмотрел сквозь веревки и заднюю мачту на далеких преследователей. Он постарался запомнить их образ, после чего вернулся к задней мачте и оставил синюю отметку на том месте, которое соответствовало ближайшему кораблю, на высоте корабля. Потом с довольным видом вернулся к главной мачте и поднял подзорную трубу, чтобы убедиться в правильности места вражеского корабля на горизонте.

– Теперь я буду знать, – сказал он себе. – Теперь буду знать точно.

– Хран-пал. – Он обернулся и увидел казначея.

Меванс передал свои полномочия мужчине по имени Хедре, который плохо понимал море, но хорошо разбирался в цифрах. Он ждал Джорона, опустив голову, в руках с перепачканными чернилами длинными тонкими пальцами он держал раскрытую бухгалтерскую книгу.

– Я составил список запасов в трюме, избавившись от которых мы понесем наименьшие потери, о чем вы и просили. – Хедре облизнул конец пера, и Джорон подумал, что черты лица у казначея такие же вытянутые, как его инструмент для письма.

– Я хочу лишь знать, сколько воды и продуктов нам следует оставить, чтобы благополучно добраться до Спэрхейвена, – сказал Джорон.

Он пошел по палубе, и казначей последовал за ним.

– Жители Суровых островов занижают цены на все, что мы привозим, и раздувают свои на то, что покупаем. Мы будем банкротами, нам придется продать свои корабли, если мы…

– Хедре, я уже говорил, что мы все будем мертвы, если не сможем убежать от белых кораблей. – Глаза казначея широко раскрылись. – Делай то, что я говорю, а я скажу Мевансу, чтобы он отложил то, что нам будет необходимо.

– А остальное отправится в море? – Выражение лица Хедре было почти комичным, и, если бы Джорон не видел на горизонте белые точки кораблей преследователей, он бы улыбнулся под маской.

Однако он не стал улыбаться. Любовь казначея ко всему, что находилось в трюме «Дитя приливов», и деньги, которые за них можно было получить, Джорон ценил, как знание моря у своих детей палубы. Хедре сражался за каждую монету, и они действительно представляли собой огромную ценность, ведь обитатели Суровых островов действительно торговались очень жестко, хотя и являлись союзниками. Но сейчас это не имело значения.