Фея рассмеялась, но вместо хрустального перезвона тысячи колокольчиков из горла красотки вырвалось… кабанье хрюканье. Зажав рот ладонями, сказочное создание в ужасе уставилось на меня.

– Дамы? У вас все в порядке? – Раздался осторожный стук в дверь.

Проводник, почувствовав неладное, решил вмешаться, однако открывать купе не спешил – мало ли что, от этих фей всего можно ожидать.

– Поскольку мы теперь практически родственники, – осторожно заметил Букля, придя в себя, – позвольте заметить, что, хотя вы обе выглядите совершенно очаровательно, проводник может вызвать магическую полицию.

– Хрю! – согласно кивнула фея и выразительно посмотрела на меня.

А я что? Я вообще колдовать не умею.

– Откройте! – забарабанили в дверь. – Мне необходимо убедиться, что с вами все в порядке. В противном случае я буду вынужден вызвать полицию!

– Энн, – тоном строгого учителя проговорил Букля, – не тупи, отменяй заклятие. Бери пример с госпожи феи!

И действительно – крылышки «Динь-динь» успокаивающе трепетали, окутывая золотой пылью наше маленькое купе. Нос защипало.

– А… А… Апчхи!

– Энн, быстрее!

– Я открываю!

Заскрипел замок двери купе.

Глава 3

Дверь в купе резко распахнулась, и меня тут же ослепила вспышка.

Щелк! Щелк! Пуф-ф‑ф…

– Вы обе едете к милорду Харди. В Дан-Лане ходят чудовищные слухи, никто не вернулся из проклятого поместья. Вам не страшно?

Щелк! Щелк!

Сердце ушло в пятки! Я отвернулась, закрыв лицо руками и почувствовав пальцами… нос! Мой любимый носик!

В отличие от девяноста девяти процентов женщин моего мира любого возраста, лично я никогда не сетовала на собственную внешность. Нос, губы, фигура – меня все устраивало, и, судя по ощущениям, все это вернулось в прежнее состояние.

Какое счастье!

Быстро окинув взглядом купе, обнаружила, что, несмотря на наглое вторжение журналиста с алчным взглядом и бегающими крысиными глазками, все остальное – в полном порядке. Возмущенная фея смотрит на парня так, будто еще мгновение, и она превратит его в крысу. Что ж, он знал, на что шел.

Букли не было, значит, успел спрятаться в саквояж. Молодец, хороший минипиг! Я выпрямила спину, стараясь подыграть, понимая, что хрюканье феи могло и не исчезнуть так же легко и внезапно, как мой свиной пятачок.

Полные искреннего негодования, возмущенные взоры двух приличных барышень в сторону двери прекрасно дополнял мой уверенный, очень недовольный голос:

– Простите, молодой человек… Могу я поинтересоваться, в чем, собственно, дело? Вы врываетесь к двум дамам.

В проем заглянул перепуганный проводник.

– Мои извинения… Странные звуки. Я был вынужден.

– Вы были вынуждены прислать журналиста? Были вынуждены позволить ему делать снимки? – Лед в голосе не хуже магии фей заставил покрыться инеем окна, а несчастного проводника – позеленеть от страха.

Какая же я все-таки молодец! Бесстрашная. Артистичная. Только убираться не люблю.

Фея со скучающим видом отвернулась к окну, всем своим видом давая понять, что грандиозного скандала избежать не получится.

– Куда смотрит полиция? – Я решительно поднялась.

Зря. Зуд чуть выше пятой точки не прошел, ткань предательски треснула – стало быть, не все последствия устранены. Я посмотрела на фею, сделав страшные глаза, мол: «Выручай!»

Как бы я ее ни ненавидела, но… стрекоза свое дело знала – журналиста кубарем вышвырнуло из купе, а из его старинного фотоаппарата (все-таки чертовски красивая штука!) с жалобным свистом повалила золотая пыльца.

– Не-е‑ет! Нет. Нет. Нет! Храни королеву феи – за что?

Фея зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой в полупрозрачной нежно-сиреневой перчатке в тон изящному наряду. Купе наполнилось ароматом цветов, что почему-то напугало несчастного проводника до полусмерти.

– Дамы, умоляю! Чай и сладости за наш счет! Только… не губите. Я немедленно высажу этого наглого господина на следующей же станции!

Я постаралась сесть на место. Аккуратно, не поворачиваясь к проводнику спиной. Выглядело странно, но… Вполне объяснимо. Барышни путешествуют одни. Приличные барышни, смею заметить. И тут к ним в купе врывается… мужчина! С камерой. Да я вообще уже должна быть в глубоком обмороке.

– А вы не боитесь оставаться наедине с той, что может вас уничтожить? – журналист не сдавался: да, снимки исчезли, но остался блокнот, который он и сжимал, словно шпагу перед боем. – Или чудовище Харди пугает настолько, что…

– При всем уважении к небезызвестному лорду Харди, – насмешливо протянула я, глядя этому назойливому, упрямому журналюге прямо в глаза, – я бы ставила на нее, – кивнула на крылатую соседку.

И что ей не понравилось-то? Я ж ей комплимент сделала! Стоило так… возмущенно хрюкать?

Мгновение мы все трое в ужасе смотрели друг на друга. Проводник ушел распорядиться насчет еды и напитков, что должны были помочь нам забыть инцидент, – уже хорошо. Плохо, что журналист слышал хрюканье прелестного создания и теперь строчил в своем блокнотике, высунув от старания язык.

– Хм-м‑м… А ты не так глупа, как кажешься, – пропел хрустальный колокольчик.

Золотая пыльца закружилась, окутывая журналиста, и… крыса, высунув нос из-под исписанных карандашом, рассыпанных по всему купе листов, пробежала по гофре камеры и скрылась. Несколько секунд спустя мы услышали женский визг. Топот ног проводника и обещания бесплатного ужина. Похоже, наш вагон сегодня за еду платить не будет.

Я с облегчением откинулась на спинку уютного диванчика, но тут же подпрыгнула, взвизгнув от боли. Мой хвостик никуда не делся.

– Хрюк! – поддразнила фея.

– На себя посмотри, – огрызнулась я и застыла. – В чем дело? Ты же только что разговаривала!

– Сейчас объясню, – хрюкнул Букля, вылезая из саквояжа. – Судя по магическому фону, что я наблюдал, пока здесь развивались нешуточные страсти, все дело в том, что ты, Энн, сделала фее комплимент.

– А мое лицо? Оно в норме, а вот хвост…

– Хрюк!

– Замолчи!

– Энн, нет! – Минипиг выглядел словно строгий учитель с расшалившимся классом. – Что ты наделала? Полюбуйся на себя!

Я посмотрела в отражение окна и едва не расплакалась. Свиной пятак. И все из-за этой.

– Дамы! – Раздался требовательный стук.

Дверь дернули как раз в тот самый момент, когда мне на лицо золотой пылью опустилась плотная вуалетка.

Что ж, и на том спасибо.

– Что тут происходит? – В купе просунулся знакомый, похожий на яйцо, шлем.

Ну вот… Полиция. Интересно, они арестуют эту… крылатую? За то, что превращает журналистов в крыс (ну ладно, допустим, он как раз заслужил), а ни в чем не повинных девушек в… Но хватит об этом, пора действовать.

– Нам также было бы интересно узнать, – всхлипнула я, картинно потянувшись платочком под вуаль шляпки (столько раз видела такой момент в кино – всегда хотелось повторить!). – К нам ворвался какой-то… грубиян! Говорил непростительные вещи. У него была камера!

Констебль потупился.

– И где он?

– Кто?

– Грубиян.

– И… и… исчез! Умоляю, найдите его! Найдите и избавьте нас от этого кошмара. Да хранят феи королеву. – Я стала рыться в саквояже, пытаясь дрожащими пальчиками найти пузырек с нюхательной солью.

Никакой соли в саквояже, конечно же, не было. Там был Букля – тихо притаился на самом дне. Но констебль этого не знал. Сейчас он извинится и уйдет. Дожидаться, пока дама примется приводить себя в порядок, неприлично.

Страж порядка, однако, не собирался покидать наше многострадальное купе. Он стоял чуть наклонившись вперед и… Было похоже, что думал, хоть это и не вязалось с историями о Шерлоке Холмсе.

– Могу я попросить уважаемую фею прокомментировать? – выдал яйцеголовый.

Черт… Черт! Черт! Только этого не хватало.

– Все в порядке, – прозвенел колокольчик.

Крылышки загудели, констебля окутало золотым облаком.

– Конечно, – улыбнулся тот светло и счастливо. – Все в порядке! Все в порядке. Все в полном порядке!

И ушел.

От облегчения я забыла, как дышать. Откинула вуаль, полюбовалась на собственное отражение и с удовольствием обнаружила, что сидеть стало значительно легче – хвост исчез, а к фее вновь вернулся голос.

– Я полагаю… – Букля вновь было высунул из моего саквояжа любопытный пятачок, но к нам опять постучали.

– Это когда-нибудь прекратится? Сколько можно нас беспокоить? – Колокольчик звенел мелодично, но рассерженно.

– Поверьте, это ради вашей же безопасности! Я должен знать, что произошло.

– Простите, это моя вина. Уронила сумочку. – Я улыбнулась проводнику, водрузив тяжелый саквояж на колени.

– Хрю… – послышалось из сумки.

– Вот! Я же говорил! Я знал! Слышите? Хрюканье!

– То есть вы утверждаете, что я… – Фея встала, в вагоне поднялся настоящий золотой вихрь, – я хрюкала?!

– Никак нет, госпожа фея! Нет, нет, что вы… Феи да хранят Витту Мудрую, простите! Простите меня. Может, желаете чего? Я… я сию секунду, ваше магичество, только…

– Принесите стаканчик лавандового мороженого, – бросила красавица, жеманно пожав плечиками. – Мне необходимо остыть.

– Да, да! Сейчас… Сию секунду!

– А мне – шоколадного, если можно, – не удержалась я, вдруг почувствовав, что страсть как хочется мороженого!

– Хрю! – послышалось из сумки, да так громко, что проводник едва не упал от неожиданности.

Пришлось фее постараться. Вновь заплясала, заискрилась пыльца, и теперь уже у проводника появилась та самая блаженная улыбка, что была у констебля.

– Три стаканчика, – повторял он, удаляясь, пританцовывая, по коридору. – Лавандовое, шоколадное и клубничное! Хрю-хрю!

– Как у вас получилось меня заколдовать? – Ярко-зеленые глаза сощурились.

Какая же она все-таки красивая! Одно слово – фея. Аккуратные ушки чуть заострены, как у эльфа, кожа мерцает и искрится.

– Не знаю, – честно призналась я, погладив Буклю по… по буклям. Такой вот каламбур получается, уж простите.

– А расколдовали? Как?

– Не знаю.

– И откуда вы взялись на мою голову? – вздохнула фея.

Принесли мороженое. Три стаканчика: лавандовое, шоколадное и клубничное. Клубничное – для Букли. Какое-то время все трое молча наслаждались лакомством, и каждый, наверное, думал о своем.

Я – о том, что есть шоколадное мороженое лучше всего под стук колес мчащего в неизвестность поезда.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Поезд мчался вперед. Мимо гор, рек, лесов и полей. Мимо крошечных игрушечных замков, чьи башенки виднелись вдалеке, мимо простых, но добротных и ухоженных домов сельских жителей. Один раз я даже увидела фею! Совсем юную – пролетая мимо, она даже помахала нам с Буклей рукой, но, наткнувшись на высокомерный взгляд нашей соседки, тут же исчезла.

Моя соседка больше не хрюкала. Хвост тоже исчез, правда, осталась дырка в юбке на том самом месте. Я спросила, нельзя ли как-то решить и эту проблему с помощью волшебства, но мне так и не ответили. Вообще разговор не клеился. Та, что притащила меня в этот псевдовикторианский мир, вела себя так, будто это не она, а я все испортила! Благоухая цветами, крылатая леди морщила носик, стоило ей скользнуть взглядом по обычной девушке и свинье с ушами, напоминающими судейский парик. Возможно, она права и мы с Буклей не самое подходящее общество для утонченного существа, но…

Но дитя эфира могло бы и не показывать этого столь явно!

Хамка. Так вести себя просто неприлично.

– Пф-ф‑ф…

Белый дым затуманил окна: поезд встал.

– Остановка – двадцать минут! Желающие прогуляться?

В дверь постучали, и наш проводник, дождавшись разрешения, с опаской сунул голову в купе.

– Дамы, все в порядке? Можно выйти, подышать свежим воздухом, выгулять домашних питомцев.

В моем саквояже одобрительно хрюкнули, напугав до икоты несчастного проводника, и без того измученного нашим присутствием.

– Спасибо, – улыбнулась я, чувствуя себя неловко.