Она поджала губы, глубоко вздохнула и вышла из заброшенного дома на улицу, под яркий солнечный свет. Сквозь белый снег перед глазами проступили силуэты людей: Рэвон отдавал приказы нескольким иноземцам, одетым в зимние плащи воинов Империи, Хаджун осматривал лошадей, где-то недалеко ходила Харин, кажется. Посреди широкого двора храма Воды Йонг окружали гружёные телеги с припасами и запряжённые кони. Откуда это всё?..

– Где вы достали лошадей и еду? – первым делом спросила Йонг. – И, святые духи, оружие?

В телегах были ржавые мечи и кольчуги, вилы, кочерги, какие-то тряпки, мешки с рисом. Команда, выросшая для Йонг в одно мгновение из трех человек до небольшого отряда, способного стать новой Чешуёй ^[30] драконьего войска, грузила провизию, перебрасывалась фразами на ёнглинъ, смешанном с португальским… Вела себя так, словно работает в таком составе не первый день.

Иноземцы, бывшие узники безымянной тюрьмы, вскинули головы. Кто-то смотрел на Йонг равнодушно, кто-то, чьё лицо она смутно помнила по ночи, проведённой в стенах крепости, радушно ей закивал, даже поклонился. Что происходит?..

– Сыта-голь! – позвал Хаджун радостным голосом и в два шага оказался рядом с растерянной Йонг. – Вы долго спали.

– Как долго?

– Пять дней, – ответил неожиданно возникший за спиной Рэвон. Он махнул рукой на воина, и тот, стушевавшись, отошёл в сторону. Ему тут же нашли работу: кто-то из иноземцев протянул Хаджуну обломок копья, который он понёс к другим пожиткам в одной из трёх телег.

– Ты приказываешь моему человеку? – нахмурилась Йонг. Рэвон смотрел на неё сверху вниз и кривил губы в недовольной, почти злой гримасе. – Как ты можешь, Хаджун тебе не подчиняется, он…

– Делает, что я говорю, уже пятые сутки, – оборвал сонбэ. – С тех пор, как одна упрямая госпожа из Священного Города уснула после разрушения целой крепости, мне пришлось в одиночку решать, что делать с твоим человеком и всеми этими, – он махнул рукой в сторону иноземцев, – людьми. И знаешь что? Если бы не твои выходки, мы бы не попали в такую ситуацию.

Йонг вскинула голову, впиваясь в сонбэ такими глазами, что, будь она Драконом, смогла бы сжечь его на месте.

– Не надо давить на совесть, Рэвон-сонбэ, – прошипела она. – Я знаю, что натворила, и признаю, как была опрометчива, но вешать на себя все беды не позволю. Ни тебе, ни другим.

– Неужели? – выдохнул Рэвон в ответ. – Все эти люди, – он снова кивнул на португальцев, – пошли за тобой, потому что ты пообещала им горы золота, голову короля над вратами Хансона и духи знают что ещё! И ты убила всю тюремную стражу!

– Не тебе обвинять меня, сонбэ! – вспыхнула Йонг. – Ты убивал виновных и невинных, на своей и чужой стороне, а те люди, что сторожили безымянную тюрьму, предали нас, сдали Империи! Я не больше тебя сожалею о том, что случилось, но что сделано, то сделано!

Воздух между ними так накалился, что готов был растопить снег под ногами. Рэвон смотрел на Йонг зло – нет, встревоженно, словно прямо на глазах она превращалась в чудовище. Йонг вспомнила, что сонбэ звал её, пока она разрушала казарменные стены и ползла, точно зверь, по остывающим трупам. Сколько их было, Сон Йонг? Двадцать? Пятьдесят человек?

Так ли важно количество, если убийство как таковое уже свершилось и отнятые жизни теперь не вернуть?..

Был бы Нагиль рядом, сказал бы, что в свершившемся нет вины Йонг? Или смотрел бы на неё так, как глядел теперь сонбэ, боясь найти в её взгляде зверя? У Йонг не нашлось ответов, и страх оказался сильнее её убеждений в собственной правоте.

– Великие Звери, – выдохнула она, опуская голову. Гнев стих так же быстро, как поднялся волной со дна дань-тяна. – Я оправдываюсь, ровно как ты, сонбэ. Это неправильно, я не должна так думать.

– Ну, – протянул Рэвон, вдруг меняя настрой вслед за Сон Йонг, – зато теперь я могу надеяться, что ты будешь понимать меня лучше и не вешать на меня все грехи человечества.

Слушавший их разговор Хаджун поморщился и отвернулся, едва понял, что Йонг смотрит в его сторону. Даже если он исполнял приказы Рэвона, доверять ему так и не научился. Правильно, думала Йонг, высматривая за припорошёнными снегом высохшими деревьями незамерзающий пруд в центре двора. Сейчас Рэвон-сонбэ был на их стороне, но его планы могут смениться, точно ветер.

– Закончим препираться на этот раз, – успокоилась Йонг. – Расскажите, наконец, какой у нас план и откуда у вас все эти вещи.

Пока Рэвон отдавал приказы их небольшому отряду, пока остальные грузили вещи в телегу и запрягали лошадей в путь, Йонг наблюдала за иноземцами. Рэвон объяснялся с ними на дикой смеси ёнглинъ и чосонского, они понимали через слово и отвечали будто невпопад. В странных разговорах помогал только тон: Рэвон говорил твёрдо, жёстко, даже если не ругал, а просил о чём-то. В его манере держаться рядом с пусть и не совсем подчинёнными, но людьми, исполняющими указания, Йонг угадывала манеру Нагиля.

Должно быть, младший брат перенял это у старшего. Или старший стремился походить на младшего.

Поняв, что сравнивает их не к месту, осознав, что при мысли о Нагиле сердце сжимается в тисках тоски, Йонг моргнула и пошагала к телеге Хаджуна. Тот стоял рядом с двумя португальцами и на пальцах пытался рассказать о дальнейшем пути.

– Сыта-голь! – выдохнул он с облегчением. – Объясните им, что мы не можем тащить на трёх лошадях четыре телеги, тем более через горы!

Йонг взглянула на иноземцев, узнавая в них тех, с кем разговаривала тогда у тюремных камер. Они кутались в зимние плащи воинов Империи, которые попросту стащили с мёртвых тел, но выглядели точно так же, даже грязнее пожалуй. Долгие дни они шли и шли, потея, без возможности где-то помыться, и теперь стекающая с лиц вместе с потом грязь превращала их в замарашек.

– Вы же знаете чосонский, зачем мучаете его? – спросила Йонг, щурясь. Иноземец, что говорил с ней прежде, усмехнулся, в отросшей бороде потерялась его кривая улыбка.

– Ай, бэла, зачем выдаёшь нас! Твоя наморада ^[31] молчала, а ты… Тц, плохой из тебя шпион выйдет, бэла.

Хаджун вспыхнул, покраснел до кончиков ушей.

– Да вы же!.. Вы! – Он повернулся к Йонг, но та, к огромному своему сожалению, не смогла сдержать улыбки, и воин это заметил. – Сыта-голь! Это бесчестно!

– Дикурэ ^[32], ра Хаджун, – засмеялась она в голос. – Прости, это в самом деле несправедливо, и я прошу прощения за них.

Хаджун переводил обиженный взгляд с неё на иноземцев, теперь не скрывающих издёвки, и обратно. Потом закатил глаза и выругался.

– Хаджун!

– Дикурэ, сыта-голь, – язвительно повторил он вслед за Йонг. – Это ваши люди, разбирайтесь с ними сами.

И он зашагал, сердито втаптывая снег, к Рэвону. Йонг покачала головой, испытывая невольную, непрошеную радость напополам со смятением. Теперь всё, что она ощущала, делилось поровну на две равноценные и противоположные эмоции. Радость от того, что всё ещё может смеяться, и неуверенность в том, позволено ли ей это. Убийца и зверь не может испытывать счастья.

– Так что, бэла, теперь ты, наконец, поведёшь нас? – спросил иноземец, вырывая Сон Йонг из невесёлых мыслей. Она моргнула.

– Что?

– Почти неделю мы идём под началом вот этого. – Он ткнул в сторону Рэвона. – И ждём, когда ты очнёшься. Вот, ты очнулась. Куда направляемся?

– В столицу Чосона, – лаконично ответила Йонг, понимая, что её затягивают в хитрый разговор, о котором она не просила. Иноземец улыбался и щурился от яркого солнца; и чуть дрожал, похоже. Им стоило бы найти одежду потеплее, а не ржавые мечи и вилы.

– Сэ-э-э, тот арджилосо^[33], – он снова указал на Рэвона, – тоже так говорит. Только мы-то зачем в столице? Он сказал, мы можем уйти, но мы-то знаем, что ты ведёшь нас к нашему капитэ. Ты говорила, что видела его в горах. Где это? Укажи дорогу, и мы уйдём.

Ах, вот оно что. Йонг обернулась, чтобы высмотреть среди телег сонбэ – всё ещё недовольного, сердитого из-за промедления, – и хмыкнула.

– Мы едем в столицу, друг мой, – сказала она, осматривая горизонт, линия которого цеплялась за горный массив и узкой тропой спускалась к югу, куда они и направлялись. – Потому что ваш капитэ будет ждать вас в столице.

– Откуда знаешь? – прикусил бороду иноземец. Йонг даже не знала их имён, после пробуждения её хватило только на то, чтобы сосчитать по головам, скольких людей она вывела из тюрьмы. Выходило четырнадцать бывших узников. Должно быть, пять лет назад их было больше. Не мог португальский торговец травами приплыть к берегам Чосона с командой всего из пятнадцати человек.

– Оттуда, – в тон ответила Йонг, – что это я договорилась о месте встречи. Вашего капитана должны были привезти в Хансон.

Храм Воды, Чосон, последняя неделя 1592 года, год Водяного Дракона

Перед тем как отправиться в храм Земли вместе с Лан, Хаджуном и предателем Лю Соджолем, Йонг попросила Ильсу дождаться Нагиля в храме Воды.

– Если мы не вернёмся через два дня, – говорила она вечером перед расставанием, – отправляйся в пещеры, найди там Юну и Намджу.

– Ты не о них беспокоишься, сыта-голь, – заметила Ильсу. Йонг кивнула.

– Скрывать не стану, это так. С тех пор как мы покинули пещеры, мне покоя не даёт их постоялец.

– Тот брюзга? – удивилась Ильсу. – Чем он вам не угодил? Такие люди держат слово, поверь уж.

– Я не о том волнуюсь, – отмела довод Йонг. – Я боюсь, что могу упустить этого человека, а он нам нужен.

Недоумение Ильсу не скрыли даже тени в комнате, которую они делили на троих с Лан той ночью.

– Мэштренним не говорит мне всего, но я уже сама догадалась, – пояснила Йонг. – Этот человек нужен нам. Привези его в столицу, если сможешь, и передай мои слова королю: «Ваш дорогой гость построит кобуксон, когда придёт весна».

Ильсу так удивилась, что ахнула в голос, хотя за ней не замечалось таких ярких эмоций. Она смутилась, хмыкнула и поджала губы.

– Он будет в ярости, сыта-голь, ты же понимаешь? Он непохож на того, кто с лёгкостью может пойти на уступки, раз его попросила об этом аж целая мудан Ордена Белого Тигра. Да будь ты самой прекрасной женщиной Чосона, он бы, вероятно, и тогда задумался. Во что ты хочешь его втянуть?

– Сама пока не понимаю, – призналась Йонг. Ильсу посмотрела на неё с немым, но сердитым осуждением. – Знаю, это глупо, но я чувствую, что его нужно привезти в столицу.

– Тебе духи твои поведали?

– Может, то были твои духи, – поддела лучницу Йонг и передразнила её гримасу. – Ильсу, я понимаю, насколько безумно поступаю. Но, поверь, я чувствую, что этот человек сыграет свою роль в будущем Чосона. Впервые с того момента, как начала учиться у Лан, я чувствую, что правильно толкую знаки вселенной. Приведи этого человека в столицу, удержи его там до моего возвращения, и я докажу тебе, что права.

Ильсу качнула головой, окинула напряжённую фигуру Йонг опасливым взглядом.

– Когда ты говоришь так отчаянно и жадно, даже я вижу, что в тебе живёт имуги. Самодовольством будем меряться позже, сыта-голь. Я не доверяю твоим духам, которых видишь и слышишь только ты, но верю тебе. Твой человек окажется в столице не позже первой недели нового года, даю слово.

Йонг выдохнула и с облегчением улыбнулась Дочери. Нет, подумала она, сестре. Только бы с ней ничего не случилось, пока Йонг не будет рядом. Только бы она не пострадала, как Вонбин и остальные, кого Йонг уже потеряла на этой проклятой войне.

– Но послушай. – Ильсу подалась вперёд, сокращая расстояние между ними, и всмотрелась в бледное на фоне проскальзывающего в комнату лунного света лицо Сон Йонг. – Как ты уговоришь этого упрямца служить нашему королю? Мне казалось, он не хочет связываться с нашей войной, это не его дело.

Йонг снова стыдливо прикрыла щёки, наливающиеся краской.

– Пока не знаю. Эй, я что-то придумаю! Обещаю.

Ильсу посерьёзнела, с губ сползла издевательская усмешка.